27.11.2017 | Татьяна Становая

Задержание Сулеймана Керимова: реакция и последствия

20 ноября член Совета Федерации и крупный российский бизнесмен Сулейман Керимов был арестован во французском городе Ницца практически сразу после прибытия из России. Через некоторое время Керимов был опушён, он подозревается в неуплате налогов и отмывании. На время следствия он обязуется не покидать юг Франции. Россия заняла жёсткую позицию, назвав арест незаконным. В то же время на официальном уровне Москва пока не торопятся поднимать скандал. Произошедшее может иметь существенные последствия для отношений власти с бизнес-элитами, а также России и Запада.

Прежде всего, важно отметить, что задержание российского бизнесмена никак не связно с политическими вопросами: это не касается ни российско-французских отношений, ни вообще какой-либо «политической роли» самого Керимова. Во французской прессе он представляется как «близкий к Путину олигарх», что выглядит значительным преувеличением.

Сулейман Керимов – крупный бизнесмен, выходец из Дагестана, который сделал свою карьеру в 90-е годы, начав с банковского бизнеса и став в итоге владельцем группы компаний «Нафта-Москва» - преемника советского монополиста «Союзнефтеэкспорт». В 2000-е годы корпорация разрослась, Керимов инвестировал в разные производства: «Полюс-Золото», «Уралкалий» (впоследствии пришлось продать после конфликта с белорусскими властями). Бизнес-стиль Керимова заключается в скупке наиболее перспективных активов, выстраивании эффективного бизнеса (в том числе и через разрешение политических или корпоративных проблем), а затем их продажа. Керимов не был обязан своим успехом путинским соратникам или друзьям. В 2017 году он с состоянием в $6,3 млрд стал 21-м в списке богатейших бизнесменов РФ журнала Forbes.

Политикой Керимов занимался либо в интересах минимизации политических рисков для своего бизнеса (депутат Госдумы с 1999 года (ЛДПР, потом «Единой России»), затем, с 2008 года – сенатор), либо регионально – в Дагестане. В 2000-е годы он, как и многие бывшие «олигархи» из 90-х, успешно адаптировался к новой реальности, выстроив с властью «рабочие» и уже далеко неравные отношения. Напомним, что после дела ЮКОСа Кремль потребовал от крупных бизнесменов отказа от политики оптимизации налогов, политической лояльности и невмешательства в дела государства.

Тем не менее, в отличие от других крупных бизнесменов, Керимов играл политическую роль в вопросах управления одним из самых сложных российских регионов – Дагестана. Эта роль значительно выросла при президенте Дмитрии Медведеве, чьё окружение выстраивало тесные связи с дагестанскими бизнесменами (в том числе, например, с бенефициарами группы «Сумма»). СМИ писали, что Керимов стоял за назначением Магомедсалама Магомедова главой Дагестана в 2010 году. В 2013 году, уже при президенте Путине, Магомедов лишился своего поста, а Керимов стал утрачивать свое влияние в регионе. «Коммерсант» в 2013 году писал, что продавая «Уралкалий», Керимов якобы требовал для себя больше возможностей для влияния на дагестанские дела, но не получил никаких обещаний.

Как видно, Керимов был и остаётся относительно самостоятельной фигурой, которая состоялась ещё в конце 90-х годов. При этом после ухода Медведева с поста президента его влияние заметно сократилось и на федеральном, и на региональном уровне, в родном Дагестане. Все это важно учитывать: идентификация Керимова с приближенными к Путину бизнесменами выглядит натяжкой.

Однако несмотря на отсутствие политической составляющей (то есть речь не идёт об аресте путинского соратника или тем более попытках Франции в чем-либо надавать на Россию), для Кремля в происходящем вокруг Керимова имеется значительная геополитическая составляющая.

Задержание Керимова воспринимается Кремлем через призму кризиса отношений с Западом и растущей уязвимости российской элиты, слишком глубоко интегрированной в западные страны. Проблема такой уязвимости обострилась ещё задолго до украинского кризиса. Сразу после прихода Путина на пост президента в 2012 году началась подготовка комплекса мер по «национализации элит»: Госдуме было предложено принять достаточно жёсткий закон о запрете чиновникам иметь зарубежную недвижимость и счета в банках. После некоторого «торга» законопроект был смягчён: запрет ограничивался лишь банковскими счетами. Однако негласно Путин совершенно чётко дал понять, что бюрократии и по возможности всем влиятельным фигурам, значимым в масштабе государства, важно минимизировать своё присутствие в западных странах, вывести оттуда свои семьи, перевести детей, получающих на Западе образование, в Россию. С того времени наличие, например, вида на жительства или крупных активов, особенно в странах НАТО, рассматривалось как «слабое место» любого представителя правящей элиты. С 2012 года также были приняты нормативные акты (чаще на уровне ведомственных или корпоративных приказов), запрещающие или ограничивающие выезд за границу таким категориям как судьи, прокуроры, следователи («силовики» в целом), а также сотрудники госкорпораций.

Все это было связано с общим усугублением кризиса доверия между Россией и Западом, особенно между Россией и США. Этот кризис перешёл в новую фазу после присоединения Крыма к России. С 2014 года Кремль стал рассматривать любые контакты россиян с Западом как потенциальный источник опасности, причём как для самих россиян, так и для государства. МИД России стал выпускать рекомендации россиянам, выезжающим за границу, быть осторожными: якобы США организуют «охоту» на выходцев из России с целью незаконного уголовного преследования, шантажа и давления. Россия, которая оставалась и остаётся открытой в плане свободы выезда и въезда, стала ощущать себя все более подверженной возможному внешнему влиянию через бывающих на Западе состоятельных или тем более влиятельных россиян.

На этом фоне задержание Керимова стало воплощением худших ожиданий. Несмотря на то, что это не является следствием политического решения Франции или тем более США, Кремль воспринимает происходящее как практическую реализацию новой антироссийской политики Запада, который якобы фокусирует свои усилия на «разоблачении» влиятельных россиян с целью запугивания российской элиты. Иными словами, задержание трактуется как избирательное применение силового ресурса в отношении выходцев из России по геополитическим мотивам и под давлением США.

При этом роль США тут пока до конца непонятна. По данным французских СМИ, информацию обо всех транзакциях Керимова следователям сообщили адвокаты предпринимателя, опасающиеся преследования за обслуживание незаконных сделок. Ключевую роль тут сыграла швейцарская прокуратура. Информация на Керимова также поступила от ФБР, занимающегося валютным и финансовым контролем. Следствие же велось на протяжении трёх лет, а в феврале на вилле Керимова проходили обыски.

Таким образом, вне зависимости от геополитического фона, речь идёт о международном расследовании, предметом которого стали сомнительные с точки зрения закона сделки. Керимову предъявлено обвинение в уклонении от уплаты налогов и отмывании денег через махинации с недвижимостью. 22 ноября суд отпустил бизнесмена под залог €5 млн, запретив ему на время расследования покидать пределы департамента. Ранее по делу были задержаны три человека — швейцарские бизнесмены Александр Студгальтер и Филипп Боргетти, а также французский налоговый юрист Филипп Кьяверин.

Позиция России сразу оказалась достаточно жёсткой. Отметим, что у Сулеймана Керимова, как члена Совета Федерации, имеет право на дипломатический паспорт, однако во Францию прибыл по личным, а не служебным делам. Как пояснили источники в СФ, паспорт выдаётся членам верхней палаты парламента только на время командировок, а Керимов находится во Франции с частным визитом. Источник «Коммерсанта» в госорганах РФ признал: России будет трудно доказать французским чиновникам, что Керимов обладал иммунитетом. Но несмотря на это, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сообщил, что арест незаконен. За Керимова также заступились спикеры СФ и Госдумы.

Задержание Керимова может стать катализатором внутриполитических процессов, связанных с отношениями власти и крупного бизнеса. Нынешний случай, воспринимаемый как следствие уязвимости российской элиты, оказавшейся под внешним давлением, может дать толчок для новых мер, направленных на минимизацию рисков. Это особенно актуально на фоне сохранения ожиданий усиления санкционного давления со стороны США, а также нарастания угроз многопланового противостояния России и Запада.

В этой связи стоит отметить два знаковых события. Первое – 20 ноября был опубликован правительственный законопроект, внесённый в Госдуму, позволяющий ограничивать раскрытие корпоративных данных, данных о госзакупках и части банковских операций. «Коммерсант», изучивший документ, связывает это именно с угрозой расширения санкций (как в отношении физлиц и компаний, так и секторальных). Главная проблема закона заключается в том, что его можно использовать для закрытия любой коммерческой информации о компаниях и физлицах, не отнесённой к гостайне. Ситуация вокруг Керимова может стать дополнительным аргументом в пользу того, чтобы ужесточать меры по засекречиванию любой информации о сделках, особенно тех, кто в той или иной степени потенциально подвержен санкционному давлению. Кроме того, это также может стать мощным аргументом в пользу новой волны политики «национализации элит»: а это уже будет содействовать росту изоляционистских трендов.

Второй знаковое событие – заявление Владимира Путина на совещании по вопросам военно-промышленного комплекса. Он, в частности, подчеркнул, что все крупные и стратегические предприятия России вне зависимости от того, частные они или государственные, должны быть способны оперативно нарастить производство военной продукции. «Способность экономики быстро увеличивать объемы оборонной продукции и услуг в нужное время — одно из важнейших условий обеспечения военной безопасности государства», — заявил Путин. Президент отметил, что давал «соответствующие поручения по модернизации производственных мощностей, формированию резерва материальных и технических ресурсов, обеспечению перевозок войск» в 2016 году. Накануне был предварительно утверждён объем государственной программы вооружений на 2018–2025 годы, который, как писал «Коммерсант», составил 19 трлн руб.

Это указывает на изменение психологии в отношении власти и частного бизнеса в условиях логики «осаждённой крепости». Частная инициатива и приоритеты все больше растворяются в пирамиде приоритетов государства, которое видит в крупных предпринимателях не источник экономических возможностей страны, а ресурс для решения задач национальной безопасности. Понятно, что Путин, говоря о вопросах производства военной продукции, рассуждал скорее о гипотетических рисках. Но в данном случае важно, что по мере нарастания кризиса недоверия в отношениях России и Запада (а дело Керимова Кремлю кажется одним из ярких проявлений такого кризиса), частный предприниматель все активнее будет переходить в подчинённое положение по отношению к государству.

Задержание Керимова во Франции будет иметь как внутрироссийские, так и внешнеполитические последствия. В первом случае происходящее может оказаться новой отравной точкой для политики «национализации элит»: Кремль активизирует шаги по выведению чиновников и связанных с Кремлем предпринимателей из западных стран. Задержание также становится аргументом для силовых структур лоббировать более жёсткую линию на изоляцию страны, сокращение контактов россиян с внешним миром. Во втором случае важно учитывать гипертрофированное значение геополитической составляющей в деле Керимова в глазах кремлёвских руководителей: основная «ответственность» за происходящее может быть возложена на США, а действия правоохранительных органов Франции стать основанием для обвинений Западной Европы в утрате суверенитета. Наконец, это дело может стать одним из двигателей внутривластной ротации, при которой более широкие карьерные возможности будут чаще открываться перед теми, кто не имеет никаких персональных интересов в странах Запада и кто с большим пониманием воспринимает изоляционистскую логику.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати