03.07.2018 | Марина Войтенко

Макропрогноз как руководство к действию

На минувшей неделе МЭР предписало российскому хозяйству новую закономерность: прежде чем ускориться до 3% к 2021 году, сначала надо замедлиться с 2,1% до 1,9% в 2018-ом и с 2,2% до 1,4% в 2019 году. Главные основания перемены ожиданий – грядущее повышение НДС и не снижающиеся риски ухудшения ситуации в глобальной экономике (высокая вероятность торговых войн, повсеместное ужесточение долговых и финансовых проблем и т.п.). В свою очередь аналитики ЦБ РФ, опираясь на проведенный Росстатом пересмотр динамики промвыпуска с 2016-го до начала текущего года, пришли к выводу, что рост ВВП приблизился к потенциальным темпам (1,5-2,0%) быстрее, чем предполагалось ранее. Эксперты отреагировали немедленной констатацией: в этих обстоятельствах роль структурных ограничений устойчивому и стабильному развитию будет усиливаться. При этом хорошо известная истина о прямой зависимости сбываемости прогнозов от содержания экономической политики заметно прибавила актуальности на фоне нового витка неопределенности в ближайшей и среднесрочной повестках регулятивных действий кабинета министров.

В новой версии МЭР повысило прогноз по росту производства-2018 с 1,7% до 2,5%. Базовое предположение-2019 – «не ниже 2%». Инфляция текущего года заложена на уровне 2,9-3,1% (против 2,8% в апрельской версии). Оценка-2019 повышена с 4,0% до 4,3%(пик роста цен вследствие повышения НДС не превысит 4,5% в годовом выражении). Среднегодовой курс рубля в 2018-ом может составить 61 руб/$ (апрельская оценка – 58,6), к концу года – около 62 руб/$. В 2019-2020 годах вероятно плавное ослабление до 63-64 руб/$. Среднегодовые котировки Urals в прогнозном периоде назначены к снижению: 2018-й – $69,3 за баррель (в апрельском варианте – $61,4 за баррель), 2019-й – $63,4, к 2024 году – $53,5 за баррель.

Скромно выглядят ожидания по реальным зарплатам. Их темп-2018 снизится до 6,3% (после 10,2% в первом квартале, 7,6% в апреле и 7,3% в мае). На 2019 год прогноз уменьшен с 1,3% до 1%. Потребительские расходы населения, таким образом, на роль драйвера общеэкономического роста никак не претендуют. К тому же не видно предпосылок для заметного роста других компонентов реальных располагаемых доходов россиян (социальных трансфертов населению, пенсий и доходов от предпринимательской деятельности) – в мае с исключением сезонности они сократились на 2,3%.

Больший реализм предположений МЭР, по мнению многих экспертов, будет полезен правительству для трезвой оценки складывающейся ситуации. Тем не менее, и нынешняя версия прогноза перегружена оптимизмом. Медианные ожидания аналитиков на текущий год – 1,6-1,7%, а, вот, по 2019 году расхождений почти не наблюдается. При этом корректировка вниз прироста инвестиций – в 2018-ом с 4,8% до 3,5%, в 2019 году – с 5,6% до 3,1% – оказывается серьезным вызовом экономической политике, все еще неспособной задействовать накапливающиеся предпосылки усиления активности вложений в основной капитал.

Так, в январе-апреле в действующих ценах сальдированный финансовый результат предприятий (прибыль минус убытки) вырос год к году на 10% до 3,543 трлн рублей. Рост сальдо торгового баланса (в конце июня ЦБ РФ на основе этого фактора повысил оценку профицита счета текущих операций платежного баланса в первом квартале на $2 млрд до $30,8 млрд) обуславливает приток валютной выручки. Примечательно также, что опросы ИЭП им.Е.Т.Гайдара пятый месяц к ряду фиксируют сохранение февральского локального максимума инвестпланов в промышленности.

Реализации потенциальной готовности экономики к инвестиционному росту, по замыслу МЭР, должен способствовать план действий правительства, направленный на увеличение нормы накопления (доли капвложений в ВВП) за шесть лет с текущих 21% до 25%. В идеале для достижения этой цели инвестиции должны увеличиваться ежегодно на 6%. В 2019-ом уже не получится. Тем важнее усилия последующих лет. Детальное обсуждение плана в кабмине будет происходить в июле. Пока же известны лишь рамочные параметры: до 0,5% ВВП внесут вложения из Фонда развития (они же должны мультиплицировать 1,0-1,5% ВВП частных инвестрасходов): около 0,6% ВВП – ожидаемая доля капвложений из корпоративной прибыли; 0,7% ВВП – вклад снижения оттока капитала (по ожиданиям МЭР, до нуля к 2024 году); по 0,5% ВВП – отдача прироста корпоративного кредитования (не меньше 9% в год) и конверсии сбережений домохозяйств в инвестиции (например, через запуск, скорее всего с 2020 года, модели «индивидуального пенсионного капитала»).

Конструкция «инвестплана» МЭР состоит из пяти ключевых блоков: улучшение инвестклимата и снижение издержек для бизнеса, развитие инфраструктуры, повышение эффективности госкомпаний и усиление конкуренции, финансовое обеспечение и активность капвложений в конкретных отраслях (энергетика, промышленность и транспорт). Конкретных деталей пока маловато, их заменяют общие принципы. К примеру, в целях «трансформации делового климата» предлагается каждые полгода обновлять перечень регулятивных мер на основе предложений бизнес-сообщества. Рабочая площадка для этого – Агентство стратегических инициатив (его деятельность курирует помощник президента по экономическим вопросам Андрей Белоусов).

Детализация замыслов по любому из блоков, между тем, уже обещает оказаться непростым процессом, требующим выстраивания постоянного диалога с частными инвесторами. Без этого наполнения «инвестплан» выглядит пока как протокол о добрых намерениях с непроясненными форматами управления уже обозначившимися рисками. Так, на рынке государственно-частного партнерства до сих не проведена четкая правовая граница между госзакупками и концессиями, что по сути блокирует привлечение частного капитала в инфраструктурное строительство. К тому же регулятивные новации (например, решение властей снизить дорожные субсидии на сумму НДС) уже ведут к прямым потерям (по оценке Infra One, только в 2018 году примерно на 15 млрд рублей). Другой очевидный пример – угроза того, что ставка на модернизацию генерирующих мощностей (при их наблюдающемся избытке) в приоритетах правительства оттеснит на второй план еще более насущную задачу – либерализацию розничных рынков и ликвидацию перекрестного субсидирования (его объем за 10 лет вырос почти втрое до 400 млрд рублей).

Заметим, что в МЭР отнюдь не умаляют значимость» нового поколения» рисков. Как справедливо подчеркивает глава министерства Максим Орешкин, «важно понимать, что рост инвестиционной активности с 21% до 25% ВВП – это качественные изменения всей структуры расходов экономики». Важнейшие условия для этого – положительная динамика реальных доходов и зарплат населения и инвестиционного спроса со стороны предприятий. Базовые тренды на этих направлениях, однако, не выглядят однозначно определенными. «Настройка» сбита намерением повышать НДС, вызвавшим новый виток настороженности субъектов экономики.

Непосредственный повод – досчеты и дооценки последствий увеличения налоговой нагрузки и ряда сопутствующих этому мер. Так, большинство финаналитиков, признавая, что +2% НДС добавит выгоды российским экспортерам, отмечают, что ценовое давление существенно увеличится для импортеров, в том числе предприятий обрабатывающей промышленности, закупающих за рубежом комплектующие и оборудование, а также ритейлеров. Эксперты ЦМАКП подчеркивают, что увеличение НДС ударит по самым высокотехнологичным отраслям, в том числе автопрому и строительству. Кроме того, инфляция ускорится на 1-1,5 п.п. и со временем распространится на всю экономику. Понятно, что потребители-физлица, особенно из низкодоходных групп, тоже почувствуют на себе ценовое давление. Согласно расчетам Института актуальной экономики, покупательная способность населения снизится на 2%, что приведет к соответствующему снижению спроса.

Не внушает оптимизма и рост стоимости моторного топлива (за пять месяцев 2018-го – на 7,2% в годовом выражении, в мае – на 11,2%), которому еще только предстоит отразиться на потребительских ценах. Индексация тарифов на услуги ЖКХ с 1 июля, на первый взгляд, будет невысокой – в зависимости от региона 3-6%. Но, поданным Росстата, за первые пять месяцев года «коммуналка» уже подорожала на 4,6% (в том числе водоотведение – на 6,7%, холодное водоснабжение – на 5,4%, горячее – на 5,5%).

Еще один сюрприз – увеличение платы за утилизацию коммунальных отходов. По данным ассоциации «Чистая страна» (совместно с профильными министерствами работает над реформой отрасли по обращению с ТБО), в среднем по регионам она вырастет на 12%. При этом эксперты не исключают более существенного повышения тарифов. Так, в комментарии «Известиям» исполнительный директор некоммерческого партнерства «ЖКХ Контроль» Светлана Разворотнева сообщила о сигнале из Брянской области об их завышении примерно в 12 раз.

Профильные бизнес-союзы (Ассоциация производителей электробытовой и компьютерной техники и ассоциация «Российский свет») предупреждают о возможном росте расходов на освещение в РФ на 30% в связи с вступлением в силу с 1 июля новых требований по энергоэффективности к осветительным устройствам и электролампам. Письмо по этому поводу направлено премьеру Дмитрию Медведеву. Участники рынка подчеркивают, что вступление в силу новых требований приведет к значительному сокращению объемов текущего выпуска, увеличит расходы муниципалитетов на приобретение новых источников света, а необходимое срочное переоснащение производств неизбежно повлечет за собой удорожание готовой продукции.

Есть повод для беспокойства у малого и микробизнеса. Переход на онлайн-кассы предпринимателей, работающих на едином налоге на вмененный доход и патентной системе налогообложения (всего около 600 тыс), согласно расчетам оператора фискальных данных ofd.ru, может обойтись им в 31 млрд рублей.

А ведь к этим затратам нужно добавить и стоимость услуг интернет-провайдеров. Между тем, рост соответствующих тарифов вследствие вступления в силу основных положений так называемого «закона Яровой» участники рынка оценивают в 10-15% ежегодно и ожидают удвоения цен на связь за пять лет.

Для адаптации бизнеса к повышению фискального бремени предлагаются снижение порога для ускоренного возврата НДС, отмена налога на движимое имущество компаний, сокращение срок камеральных проверок до двух месяцев. Но такая компенсация не выглядит сопоставимой с ростом налоговой нагрузки, особенно в условиях сгущающегося тумана над горизонтами бизнес-планирования, чему во многом способствуют рукотворные «белые пятна» в правовом поле. Так, первая часть «закона Яровой» вступает в силу уже 1 июля-2018, однако подготовка и утверждение подзаконных актов со спецификациями к оборудованию для хранения и снятия трафика все еще задерживается.

Помимо текущих «раздражителей» укоренению ощущений «новой неопределенности» способствует явный перевес точечных мер над системными в действиях кабмина. Во всяком случае перенос на год (до середины лета-2019) сроков индексации тарифов системы «Платон», снижения беспошлинного лимита для посылок из зарубежных интернет-магазинов или перехода на онлайн-кассы микробизнеса на ЕНВД без наемных сотрудников вряд ли компенсирует уже обозначившийся рост других издержек.

В то же время, детализация заявленных структурных трансформаций явно запаздывает. Нагляднее всего это выражается в ситуации вокруг перспектив перезагрузки пенсионной системы. О неполноте и многочисленных изъянах правительственного законопроекта, предусматривающего повышение пенсионного возраста для мужчин до 65 лет и женщин до 63-х, сказано уже немало. Минувшая неделя добавила к дискуссии новых красок. Так, Федерация независимых профсоюзов России (ФНПР) завила о необходимости сформировать в Госдуме рабочую группу, которая пересмотрит правительственную инициативу и дополнит ее «пакетом законопроектов», направленных на рост зарплат и прожиточного минимума, а также на создание гарантий занятости для пожилых работников.

В позиции бизнеса конкретики больше. Среди подходов, озвученных по итогам совещания (26 июня) «О мерах по развитию экономики и социальной сферы» с участием вице-премьеров и представителей бизнес-объединений: стимулирование занятости через снижение ставки страховых взносов в ПФР для работающих пенсионеров, учет части затрат компаний на добровольное медицинское страхование сотрудников старших возрастов в тарифе ОМС, создание специального фонда, финансируемого за счет нефтегазовых доходов, для адаптации людей к «отложенному» выходу на пенсию и др.

На рассмотрение Российской трехсторонней комиссии РСПП предложил наряду с традиционной пенсионной системой запуск других форматов «с иным порядком уплаты взносов и формирования пенсионных прав». Речь идет о нескольких обособленных пенсионных системах для категорий граждан, профессий и отраслей, для которых сейчас действуют льготные пониженные ставки страховых взносов в Пенсионный фонд или существуют «профессиональные пенсии». В пожеланиях бизнеса и реформа института выхода на досрочную пенсию, развитие корпоративных пенсионных программ для сотрудников с особыми условиями труда, в которых работодатели по согласованию с сотрудниками смогут формировать их страховые средства; а также возврат к индексации пенсий работающим пенсионерам.

Между тем, реализация всех этих предложений сопряжена с ограничениями, связанными с особенностями наполнения социальных фондов и/или с жесткостью «бюджетного правила, по которому все доходы бюджета сверх цены отсечения (сейчас $40 за баррель Urals) идут на накопление резервов. Поэтому требуется комплексный подход к оценке и рисков, и эффективности предлагаемых мер, что в свою очередь повлечет за собой и необходимость ревизии механизма наполнения соцфондов государством как работодателем (сейчас за госслужащих оно не перечисляет взносы). Так, проректор Академии труда и социальных отношений Александр Сафонов в комментарии РБК предположил возможность создания отдельного пенсионного фонда для этой категории работников, поскольку в любом случае затраты на их пенсии компенсируются из госбюджета. Но тогда и ясности по поводу «кому, сколько, за что и за чей счет» станет больше. … Придется, видимо, пересматривать и льготы госслужащим. В общем, нахождение баланса интересов государства, бизнеса и населения в ходе пенсионной реформы требует дополнительных серьезных усилий.

Углубление дискуссий – абсолютная необходимость. По мировому опыту, структурные реформы невозможны вне интенсивного общественно-политического диалога. По сути, однако этот процесс в самом начале и, по-видимому, займет больше времени, чем предполагалось ранее. Дефицит коммуникаций, понятно, необходимо преодолевать (структурная повестка пенсиями не исчерпывается). Но искомое ускорение экономического роста отодвигается как раз на время, требующееся для этого. Обновленная версия макропрогноза МЭР – закономерное следствие такого состояния, вновь напоминающего о сути современной российской исторической развилки. Либо структурные реформы, политические технологии которых еще только предстоит освоить всей системе госуправления. Либо сползание в новый системный кризис. К началу второго полугодия ощущение продолжающейся экономической неопределенности у бизнеса и населения, похоже, стали выходить на новый виток. В этих обстоятельствах больший реализм оценок и ожиданий предстоящей динамики может стать отправной точкой системных решений, адекватных задачам структурных трансформаций.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати