09.12.2019 | Политком.RU

«Судная пятница»: вторая волна приговоров по «московскому делу»

Оглашены приговоры шести фигурантам «московского дела»: Егору Жукову, Павлу Новикову, Владимиру Емельянову, Никите Чирцову, Егору Лесных, Максиму Мартинцову и Александру Мыльникову. Одним из самых резонансных стало дело блогера и студента НИУ ВШЭ Егора Жукова: на момент вынесения приговора петицию в его защиту подписали более 100 тыс. человек.

В день суда поддержать обвиняемого пришли не только друзья и близкие, но и известные общественные деятели – проректор НИУ ВШЭ Валерия Касамара, рэпер Оксимирон (Мирон Федоров) актриса Чулпан Хаматова и многие другие.

«Московское дело» или «дело о массовых беспорядках» было возбуждено после одного из крупнейших несогласованных митингов, проходивших летом в Москве в связи с отказом в регистрации ряду оппозиционных кандидатов в Мосгордуму. По первоначальной версии следствия, участники акции «применили насилие в отношении представителей власти, прорвали оцепление, и, выйдя на проезжую часть, парализовали движение автотранспорта на Садовом кольце в городе Москве». Обращалось внимание на то, что накануне митинга некая «группа» в интернете призывала граждан выходить на улицы.

Предварительное следствие по делу велось быстро – силовики пытались получить хотя бы одно признание вины по статье 212 (о массовых беспорядках) как можно быстрее, чтобы дать импульс дальнейшей раскрутке группового дела – и, видимо, привлечь в качестве обвиняемых известных оппозиционеров. Однако не один из обвиняемых своей вины в массовых беспорядках не признал.

Параллельно в публичном пространстве проходила активная кампания в поддержку фигурантов дела, после разворачивания которой дело начало терять свой масштаб – 3 сентября СК РФ заявил о прекращении дела по статье 212 УК в отношении пяти участников акции протеста 27 июля, которые содержались под стражей и попросил смягчить меру пресечения еще двоим, затем дело и вовсе развалилось.

Однако несмотря на развал общего дела «о массовых беспорядках» остались частные обвинения и дела, по которым силовики получили ряд компенсаций. Осудили одиозного блогера Владислава Синицу, приговорив его к пяти годам колонии общего режима, и тех участников протестов, которым можно было инкриминировать сопротивление правоохранителям. Правда, здесь возникла проблема с артистом Павлом Устиновым, которого правоохранители пытались представить одним из координаторов протеста. Несмотря на доказательства того, что Устинов вообще не участвовал в протесте, оказался на месте событий случайно и не сопротивлялся полицейским, он был приговорен к 3,5 годам лишения свободы. Однако общественное недовольство и наличие видеозаписи в Интернете, наглядно демонстрировавшей реальное положение дел, привело к тому, что приговор был пересмотрен, и Устинов получил год условно – в современных российских реалиях это суррогат оправдания.

Важной историей первой волны приговоров стало дело Константина Котова, «разморозившее» статью ст. 212.1 УК РФ о неоднократном участии в несанкционированных акциях (единственным осужденным по ней был Ильдар Дадин, которого потом реабилитировали). Отчасти именно из-за этого изначально был включен «конвейер»: быстрые решения о наказании по ст. 20.2 КоАП РФ позволили бы в дальнейшим оформлять протестующих уже за повторное нарушение правил участия в митингах и при необходимости заводить уголовные дела о неоднократных нарушениях порядка проведения акций. 5 сентября Тверской суд Москвы приговорил активиста Константина Котова к четырем годам колонии общего режима за неоднократные нарушения закона о митингах по ст. 212.1 УК РФ.

Главной историей, завершившейся во второй волне приговоров стало дело блогера и студента НИУ ВШЭ Егора Жукова. После предложения смягчить меру пресечения по делу «о массовых беспорядках» и переводу Жукова под домашний арест, СК предъявил ему новое обвинение — в публичных призывах к экстремизму (ст. 280 УК), которые обнаружил в размещенных им роликах в интернете. В том числе речь идет о видеоролике, который Жуков разместил на YouTube еще в 2017 году. По данным СК, запись содержит «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности по мотивам политической ненависти и вражды, включая насильственное изменение конституционного строя, мятежи и воспрепятствование законной деятельности сотрудников правоохранительных органов». К таким выводам пришли по результатам лингвистической экспертизы, проведенной ведущим экспертом ФСБ Александром Коршиковым. Позднее появился ответ группы ведущих ученых-филологов на экспертизу, ставшую основанием для возбуждения уголовного дела по «экстремистской» статье. Ученые отметили, что «в контексте обращения Жукова никоим образом не подразумевают насильственные действия», сам студент — «пропагандист мирного, ненасильственного политического протеста», а его ролики носят просветительский характер.

На фоне обсуждения результатов экспертизы по делу Егор Жуков был включен в список Росфинмониторинга организаций и лиц, в отношении которых «имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму». Это означает блокировку счетов и невозможность устроиться на сколько-нибудь нормальную работу. Причем включение в список Росфинмониторинга происходит во внесудебном порядке по размытым основаниям – туда по указанию различных ведомств (Генпрокуратура, Следственный комитет, Минюст, МВД и даже МИД) включаются лица, «в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму». Страшное слово «террорист» отпугивает работодателей. Добиться исключения из списка крайне сложно.

Закончилось дело Егора Жукова в «судную пятницу» 6 декабря – так назвали день вынесения приговоров по ряду дел, связанных с московским протестами, в соцсетях. Обвинение запрашивало для Жукова четыре года колонии, суд приговорил к трем годам условно с испытательным сроком три года, при этом лишив права администрировать канал «Блок Жукова» и создавать свои интернет-ресурсы. Свой приговор Егор Жуков назвал несправедливым, мнение общественности разделилось. Одни радуются условному сроку, означающему, что Егор избежал тюрьмы и даже сможет продолжить обучение в университете. Другие изумляются, как можно радоваться тому, что невиновный человек получил срок, пусть даже и условный. Третьи – «охранители» - недовольны мягкостью приговора.

Например, соведущая Владимира Соловьева Анна Шафран заявила, что «судебная система должна защищать не таких вот мамкиных революционеров, или, как их называли на Украине, «онижедетей». Суд должен защищать всех нас, тех, кто хочет жить в нормальном правовом государстве, а не испытывать на себе «революционную справедливость».

Условный приговор Егору Жукову вызывает смешанные чувства: в сложившейся ситуации есть как плюсы, так и минусы. С одной стороны, возобладал рациональный подход, учитывающий общественные эмоции, Егор остается в семье и сможет продолжить обучение в университете, а ограничение на использование Интернета носит достаточно мягкий характер. С другой стороны, его все-таки признали виновным – условные приговоры фактически начинают приравниваться к оправдательным, поскольку оправдательные приговоры в России по громким, общественно значимым делам практически невозможны (их меньше процента). Неприятно и попадание в список экстремистов Росфинмониторинга, что может помешать ему в будущем при трудоустройстве в коммерческие структуры, и висящий «дамоклов меч» в виде испытательного срока, означающего, что его могут в любой момент привлечь к суду за резкие политические высказывания. В то же время началась активная «раскрутка» Жукова – его пригласили работать на «Эхо Москвы» и в «Новую газету» (для которых пребывание в экстремистском списке не является компроматом), последнее слово Жукова на процессе активно распространяется в Интернете, сам он дал большое программное интервью, в котором проявились его политические амбиции. В отдаленном будущем он не исключает для себя участия в президентских выборах. В Интернете активно обсуждается возможный формат его дальнейшего участия в оппозиционной деятельности – если до ареста он был малоизвестным активистом, то теперь может выйти на лидерские позиции.

В «судную пятницу» вынесли приговоры еще нескольким фигурантам дел, связанных с московскими протестами – Павлу Новикову (штраф 120 тыс. рублей), Никите Чирцову (один год в колонии) и Владимиру Емельянову (два года условно), Егору Лесных (три года колонии), Максиму Мартинцову (два с половиной года колонии) и Александру Мыльникову (два года условно). Основным критерием остается наличие тактильного контакта с сотрудниками правоохранительных органов, его степень и возможность доступа к оружию во время него. Получившие реальные сроки Чирцов, Лесных и Мартинцов обвиняются в ударах ногами, толчках в грудь и плечо. Условные сроки и штрафы у тех, кто ударил бутылкой воды и потянул за бронежилет. При этом все вынесенные приговоры были значительно мягче тех, которые запрашивали обвинители. Более того, осенью Данил Беглец, потянувший за руку росгвардейца, был приговорен к реальному сроку – двум годам колонии.

Можно выделить две основные задачи, которые преследовались при выборе подобной стратегии вынесения приговоров. Во-первых, наличие реальных приговоров – назидание остальным, чтобы снизить количество последователей, а оппозиционные политики задумались и выступали за умеренность и осторожность. Во-вторых, небольшие сроки и преобладание условных приговоров поможет не создавать героев, которым могут симпатизировать – именно поэтому отчасти и было принято решение дать условный срок Егору Жукову. В целом подобные решения демонстрируют, что любые посягательства на существующие устои в той или иной степени всегда будут наказываться. При этом общественная планка приемлемости обвинительных приговоров снижается – многие говорили, что условные приговоры – это победа.

Версия для печати