05.12.2017 | Марина Войтенко

Прогнозы и реформы

Обновленные в конце ноября оценки российских экономические итоги-2017 отмечены большой осторожностью и сдержанностью. В ОЭСР их несколько снизили. ВВП РФ в уходящем году увеличится на 1,9% (в сентябре ожидалось 2%), в 2018-ом – также на 1,9% (расчеты двухмесячной давности указывали на 2,1%), в 2019 году – на 1,5%^[1]. Во Всемирном банке октябрьскую версию динамики-2017-2019 оставили без изменений: по 1,7% и 1,8% соответственно. Представители ЦБ РФ не исключили темпа ВВП-2017 в 1,7-1,8%. К этой же версии склоняется и глава ЦСР Алексей Кудрин. При этом характерной особенностью всего массива прогнозных предположений является по сути общая и однозначная констатация: без структурных реформ ускорение роста маловероятно, а, следовательно, устойчивость исполнения государством своих социальных обязательств на среднесрочном треке остается в зоне риска.

Тем не менее, считают во Всемирном банке (см. подробнее Доклад об экономике России №38, опубликованный 29 ноября) основным фактором, поддерживающим динамику ВВП в 2017-2019 годах будет потребительский спрос. В 2017-ом, как ожидается, он вырастет на 2,1%, в 2018-ом – на 2,0%, в 2019 году – на 1,9%. По мнению многих российских экспертов, вывод не бесспорен, однако заслуживает самого внимательного отношения. Очевидно, что потребительский спрос в следующем году не обойдется без массированной господдержки.

Так, на реализацию майских указов 2012 года Президента РФ в 2018 году из бюджета будет направлено 771,8 млрд рублей (в том числе: 86,4 млрд – на повышение зарплат педагогам; 60,5 млрд – социальным и медицинским работникам); 79,1 млрд рублей (в течение трех лет) – на увеличение пенсий военным. Расходы на подтягивание МРОТ к прожиточному минимуму составят в следующем году 43,3 млрд (из них 26,2 млрд за счет бюджетов всех уровней). С 1 января 2018-го будет проведена индексация на 3,7%страховых пенсий по старости и на 4% зарплат бюджетников (прежде всего, 5,5 млн человек, не охваченных майскими указами). К тому же до конца 2017 года регионы получат 100,4 млрд рублей федеральных дотаций на компенсации допзатрат на зарплаты работников бюджетной сферы. Предполагается, что эти и другие меры (например, начало реализации инициатив Владимира Путина в области демографической политики, на которые в новой бюджетной трехлетке заложено более 200 млрд рублей из резервов президента и правительства) позволят укрепить потребительский спрос, сблизив при инфляции около 4% уровни реальных зарплат и доходов и сохранив их на повышательных трендах.

Но, это – лишь одна сторона медали. Другая в том, что реальные доходы населения отстают от уровня-2013 более чем на 12%. При этом на смену экономии на расходах приходит поиск дополнительных доходов либо через кредитование в банках и микрофинансовых организациях (МФО, число их клиентов в 2017 году возросло на 78% или 8,4 млн человек), либо через подработку (в том числе нередко и в неформальном секторе).

Перспективы наращивания потребления на деле оказываются заметно ограничены уровнями зарплат и доходов. Заметим, что по расчетам Всемирного банка, к экономически уязвимому населению РФ (то есть, с ежедневным доходом меньше $10) можно отнести 53,7% граждан. Кроме того, 14,4% с месячным доходом ниже прожиточного минимума находятся за официальной чертой бедности^[2].

Смягчению остроты проблемы, по замыслу, должна была бы способствовать система социальной поддержки населения. Однако ситуация здесь тоже далека от нормальной. По оценке министра финансов Антона Силуанова, формальные права на те или иные формы соцзащиты (прямые трансферты, льготы и т.п.) имеют 7 из 10 граждан. Реальный эффект от этого, однако, все менее различим, так как средства «размазываются» тонким слоем по всем «тарелочкам», не влияя по сути на положение очень многих действительно нуждающихся. Выход из тупика – реальная адресность, поскольку предел допустимого валового объема соцрасходов (при нынешнем объеме и темпе роста ВВП), по-видимому, уже достигнут. Но это и есть структурная реформа социальной сферы, начинать которую, как справедливо подчеркивает глава Счетной палаты Татьяна Голикова^[3], необходимо с систематизации всех льгот и выплат на федеральном и региональном уровнях, прояснения дублирующих позиций (например, по ЖКХ или лекарственному обеспечению) и т.п. Между тем, исчерпывающий их перечень в привязке к каждому конкретному гражданину в настоящее время отсутствует. Отсюда и искомо-желаемая адресность продолжает оставаться в подвешенном состоянии.

Сходная ситуация с необходимой перезагрузкой пенсионной системы в целях обеспечения ее долгосрочной финансовой устойчивости. С одной стороны, принято верное стратегическое решение по новому бюджетному правилу, позволяющему накапливать дополнительные нефтегазовые доходы в Фонде национального благосостояния, одной из главных функций которого является покрытие дефицита расходов на пенсионное обеспечение. В то же время, прежняя «модернизация» страховых пенсий не доведена до конца – порядок расчета «балла» так и не утвержден, а индексации происходят не по формуле, а на основе разовых решений.

По сути то же забвение деталей относится и к многим другим пунктам структурной повестки, от исполнения которых прямо зависит сбываемость официальных целевых и базовых прогнозов.

На необходимость реформ указывает неустойчивость основных макроэкономических трендов – классический признак структурного кризиса российского хозяйства. Очевидное тому подтверждение – динамика вложений в основной капитал. 27 ноября Росстат подтвердил данные за январь-сентябрь. Инвестиции прибавили 4,2%. Однако рост в третьем квартале по сравнению со второй четвертью года замедлился более чем вдвое – с 6,3% до 3,6%. Эксперты ожидают итогового показателя за 2017 год в 3,7%, в МЭР – 4,1%. Оценки-2018 различаются еще больше – 3,3% и 4,7% соответственно. Причем траектории инвестактивности в экспертной и официальной версиях выглядят разнонаправленными.

Возможно, истина, как обычно, окажется «где-то рядом». Тем не менее, предположения МЭР, видимо, все-таки избыточно оптимистичны. В январе-сентябре 2017-го (статистика на этот счет опубликована 27 ноября) по сравнению с аналогичным периодом прошлого года сальдированный финрезультат (то есть, прибыль до налогообложения) российских компаний снизился на 8,8%. Между тем, речь идет о собственных средствах, являющихся важнейшим источником финансирования капвложений. Пока по сравнению с 2016 годом их доля остается стабильной – 53,8% против 53,6%. На привлеченные средства приходится 46,2% и 46,4% соответственно^[4].

Видовая структура инвестиций, однако, ухудшается. Вес вложений в здания (кроме жилых) и сооружения потяжелел с 48,8% до 52,8%. Доля же машин, оборудования и транспортных средств снизилась с 35,5% до 33,2% (внутри этой позиции, правда, экономические субъекты стали чуть больше тратить на ИКТ-оборудование – 2,8% вместо 2,4% год назад).

Первые оценки октября указывают на своего рода консервацию положения дел в инвестсфере. По данным Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, восстановление активности продолжает держать паузу. С устраненной сезонностью объем предложения инвесттоваров остался на уровне сентября. Приостановка длится уже третий месяц и ее главным фактором, отмечают эксперты, является прекращение роста выпуска базовых стройматериалов при одновременном сокращении импорта машин и оборудования. Между тем, их производство для внутреннего рынка, по наблюдениям ЦМАКП, начинает понемногу восстанавливаться. Возможно, именно с этим связан рост PMI Markit в обработке в ноябре до 51,5 пункта (октябрь – 51,1).

Вместе с тем, неухудшение показателя сопровождается оговорками экспертов по поводу устойчивости слабоположительных подвижек. С устранением влияния сезонного и температурного факторов энергопотребление в промышленности потеряло 0,4%, объем грузоперевозок железной дороги остался на уровне октября, зафиксированный же респондентами ИЭП им.Е.Т.Гайдара прирост позитивных оценок текущего спроса и выпуска на поверку объясняется начавшимся новым циклом пополнения запасов, фактически обнулившихся в прошлом месяце.

В условиях неустойчивости макротрендов заметную поддержку российскому хозяйству продолжает оказывать в целом благоприятная нефтеценовая конъюнктура. Под этим углом зрения пролонгация на девять месяцев соглашения ОПЕК+ стала, безусловно, событием значимым и знаковым.

На прошедшей в Вене 30 ноября встрече было заявлено, что производство будет снижено на 1,2 млн баррелей в день в странах ОПЕК и 0,6 млн баррелей в день в странах, не входящих в ОПЕК. На сей раз соглашение со сроком действия до конца 2018-го поддержали Ливия и Нигерия^[5], согласившиеся в будущем году не поднимать уровни производства. выше отметок-2017.

По сути рыночные ожидания почти не оставили выбора организации экспортеров нефти и ее союзникам. В совокупности 24 страны-участницы ОПЕК+ контролируют около 60% мировой нефтедобычи, и их усилия за время действия соглашения привели к тому, что с рынка ушла примерно половина избыточного предложения, после падения в 2015-2016 годах в 2017-ом начали расти инвестиции. Этому способствовал выход цен на черное золото на уровень $60 за баррель и выше – по мнению многих экспертов, он позволяет достичь рыночного равновесия.

Между тем, ряд стран в связи с исполнением обязательств по соглашению о сокращении добычи уже начали испытывать некоторые проблемы^[6]. Не случайно в новом решении о его пролонгации содержится пункт об обзоре производственных ограничений, который будет представлен на следующем официальном совещании ОПЕК+ 22 июня 2018 года в Вене. Иными словами, участники оставляют за собой возможность корректировки договоренностей. Участники рынка при этом указывают на комфортность для всех цены нефти в $60-65 за баррель и полагают, что выход (причем плавный) из соглашения может начаться при стабильных котировках в $65.

Но эта перспектива вовсе не очевидна. Нефтетрейдеры практически не отреагировали на результаты Венской встречи, поскольку они по сути уже были заложены в текущие цены. Между тем, прогнозы-2018 в целом ориентируются на более низкий уровень. Так, опрошенные The Wall Street Journal банковские аналитики Уолл-стрит повысили прогноз среднегодовых цен на Brent в 2018 году до $56 за баррель (на $2 выше октябрьской оценки), в 2019-ом – $58, в 2020-ом – $60 за баррель. В Morgan Stanley более оптимистичны в ожиданиях-2018 – $62 за баррель.

Глава Минэкономразвития РФ Максим Орешкин также заявил о намерении пересмотра прогноза до более $50 за баррель Urals^[7]. На первый взгляд, основания для этого весомы – в январе-ноябре 2017 года российская марка подорожала на 27% год к году, ее среднее значение за одиннадцать месяцев составило $52,17 за баррель. Вместе с тем, эксперты предупреждают о необходимости соблюдать осторожность в этом вопросе. А в департаменте исследований и прогнозирования ЦБ РФ полагают, что «вилка» между базовым и целевым сценарием прогноза социально-экономического развития РФ на 2018 год $44 и $56 за баррель – как раз и покрывает возможный рост цен, а посему пересмотра прогноза не требуется, тем более что нефтеценовая динамика отличается малой предсказуемостью.

Высокую степень неопределенности на рынке crude oil отмечают и международные наблюдатели. С одной стороны, если бы соглашение не было продлено, то котировки могли резко скорректироваться вниз. Соотношение шортов и лонгов по фьючерсам и опционам накануне встречи 30 ноября явно указывало на высокую вероятность такого разворота. Вместе с тем, рост нефтецен уже привел к тому, что с начала года США увеличили добычу на 1 млн баррелей в сутки. При текущих ценах, по прогнозу Rysted Energy, добыча в США вполне может достичь 9,9 млн б/с (в сентябре-2017, по данным EIA, она уже составила 9,48 б/с), и дальнейшее поведение сланцев – наибольшая загадка для рынка. Так что увеличение предложения за пределами ОПЕК+ и тем самым давление на цены вниз не может исключить никто.

Другой риск – позиция Саудовской Аравии, заинтересованных в высоких ценах для успешного IPO Saudi Aramco. Здесь интрига в сроках размещения. Если оно состоится, скажем, в первой половине 2018-го с желаемым результатом в $1 трлн, то мотиваций к участию в формате ОПЕК+ у Королевства заметно поубавится.

Текущие и ожидаемые в следующем году нефтецены по-прежнему остаются хорошо удобренной почвой для скепсиса по поводу структурных реформ в России. Между тем, ясно обозначившиеся пределы роста вряд ли позволят долго держать паузу. Риски, неизбежно сопутствующие «замораживанию» статус-кво (в динамике доходов, производительности труда, инвестиций, уязвимости финрынков и т.п.) будут лишь усиливаться. Новостные потоки конца ноября явно указывают: запрос на перезагрузку экономической структуры нарастает. Размышления об адресности социальной поддержки, необходимости перемен в настроениях бизнеса и населения, справедливой конкуренции и снижении доли государства в ВВП – именно об этом. Ровно о том же и среднесрочные прогнозы с их двояким предупреждением. Во-первых, о недостижимости ускорения роста без реформ. Во-вторых, о необходимости гораздо большего (чем наблюдаются) наращивания усилий по проработке и разъяснению их деталей.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] Одновременно ОЭСР улучшило прогноз роста глобальной экономики на текущий год. Оценка темпов общемирового ВВП повышена с 3,5% до 3,6%. В 2018-ом ожидается некоторое ускорение до 3,7%, в 2019 году – стабилизация на уровне 3,6%. Отмечая, что в 2016 году темп составлял 3,1%, авторы ноябрьского доклада подчеркивают: «мировое хозяйство окрепло, а меры денежно-кредитного и налогового стимулирования обеспечили синхронизацию в большинстве стран». Тем не менее, ожидаемые темпы-2018 «останутся ниже докризисного уровня», на устойчивость экономики будут негативно влиять долгосрочные проблемы, среди которых особо выделяется высокая долговая нагрузка на домохозяйства и компании во многих развитых и развивающихся странах.

Прогноз для США улучшен на 0,1 п.п. и составляет в 2017-2018 годах 2,2% и 2,5% соответственно (видимо, сказались рост ВВП в третьем квартале на 3,3% год к году и обсуждения налоговой реформы в Конгрессе). Ожидания роста Еврозоны повышены до 2,4% и 2,1% (на 0,3 п.п. и 0,2 п.п.), Японии – несколько скорректированы вниз на 2017 год до 1,5% и оставлены без изменений на 2018-й – 1,2%. Не изменилась оценка китайской экономики – 6,8% и 6,6%. При этом оговорено, что долг Поднебесной растет, несмотря на усилия властей. Кредитные стимулы (корпоративная задолженность с начала года увеличилась на 27%, физлиц – на 30%), однако, мало помогают экономике, которая показывает все больше признаков торможения.

ОЭСР отмечает ускорение темпов международной торговли: экспорт и импорт в G20 в третьем квартале прибавили по 4,3% (во втором – 1,8% и 2,2% соответственно. В МВФ прогнозируют расширение торговли-2017 на 4,2% (в 2016-ом – 2,4%). Ожидается, что эта скорость по меньшей мере сохранится и в 2018 году.

[2] По данным опросов Института социальной политики НИУ ВШЭ, доля семей, столкнувшихся за последние три месяца с финансовыми трудностями, не позволявшими вносить необходимые платежи, выросла до 42%. Бедными с точки зрения потребительских возможностей себя назвали 29% граждан. При этом в сентябре 23% российских семей оценили свое материальное положение как «плохое» или «очень плохое», что на 3% больше, чем в мае этого года. Процент домохозяйств, которые считают свой доход «хорошим», за этот период также снизился – с 17% до 15%

[3] См. подробнее: «Мы копим. Пока у нас есть резервы, нас в мире уважают», интервью газете «Ведомости», 30 ноября.

[4] В структуре привлеченных источников отмечены определенные сдвиги: доля кредитов банков повысилась с 10,6% до 12,3% (в том числе иностранных – с 2,7% до 6,6%), бюджетных средств – с 13,6% до 14,7%. В то же время, с 6,4% до 4,5% сократились займы у других организаций, с 3,1% до 2,5% – средства, мобилизуемые (прежде всего от населения) для долевого строительства.

[5] Ранее этим двум странам, испытывающим негативное давление гражданских конфликтов, позволялось добывать нефть в неограниченном объеме.

[6] Так, с одной стороны, России, по оценкам, соглашение может принести дополнительный доход в 800 млрд рублей. В то же время, сокращение добычи снижает темп промвыпуска в целом. При этом нефтяники вынуждены откладывать развитие новых месторождений, что способно негативно отразиться на их кредитной нагрузке. Речь идет о Русском месторождении в ЯНАО, Юрубченско-Тохомском кластере в Красноярском крае, месторождениях им. Требса и им.Титова и др.

[7] Напомним, базовый сценарий ЦБ РФ предусматривает постепенное снижение цены на нефть марки Urals до $40 за баррель к середине 2018 года и сохранение ее среднего значения вблизи этого уровня на всем прогнозном горизонте. Среднегодовая цена на нефть в 2018 году ожидается на уровне $44/баррель, в 2019 и 2020 годах – $42/баррель. По альтернативному сценарию среднегодовая цена на нефть в 2018 году составит $56/баррель, в 2019 году – $59/баррель, в 2020 году – $60/баррель.

Версия для печати