03.03.2006 | Сергей Маркедонов

ЗАО «ЧЕЧНЯ»

«Мужчина, 29 лет, носит бороду, зовет войска в бой именем Аллаха, по-русски говорит с сильным чеченским акцентом. Еще недавно это было бы весьма точное описание какого-нибудь злейшего врага Москвы. Но Рамзан Кадыров, пока его бывшие товарищи по оружию скачут по горам, прячась от российских солдат - Герой России, частый гость президента Владимира Путина и региональный лидер прокремлевской политической партии». Отрывок из статьи корреспондента агентства Reuters Оливера Буллога «Чечней правит 'маленький Сталин' Кадыров», процитированный выше, как нельзя лучше характеризует нового «хозяина Чечни».

Сегодня ни у кого, похоже, не осталось сомнений в том, что уже в 2006 году у самого проблемного субъекта Российской Федерации появится новый президент. Вслед за отставкой премьер-министра республики Сергея Абрамова последовало внесение в Парламент Чечни кандидатуры Рамзана Кадырова на утверждение в должности главы правительства республики. Скорее всего, эта процедура будет чистой формальностью. «Я не вижу больших проблем с прохождением кандидатуры Рамзана в парламенте, поскольку большинство депутатов, по моим данным, уже определились», - сказал президент Чечни Алу Алханов. До поста премьер-министра Чечни Кадырову-младшему осталось полшага, а до президентского кресла - еще один шаг. В октябре 2006 года мужчине, «зовущему войска в бой именем Аллаха», исполняется 30 лет. Таким образом, у него появляется легальная возможность быть назначенным на пост главы республики. Отсутствие процедуры всенародных выборов президента делает такую «рокировочку» простым административно-техническим решением.

Однако отставка Сергея Абрамова и уже фактическое назначение на пост премьер–министра (пост президента в уме) Рамзана Кадырова не простое кадровое перемещение. Похоже, последняя должность 'смотрящего' за Чечней от Москвы уходит от федерального центра. Федеральное (государственное) присутствие в Чечне сжимается подобно шагреневой коже. До сих пор премьер-министром Чечни были этнические русские, приглашаемые не из числа местных политиков и управленцев. Поочередно на этом посту побывали Станислав Ильясов, Михаил Бабич, Анатолий Попов. Ильясов представлял ставропольскую элиту (занимал пост главы Правительства Ставропольского края), Бабич же и вовсе был 'десантирован' из Ивановской области. Пост премьер-министра в республиканской элите рассматривали как 'око государево', некий аналог второго секретаря республиканского обкома времен всевластия КПСС. При главе республики (а затем избранном президенте) Ахмаде Кадырове влияние института премьер-министра на процессы в Чечне стремительно уменьшалось. Прежде всего, премьер-министры утрачивали свой политический вес и влияние. Ахмад Кадыров сумел не превратиться в декоративного президента-открывателя цветочных выставок, низведя премьерский пост до уровня технического. Сын Ахмада Кадырова Рамзан и вовсе сумел осуществить приватизацию всей республиканской власти.

«В путинской России нет самостоятельных политических акторов, кроме самого президента и его администрации. Публичная политика в стране перестала существовать. Властная вертикаль покончила с региональной фрондой». Подобного рода тезисы сегодня стали общим местом в публикациях и выступлениях экспертов, принадлежащих к разным идейно-политическим «лагерям». В этих выводах нельзя не увидеть «москвоцентризма», свойственного российскому экспертному сообществу. Между тем достаточно выйти за пределы Садового кольца и за рамки дискурса «проблема-2008», чтобы увидеть наличие на просторах нашей родины сильных, последовательных и самостоятельных политических акторов, не сверяющих свои часы с кремлевскими. На этих же пространствах присутствует и искусно закамуфлированная (под верность Москве и лично ВВП) региональная фронда, которой в официальных отчетах давно не существует. Другой вопрос - насколько эта сила, последовательность и самостоятельность работают на усиление российской государственности.

Последний управленческий и политический успех Рамзана Кадырова - это очередное звено в цепи под названием процесс «чеченизации» власти. Лицом политики «чеченизации» стал Ахмад Кадыров, занимавший в период первой чеченской кампании пост муфтия «мятежной республики» и объявлявший джихад «неверной России». Последующие расхождения исламского «традиционалиста» (тарикатиста, принадлежащего к вирду Кадирийа) Кадырова с мусульманскими «обновленцами» (салафитами, «ваххабитами») привели этого ситуативного политика в российский лагерь, где его приняли и обласкали. Для Кремля, занятого решением трех актуальных задач - выстраиванием административно-бюрократического рынка, подержанием стабильно высокого рейтинга первого лица государства и созданием фантома сильного государства, Чечня была непосильной обузой. Высокого рейтинга на ней не заработаешь, что показали социологические опросы 2002-2003 гг. Заниматься ее замирением, равно как и борьбой с терроризмом, непотизмом, коррупцией системно - недосуг, поскольку это разрушает существующую в стране «виртуально-управляемую демократию». Следовательно, в головах политтехнологичных консультантов родилась креативная идея - сбросить республику как какой-нибудь непрофильный актив (социалку) тем, кто готов взять на себя эту неподъемную ношу. Главное условие сделки - формальная лояльность новых «владельцев» московским хозяевам и ритуальные заверения в верности курсу Владимира Путина.

В марте 2003 года в Чечне провели конституционный референдум, противоречащий российской Конституции и многим федеральным законам. Республиканская Конституция содержала такие конструкции, как «суверенитет» Чечни и «граждане Чечни». Затем - выборы президента Кадырова. О выборах президента республики (как института) речи вести не приходилось. И все это под разговоры о стабилизации. Между тем количество террористических актов в Чечне не снижалось. Более того, аппетиты региональной власти, названной «пророссийской», росли не по дням, а по часам. Сначала - требования возместить жителям республики «упущенные возможности» от их неучастия в приватизации собственности в начале 1990-х гг., потом требования налоговой самостоятельности и минимизации федерального присутствия (чего стоит политика Кадырова-отца по «выдавливанию» республиканских премьеров, присылаемых Москвой). И все это на фоне самостоятельного диалога Кадырова с сепаратистами и политики всепрощения» по отношению к таким одиозным персонам, как Магомед Хамбиев, экс-министр обороны дудаевской Ичкерии. В финале же - утечки из Договора между Кремлем и Чечней, текст которого фактически превращает отношения республики и федерального центра в конфедеративные! В то время Рамзан Кадыров был всего лишь «достойным сыном великого отца». О его похождениях ходили недобрые слухи, а сами жители Чечни говорили, что отец по сравнению с сыном - демократ, либерал и поборник законности.

Физическая гибель Ахмада Кадырова 9 мая 2004 года вернула российскую политику в Чечне к нулевой точке. У Кремля была возможность отказаться от «чеченизации» как неэффективного политического инструмента, мотивируя свой отказ гибелью «лица» этой политики. Однако Кремль избрал другую тактику. Поскольку цели и задачи, мотивация российской власти за год существенно не изменились, «чеченизация» была не просто продолжена, а к концу 2005 года доведена до логического конца. Достроить здание, выстроенное отцом, выпало Рамзану Кадырову. Парламентские выборы 27 ноября 2005 года, призванные легитимизировать процесс «чеченизации власти» не только внутри страны, но и за ее пределами, - главная политическая победа Рамзана Кадырова. Именно он, а не номинальный глава республики Алу Алханов стал главным идеологом этой кампании. Именно он сегодня определяет цели и задачи нового органа власти республики, равно как и самой республики. За это Народное собрание Чечни отвечает Кадырову взаимностью. Безоговорочная его поддержка при выдвижении на пост премьер-министра республики – лучшее тому доказательство. При этом расходятся ли эти цели с политикой Кремля (хотя есть ли таковая вообще - вот вопрос) Кадырова-младшего не слишком заботит.

Однако вернемся к характеристике Кадырова, данной ему немецким журналистом Оливером Буллогом. В словах немецкого корреспондента присутствует одна существенная имиджевая деталь. Он пишет об облике Кадырова, навевающем образы сепаратистов начала 1990-х г. Фактически Рамзан Кадыров является последовательным сепаратистом, только его сепаратизм - это более тонкая политическая игра. Это - сепаратизм системный. Его суть в более адекватном расчете собственных ресурсов. Воевать до последнего чеченца с Москвой ради торжества этнонационалистической чистоты лозунгов Кадырову-младшему невыгодно. Это - положение вечного маргинала с неясными перспективами. Положение «хозяина республики» под российской юрисдикцией сулит намного больше выгод. Во-первых, это стабильное федеральное финансирование, не зависящие от прихотей «спонсоров». Тем паче что мотивировать его увеличение всегда можно. Во-вторых, это реальная управленческая самостоятельность и административная помощь Кремля в борьбе с противниками, которых всегда легко назвать врагами вертикали и ВВП лично. В-третьих, это - ворота в мир. После Беслана образ чеченских freedom-fihgters истрепался. Иное дело - поборник мира в республике (не какой-то международный террорист!), защитник единства «народов Кавказа» и представитель не имперской русской, а своей «коренной власти». А это - шанс на попадание в престижные международные тусовки и возможность завязывания международных связей. И, наконец, последнее. В случае желания Кремля пересмотреть условия «договора» с местной элитой можно апеллировать к Европе, ООН и всем правозащитникам, что истинно демократический легитимный и не сепаратистский режим угнетается и подавляется российским империализмом. А значит – Кремль можно шантажировать, проводя свою собственную политическую линию.

Воспитанный на Кавказе в традиционной кавказской семье, Рамзан Кадыров усвоил универсальное для региона (и не только для региона) правило - уважают сильных. Это он продемонстрировал еще в мае 2004 года, когда появился перед президентом России, страны – члена G-8 тренировочном костюме. Это было даже не презрение к высокому собеседнику. Это была демонстрация собственной силы и уверенности. Именно этот стиль Кадыров-младший и сделал своим фирменным. Достаточно лишь ритуальной демонстрации внешнего уважения, но при этом никакой подобострастности и неуверенности. На всех своих встречах с ВВП Кадыров-младший уверенно “гнул свою линию”. И не его вина в том, что у высокопоставленных собеседников такой же твердой линии не было. Вообще глупо и наивно обвинять в «чеченизации» Кадырова и его окружение. Они играют по тем правилам, которые им были предложены и по тем понятиям, которые они усвоили с детства. Все, не вписывающиеся в рамки действия Рамзана Кадырова, будь то создание собственной преторианской гвардии, или конфликт его гвардейцев с дагестанскими милиционерами, или требования территориального приращения Чечни за счет спорных участков с Ингушетией и Дагестаном - это следствие молчания Кремля. Кремль молчит, а Рамзан воспринимает это как карт-бланш. “Я не примадонна, но, когда тебя уважают, это всегда приятно, - сказал Кадыров корреспонденту Reuters. - Если бы я сказал, что не хотел бы чувствовать себя популярным, я бы солгал”.

Сегодня Рамзан Кадыров является едва ли не единственным российским политиком, действующим самостоятельно. Он сам навязывает политическую повестку дня, которую потом принимает Кремль, выдавая за очередной гениальный путинский проект. Рамзан в 2005 году фактически достроил собственное квазигосудартсво, у которого есть собственные (хотя и иррегулярные) вооруженные силы, органы власти и управления и минимальная зависимость от Москвы. Это квазигосударство получает от государства РФ такие преференции, которые не снились ни одному из регионов. Моноэтничная Чечня получила двухпалатный парламент, от которого (ради унификации законодательства) отказались в полиэтничных Кабардино-Балкарии, Адыгее и Дагестане. Парламентские выборы в республике начались еще до проведения межевания избирательных округов в Чеберлоевском, Староюртовском и Галанчожском районах. Исправления в «межу» вносили по «ходу пьесы». Главное - внешнее замирение. Ради этого на что не пойдешь.

Однако за годы “чеченизации” чеченцы не стали ближе российским гражданам других этносов. Фактически «закрытие проблемы целостности страны» стало закрытием Чечни. И не для демократии и прав человека, а для российской власти. Два года назад началось формирование ЗАО «Чечня», учредителем которого была федеральная власть совместно с кланом Кадыровых. Постепенно акции одного из учредителей все больше переходили в руки другого – от Кремля к Кадыровым. Передача всей полноты реальной власти в Чечне «местным кадрам» избавила Кремль от лишней головной боли. Можно не заниматься текущим урегулированием ситуации в Чечне, перепоручив это неблагодарное дело якобы «пророссийским силам». Выгода двойная. В случае провала – козел отпущения готов. В случае относительного спокойствия («успех» – неподходящее в данном случае определение) Европе можно предъявить красивую картинку: вот, дескать, все вопросы решают местные выдвиженцы, все идет в соответствии со стандартами демократии и федерализма.

Сергей Маркедонов, зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Редакция «Политком.Ру» напоминает, что мнения авторов сайта могут не совпадать с редакционным

Версия для печати