09.09.2019 | Политком.RU

Дело о «массовых беспорядках» в Москве

Дело о «массовых беспорядках» в Москве, изначально активно набиравшее обороты, начало терять свой масштаб. Вероятно, здесь сказались как отсутствие у следствия весомых доказательств (ни один из обвиняемых не признал своей вины именно в участии в массовых беспорядках), так и неприятие действий силовиков преобладающей частью общества.

Наряду со сменой риторики вокруг темы московских протестов, скорректировалась и позиция власти. Вместо жесткой консолидации и попыток силового подавления на смену пришла некоторая маневренность и присутствие в публичном пространстве различных взглядов. Впрочем, несмотря на развал дела о «массовых беспорядках», силовики все же получили некоторую компенсацию, хотя и не слишком большую с учетом первоначального размаха дела.

Дело о «массовых беспорядках» было возбуждено только спустя несколько дней после одного из крупнейших несогласованных митингов, проходивших за последнее время в Москве в связи с отказом в регистрации ряду оппозиционных кандидатов в Мосгордуму. О возбуждении уголовного дела СК РФ сообщил 30 июля. По первоначальной версии следствия, участники акции «применили насилие в отношении представителей власти, прорвали оцепление, и, выйдя на проезжую часть, парализовали движение автотранспорта на Садовом кольце в городе Москве». Обращалось внимание на то, что накануне митинга некая «группа» в интернете призывала граждан выходить на улицы. Следственную группу возглавил старший следователь при председателе Следственного комитета России (СКР) по особо важным делам Рустам Габдуллин, курировавший расследования беспорядков на Болотной площади (2012 год) и пожара в ТРЦ «Зимняя вишня» в Кемерово (2018 год).

Среди проходящих по делу изначально присутствовали Айдар Губайдулин, Евгений Коваленко, Кирилл Жуков, Иван Подкопаев, Самариддин Раджабов, Алексей Миняйло, Даниил Конон, Владислав Барабанов, Сергей Абаничев, Данила Беглец, Валерий Костенок, Сергей Фомин (волонтер штаба Любови Соболь, объявленный в розыск и сдавшийся полиции; он трижды звонил в СКР и ОВД, уточняя, как помочь следствию, после чего ему рекомендовали явиться в полицию в назначенное время) и студент ВШЭ Егор Жуков, за освобождение которого развернулась масштабная общественная кампания (по версии следствия, координировал действия толпы 27 июля, хотя сам он утверждает, что помогал протестующим покинуть проезжую часть и избежать аварийной ситуации).

Предварительное следствие по делу велось быстро. Подобная спешка в первую очередь связана с попыткой получить хотя бы одно признание по коллективному делу как можно быстрей. Наличие признания вины в полном объеме по статье 212 стало бы плохой новостью и для остальных фигурантов дела в связи с принципом преюдиции: приговор и факты, установленные в одном из выделенных дел в рамках группового преступления, обладают преюдициальным свойством, а значит их не нужно доказывать в других процессах. Таким образом обвинение в отношении группы лиц при наличии признания одного облегчается. Подобная схема применялась и в «болотном деле» в случае Максима Лузянина, признавшего свою вину. Отчасти «конвейер» был включен и из-за необходимости быстрых решений о наказании по ст. 20.2 КоАП РФ, что позволит в дальнейшим оформлять протестующих уже за повторное нарушение правил участия в митингах и при необходимости заводить уголовные дела о неоднократных нарушениях порядка проведения акций (ст. 212.1 УК РФ, по которой был осужден Ильдар Дадин).

Одновременно со следствием разворачивалась масштабная общественная кампания в поддержку требования о закрытии дела о «массовых беспорядках» набирает обороты. За первые несколько дней соответствующую петицию «Новой газеты» подписало более 140 тыс. человек. Свою позицию публично выразил и СПЧ по правам человека при президенте РФ, обратившийся в Генпрокуратуру РФ с просьбой проверить обоснованность возбуждения уголовного дела о «массовых беспорядках». СПЧ подчеркнул, что как в результате личных наблюдений, так и по мониторингу СМИ, не выявили во время событий 27 июля и 3 августа массового применения насилия со стороны участников несанкционированной акции, а за медицинской помощью обратилось только 12 граждан и 2 сотрудника Росгвардии. Позднее в публичном пространстве появились высказывания гендиректора госкорпорации «Ростех» Сергея Чемезова о «благе» наличия «здравой оппозиции» и главы Счетной палаты Алексея Кудрина, заявившего, что полицейские и сотрудники Росгвардии на протестах в Москве «беспрецедентно применяли силу». А 5 сентября Владимир Путин заявил, что люди имеют право выражать свою точку зрения на акциях протеста. По его мнению, это может приводить к позитивному результату, потому что встряхивает власть. Хотя «действовать нужно именно в позитивном ключе, руководствуясь не своими узкокорыстными групповыми интересами, а интересами страны и людей. И действовать в рамках установленных правил и законов». Появление подобных заявлений свидетельствовало о смене риторики вокруг темы московских протестов, присутствии в публичном пространстве различных взглядов и корректировке общей позиции власти.

В начале сентября в деле о «массовых беспорядках» наметился новый поворот. Оно начало терять свой масштаб – 3 сентября СК РФ заявил о прекращении дела по статье о массовых беспорядках (ст. 212 УК) в отношении пяти участников акции протеста 27 июля, которые содержались под стражей и попросил смягчить меру пресечения еще двоим. Так, по делу о «массовых беспорядках» больше не проходят Сергей Абаничев (СК считал, что он бросил банку в сторону омоновцев и попал в голову одному из них), студент МГТУ им. Баумана Даниил Конон (вина не была конкретизирована), Владислав Барабанов (СК считали его «лицом, которое организовало координацию и направление движения» протестующих), Валерий Костенок (СК полагал, что он бросил две пустые пластиковые бутылки в полицейских), Дмитрий Васильев (СК не смог его арестовать из-за госпитализации). Мера пресечения была смягчена Сергею Фомину (СК утверждал, что он использовал чужого грудного ребенка, чтобы покинуть оцепленную зону и избежать задержания) и студенту Егору Жукову.

Одновременно с постепенным развалом дела «о массовых беспорядках» силовики получили ряд компенсаций, пусть и не слишком больших с учетом возможного размаха первоначального дела, но все же значительно влияющих на судьбы конкретных людей.

Во-первых, силовики получили возможность осудить одиозного блогера Владислава Синицу и тех участников протестов, которым можно инкриминировать сопротивление правоохранителям. В одной из публикаций Синицы в социальных сетях, где речь шла об установлении личностей полицейских и изучении фотографий с членами их семей, следствие увидело призывы к насилию и угрозы. В результате Пресненский суд Москвы приговорил блогера к пяти годам колонии общего режима. Срок был воспринят в публичном пространстве как явно чрезмерный, а Синица превратился из человека, опубликовавшего неприятный твит, в гонимого властью гражданина.

Во-вторых, приговоры получили участники протестов, которым можно было инкриминировать сопротивление правоохранителям. Первые приговоры по подобным делам были оглашены еще 3 сентября: реальные сроки получили Иван Подкопаев, обвиненный в распылении «агрессивного химического вещества в лица сотрудников полиции и военнослужащих Росгвардии» (три года), и Данил Беглец, дернувший за руку полицейского во время акции протеста 27 июля (два года). Тверской суд Москвы приговорил к трем годам общего режима Кирилла Жукова, который, по версии следствия, дотронулся до забрала шлема росгвардейца. Евгений Коваленко был приговорен к 3,5 годам колонии за то, что бросил мусорный бак в сторону полицейских.

Таким образом статья о сопротивлении правоохранителям трактовалась судом весьма расширительно. Основным критерием стало наличие тактильного контакта с сотрудниками правоохранительных органов.

В-третьих, продолжается история с Егором Жуковым. После предложения смягчить меру пресечения по делу «о массовых беспорядках» и переводу Жукова под домашний арест, СК предъявил ему новое обвинение — в публичных призывах к экстремизму (ст. 280 УК), которые обнаружил в размещенных им роликах в интернете. Впрочем, перспективы этого дела по итогу представляются весьма сомнительными, учитывая, что Россия все же осталась в юрисдикции Европейского суда по правам человека.

В-четвертых, важной историей стало дело Константина Котова, «разморозившее» статью ст. 212.1 УК РФ о неоднократном участии в несанкционированных акциях (единственным осужденным по ней был Ильдар Дадин, которого потом реабилитировали). 5 сентября Тверской суд Москвы приговорил активиста Константина Котова к четырем годам колонии общего режима за неоднократные нарушения закона о митингах по ст. 212.1 УК РФ. По этой же статье сейчас обвиняются двое участников так называемых мусорных протестов - подмосковный активист Вячеслав Егоров, выступающий против ввоза мусора под Коломну, и активист движения «Поморье - не помойка» Андрей Боровиков, выступающий против строительства мусорного полигона на станции Шиес в Архангельской области.

Снятие обвинений с некоторых фигурантов – решение безусловно политическое. Оно связано с прошедшим 8 сентября единым днем голосования и попыткой властей придерживаться более гибкой тактики в работе с оппозицией. Сыграло роль и отсутствие у следствия явных доказательств (ни один из обвиняемых не признал своей вины именно в участии в массовых беспорядках, поэтому повторить «болотное дело» семилетней давности было бы весьма сложно), и неприятие действий силовых структур во время разгона протестных акций преобладающей частью общества. Впрочем, несмотря на развал дела «о массовых беспорядках», силовикам все же удалось получить компенсации. Одной из самых значимых стала реабилитация ст. 212.1 УК РФ о неоднократном участии в несанкционированных акциях протеста, которая может стать крайне негативным прецедентом для многих оппозиционных активистов. Она позволит в дальнейшим оформлять протестующих уже за повторное нарушение правил участия в митингах и при необходимости заводить уголовные дела о неоднократных нарушениях порядка проведения акций.

Версия для печати