27.11.2018 | Марина Войтенко

Макротренды – отскок после коррекции?

По оценке МЭР, в октябре ВВП в годовом выражении после роста на 1,1% в августе и сентябре прибавил сразу 2,5%, показав общий за десять месяцев темп в 1,7%. Официальные разъяснения уповают на разворот годовой динамики выпуска в промышленности и агросекторе (3,7% и 11,9% год к году), а также на некоторое оживление строительных работ^[1]. Макрокартина к середине осени, складывающаяся из данных Росстата (опубликованы 20 ноября), выглядит не столь однозначно. Накопленные в январе-октябре приросты основных показателей в сравнении с соответствующим периодом прошлого года малоотличимы или даже хуже итогов трех кварталов^[2]. Тем не менее, конъюнктура октября-декабря (и это подтверждается ожиданиями экспертов) обещает быть более оживленной, чем в предыдущей четверти года (ВВП с сезонной очисткой тогда снизился почти на 0,4%). В целом по итогам-2018 экономика может вырасти на 1,7-1,8%. Однако вопросов к устойчивости трендов и их синергии на ближайшую и среднесрочную перспективу возникает все больше.

Прежде всего, они касаются динамики инвестиций. По версии Росстата, с января по сентябрь они увеличились на 4,1%, что означает прирост в третьем квартале минимум на 5,2-5,4% после 3,6% в первом и 2,8% во втором. Эксперты пока затрудняются объяснить такое ускорение. Строительство (на него приходится почти половина всех капвложений в экономике) в стагнации (причем вводы жилья за 10 месяцев в годовом выражении сократились на 3,6%). Косвенные индикаторы (состояние инвестимпорта, темпы корпоративного кредитования, настроения бизнеса, фиксируемые опросами Росстата, института Гайдара и индексом PMI) указывали, скорее, на замедление.

Среди гипотез объяснений доминируют две. Во-первых, возможен подскок «нефтегазовых» инвестиций (сдачи в эксплуатацию трубопроводов, увеличение объемов бурения, ввод на год раньше срока третьей очереди проекта «Ямал СПГ» и т.п.). Во-вторых, изменения в методиках Росстата. По-видимому, некоторое прояснение наступит после публикации статведомством подробного отчета об инвестдинамике (ожидается до конца ноября). Подчеркнем, что ответы принципиально важны, поскольку вложения в основной капитал остаются по сути едва ли не единственной надеждой на ускорение роста, когда показатели потребительского спроса по-прежнему указывают на его ослабление.

В оставшиеся недели до конца года, правда, возможен некоторый отскок (реакция на повышение НДС, традиционные покупки зимней одежды и обуви, сезон скидок на распродажах). Тем не менее, потенциал спроса не показывает признаков расширения: темп роста реальных зарплат замедляется (с 4,9% год к году в сентябре до 4,4% в октябре); 71,7% россиян (данные мониторинга Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС) вынуждены включать режим экономии, сберегая заметно меньше (в январе-сентябре домохозяйства направили на эти цели 4% дохода – минимум с 2004 года и втрое меньше, чем в 2015 году); более пятой части населения, согласно опросам, испытывают трудности с погашением кредитов или опасаются их возникновения в ближайшие месяцы^[3].

Наблюдаемые тенденции, естественно, находят отражение в прогнозах и опережающих показателях. Рассчитываемый Центром развития НИУ ВШЭ Сводный опережающий индекс (СОИ) в середине осени вырос до 1,7% после 0,9% в сентябре и минус 0,1% в августе. Вместе с тем, эксперты предупреждают о неустойчивости тренда – слабость внутреннего спроса до сих пор компенсировалась высокими ценами на нефть (в октябре-2018 они были выше на 40%, чем в тот же период 2017-го). Так что начавшееся в последнее время снижение нефтекотировок (январские фьючерсы на Brent 23 ноября падали до $58,95 за баррель) дает основания для вывода: российская экономика остается в зоне риска. Поэтому и не удивительны результаты очередного квартального опроса профессиональных прогнозистов относительно их видения перспектив российской экономики в 2018–2019 годах и до 2024 года.

В течение всего периода консенсус-прогноз предполагает прирост ВВП в среднем около 1,5% в год; инфляцию вблизи таргета ЦБ РФ (4%); ключевую ставку – чуть больше 6% годовых (+2% в реальном выражении); цену нефти в $65-67 за баррель; постепенное ослабление курса национальной валюты примерно на 1 руб/$ в год. Наиболее сложным окажется 2019-й – динамика ВВП замедлится до 1,4%. В среднесрочном прогнозе аналитиков Центра развития НИУ ВШЭ показатель несколько ниже – 1,3% после 1,8% в 2018-ом. В 2020-ом предполагается рост на 1,6%, в 2021-ом – на 1,9%. В числе основных рисков все те же – снижение цен на нефть, адаптация к санкциям, замедление роста экспорта, увеличение фискального бремени.

Прогноз Центра развития основан на условиях сохранения санкций без их существенного ужесточения; положительного, но отложенного, эффекта реформ; а также сохранения в среднесрочной перспективе институциональной среды и структуры российской экономики. Из этих же предпосылок исходят большинство аналитических команд, но их оценки выглядят немного более оптимистичными. Так, согласно обновленному прогнозу ОЭСР (обнародован 21 ноября), ожидания для России по текущему году снижены с 1,8% до 1,6%, на следующие два оставлены без изменений – 1,5% в 2019-ом и 1,8% в 2020-ом. В РАНХиГС рассчитывают на более высокие темпы – до более 2%, начиная с 2020 года.

Самый высокий градус оптимизма у Минэкономразвития РФ. Напомним, согласно октябрьскому прогнозу министерства, экономическая динамика постепенно ускорится – до 2% в 2020 году, а начиная с 2021-го темп достигнет 3%, чему будут способствовать существенное повышение производительности и наращивание инвестиций. Примечательно, что дальнейшего ускорения не предвидится. Представляя на минувшей неделе основные параметры прогноза социально-экономического развития российской экономики до 2036 года, глава ведомства Максим Орешкин заявил: «Мы не видим возможности для дальнейшего ускорения. Это связано с долгосрочными демографическими тенденциями и тенденциями с точки зрения роста производительности труда. Темп будет чуть выше 3% …». Причем МЭР исходит из предпосылки реализации национальных проектов в рамках майского 2018 года указа президента и выполнения задачи повышения доли инвестиций в ВВП до 25%.

Вероятность сбываемости прогнозов, как известно, существенным образом зависит от содержания экономической политики. Наибольшая определенность по этому поводу присутствует в действиях ЦБ РФ. Представляя 21 ноября в Госдуме основные направления ДКП на ближайшую трехлетку, его глава Эльвира Набиуллина выразилась предельно ясно: «Сама по себе денежно-кредитная политика не может привести к устойчивому ускорению экономического роста. На это счет не может быть никаких иллюзий». В то же время, никакие меры по стимулированию роста, направленные на повышение производительности труда, улучшение делового климата, поддержку инвестиций и в конечном счете на структурную трансформацию российского хозяйства, не будут эффективны без наличия низкоинфляционной среды. Поэтому, уверена председатель Банка России, «в текущей фазе экономического цикла цель … остается неизменной – инфляция вблизи 4% постоянно»^[4].

Такая предсказуемость монетарной политики принципиально важна и для формирования долгосрочных денежно-кредитных условий ведения бизнеса, и для снижения чувствительности экономики к внешним рискам, с учетом которых предстоит переходить к новой модели развития. Между тем, в решениях, требуемых логикой расширения потенциального роста за пределы 1,5-2,0% в год, во внимание придется принимать и колебания нефтеценовой конъюнктуры, и свертывание количественных смягчений мировыми центробанками (что грозит оттоком капитала из emerging markets), и внешнеторговую напряженность между США и Китаем и рядом других стран с угрозой ее перетекания на валютные рынки, и сохраняющееся с возможным усилением санкционное давление на РФ.

С учетом нервозности рынков относительно всех этих и других (например, повышение НДС) факторов их баланс в настоящее время смещен в сторону проинфляционных рисков. И это, подчеркивает Эльвира Набиуллина, предполагает несколько большую жесткость политики Центробанка с готовностью действовать в широком спектре возможных сценариев (например, в диапазоне среднегодовых цен на нефть в $35-75 за баррель). В их рамках, естественно, учитывается и общий макроэкономический эффект налогово-бюджетных перемен-2019, когда краткосрочное сдерживающее влияние повышения НДС на прирост ВВП должно быть компенсировано во второй половине года увеличением инвестиционного спроса со стороны госсектора. В связи с этим примечательны выводы опубликованной на минувшей неделе (19 ноября) аналитической записки ДИП ЦБ РФ^[5].

Напомним, что дополнительные 2% НДС в течение 2019-2021 годов, как планируется, должны пополнить федеральный бюджет на 1,7 трлн рублей (в среднем в год это будет означать изъятие из экономики 0,55% ВВП). В ДИП отмечают, что фискальный мультипликатор по доходам отрицательный – минус 0,75 (то есть, если допсбор налогов насчитывает 1% ВВП, то сам валовый внутренний продукт сокращается на 0,75%). С поправкой на прогнозируемое среднее повышение нагрузки, по расчетам аналитиков центробанка, потеря темпа роста составит 0,4%. Однако повышенный НДС будет вновь возвращаться в экономику через расходы государства. И здесь фискальные мультипликаторы имеют уже положительные значения: для инвестиций – 0,75, для бюджетных трансфертов – 0,21 и т.п. Если предположить, что доля инвестиций в увеличенных расходах будет определена в 50-75% (что в принципе необходимо для нормального финансирования нацпроектов), а остальная часть придется на конечное потребление, то тогда консолидированный мультипликатор окажется в интервале 0,55-0,65, обеспечив на среднесрочном треке (в ДИП определяют его в шесть лет) эффект на рост ВВП в 0,6-0,7 п.п. В итоге общий баланс налогово-расходного маневра, по оценке аналитиков ЦБ РФ, оказывается положительным – ВВП может прибавить до 0,2-0,3 п.п. в год.

Результат, однако, не гарантирован на все 100% (способен оказаться и выше, и ниже вплоть до отрицательных значений), поскольку решающим образом зависим от эффективности расходов, определяемых, прежде всего, качеством инвестпроектов. Вопросы бизнеса (ему, кстати, предлагается активно соучаствовать) и экспертного сообщества на этот счет пока по большей части остаются без ответов. На деле выходит, что факторы будущего ускорения ВВП не конкретизированы, а новые обременения (рост НДС, повышение кредитных ставок и т.п.) уже налицо^[6]. К тому же возникает риск оттеснения госинвестициями частных капвложений (в Фонд развития за три года предполагается привлечь с рынка 3,5 трлн рублей). Вместе с увеличением налоговых изъятий это означает уменьшение объема потенциальных бизнес-инвестиций за этот период более чем на 5 трлн рублей.

Между тем, рабочая группа Госсовета сформулировала ряд претензий к качеству приоритетных национальных проектов. «Жилье» при выделяемых объемах финансирования признан неисполняемым. Паспорта еще четырех (по цифровой экономике, науке, культуре и поддержке экспорта) готовы к реализации с оговорками. От прямых оценок по другим направлениям представители регионов в рабочей группе уклонились. Главные «болевые точки» – состав целевых показателей и их слабая совместимость с ныне действующими критериями оценки деятельности органов госвласти, обоснованность сроков исполнения и дефицит необходимой нормативно-правовой базы. По сути ровно о том же замечания Президента РФ Владимира Путина на заседании президиума Госсовета (23 ноября) о необходимости большей внятности и конкретности ожидаемых результатов.

На фоне противоречивых и неустойчивых макротрендов в российской экономической политике и разносрочных прогнозных проектировок, похоже, нет ничего более постоянного, чем неутихающие чаяния структурной трансформации и избавления от углеводородной зависимости. Сама же экономика тем временем текущей траекторией все больше напоминает о ритмах финрынков: отскок – коррекция – снова отскок с утяжелением рисков очередного «праздника медведей». Макроволатильность усиливается, предупреждая о вероятности нового замедления и напоминая о необходимости предельной концентрации регуляторов на вопросах инвестиционно-структурной повестки.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] Заметим, что альтернативные расчеты динамики промпроизводства (например, Владимира Бессонова и Эдуарда Баранова из НИУ ВШЭ по объемам выпуска более 400 позиций в натуральном выражении), напротив, указывают на его октябрьскую заминку за исключением добывающих отраслей. Агроэффект обязан, прежде всего, завершению уборочной кампании и тем самым носит разовый характер. Что же касается строительства, то его объемы за 10 месяцев в годовом выражении все еще отстают на 0,1% от уровня-2017.

[2] Промвыпуск за 10 месяцев вырос на те же 3,0%, что и в январе-сентябре; продукция сельского хозяйства, правда, несколько сократила отставание от прошлого года – с 96,7% до 98,7%. Оборот торговой розницы вырос на 2,6% год к году, оставшись на уровне девятимесячной динамики (при этом октябрь с приростом в 1,9% после 2,2% в сентябре показал самый низкий результат с августа-2017). Реальные располагаемые доходы населения в октябре после двух месяцев снижения увеличились на 1,4% г/г, однако их темп с начала года, составив 1,6%, оказался на 0,1% меньше, чем в январе-сентябре. Та же картина у реальных зарплат (7,6% после 8,4%) и внешнеторгового оборота (19,6% против 20,4%). Безработица в середине осени поднялась на 0,2% до 4,7% (ее рост отмечен впервые в текущем году).

[3] Это уже отражается в замедлении темпа кредитной розницы – 1,7% в октябре после 2,0% в сентябре и 2,5% в августе. При этом прирост просроченной задолженности ускоряется: в январе-сентябре 2017 года – 7,8%, за те же девять месяцев текущего – 16,8%. Заметим также, что по данным БКИ «Эквифакс», необслуживаемые займы граждан в МФО достигли в третьем квартале-2018 40,3%.

[4] По данным Росстата, в конце второй декады ноября инфляция в годовом выражении достигла 3,7%. Прогноз-2018 ЦБ РФ в 3,8-4,2% остается в силе. По мнению директора ДИП Александра Морозова, стоит «ориентироваться на середину диапазона».

[5] См. подробнее: Банк России, Влияние налогово-бюджетного маневра на рост ВВП: оценка краткосрочных эффектов с использованием фискальных мультипликаторов, Аналитическая записка департамента исследований и прогнозирования, ноябрь 2018, http://www.cbr.ru/Content/Document/File/54558/analytic_note_181119_dip.pdf

[6] Согласно опросу финансовых директоров российских компаний, поведенному Deloitte оснью-2018, на первое место среди событий, которые окажут наиболее негативное воздействие на бизнес 80% респондентов поставили повышение НДС. Примечательно, что под влиянием такого рода ожиданий число пессимистов (то есть тех, кто уверен в ухудшении положения своих предприятий), увеличившись вчетверо за полгода, в текущем опросе впервые с 2015-го превысило выборку оптимистов: 37% против 31% при 32%, придерживающихся «нейтральной» позиции (в предыдущем опросе оптимисты набрали 36%, «нейтралы» – 55%. См. подробнее: https://www2.deloitte.com/ru/ru/pages/research-center/articles/opros-finansovyh-direktorov-vedushchih-kompanij-v-rossii.html

Версия для печати