02.06.2020 | Марина Войтенко

Рынок труда – риски и вызовы

По оценке Минэкономразвития (28 мая), ВВП РФ в апреле-2020 упал на 12,0% г/г (за четыре месяца с начала года снижение насчитывает 1,9% г/г). В большей части базовых отраслей масштаб сокращения в годовом выражении выглядит относительно умеренным: промвыпуск – на 6,6%, грузооборот транспорта – на 6,0%, объем строительных работ – на 2,3%. Вместе с тем, заметно хуже ожиданий сложилась динамика в секторах экономики, ориентированных на потребительский спрос. Оборот розничной торговли обрушился на 23,4% г/г (после увеличения в марте на 5,6%), объем платных услуг населению – на 37,9% (после минус 4,4% месяцем ранее, по данным Росстата). В комментариях экспертов подчеркивается, что основное давление на потребление оказал обвал денежных доходов населения (по версии ЦМАКП, на 28,5%). Рост безработицы (с сезонной очисткой с 4,5% в марте до 5,8% в конце апреля) с формальной точки зрения не выглядит решающим фактором. Однако здесь следует иметь в виду классическую особенность российского рынка труда – размен сохранения рабочих мест на существенное снижение заработных плат. Отсюда и риск того, что восстановление деловой активности, доходов и занятости могут происходить в разных скоростных режимах и, более того, по разным траекториям.

На пике ограничительных мер индекс закрытия экономики, то есть доля подпадающих под них рабочих мест, достигла 28%, по состоянию на 27 мая – уже 17% (данные МЭР). При этом, как показывает мониторинг бизнес-омбудсмена Бориса Титова, 60,88% компаний, не сократив штат, пошли на уменьшение фонда оплаты труда. С этим корреспондируют результаты опроса Центра стратегических разработок (ЦСР): в мае по сравнению с февралем 60% респондентов отметили снижение доходов, из них 43% – более чем на 15%, около 53% граждан указали на высокий риск их сокращения в будущем, причем две трети обеспокоены необходимостью смены привычного образа жизни.

Качество рынка труда характеризуется явным ухудшением. Количество официально зарегистрированных безработных в апреле по сравнению с мартом выросло на 59,2% (с апреля-2019 – на 79%) – до 1,3 млн человек. К концу мая, по оценке Минтруда, оно достигло уже 1,9 млн человек. К ним следует добавить около 280 тыс, находящихся в неоплачиваемых отпусках; 1,5 млн человек, отправленных в простой и еще почти 3 млн человек, продолжающих трудиться в режимах неполной занятости.

Официальный прогноз безработицы-2020 ниже ее апрельского показателя лишь на 0,1 п.п. Предположения экспертов как правило выше в базовых сценариях на 1,5-2,0 п.п., с учетом же вероятности второй волны пандемии – на 3-5 п.п. (см., например, прогнозы Boston Consulting Group). Понятно, что меры по противодействию угрозам занятости с полным правом входят в число приоритетов антикризисной политики. По итогам совещания у Президента РФ (27 мая) эти усилия получают дополнительную энергетику:

ü с 1 мая размер минимального пособия по безработице увеличивается втрое – до 4,5 тыс. рублей;

ü право на детские выплаты в 3 тыс. рублей теперь предоставлено и тем родителям, которые потеряли работу до 1 марта (до сих пор им воспользовались 140 тыс. человек);

ü максимальное пособие по безработице (12,130 тыс. рублей, в настоящее время его получают примерно 400 тыс. человек) становится доступным индивидуальным предпринимателям, если они закрыли свое дело, при этом для тех, кто его уже получает, срок действия увеличивается на три месяца как и для всех других категорий получателей пособий.

Оценка Минфином стоимости этих прямых мер составляет 40 млрд рублей. Эксперты, между тем, полагают, что принятые решения для действенной поддержки граждан едва ли достаточны: даже максимальный объем пособия немного не дотягивает до четверти средней номинальной зарплаты (в марте-2020 – чуть более 50 тыс рублей), минимальный же и вовсе закрывает лишь продуктовую часть минимальной потребительской корзины. Отсюда и предложения (например, главы Центра трудовых исследования Владимира Гимпельсона) временно поднять все выплаты безработным в 1,5-2,0 раза.

Помимо целевых трансфертов и намерений при необходимости начать организацию общественных работ в арсенале политики занятости задействуются и другие меры. Эксперты полагают, что эффективной может оказаться поддержка самозанятых (их зарегистрировано более 650 тыс.). Тем, кто платил налоги на профессиональный доход в 2019 году, вернут на круг 1,6 млрд рублей (что может стать стимулом приросту участвующих в системе). 27 мая Госдума приняла закон, наделяющий самозанятых граждан правом претендовать на меры господдержки, которые сейчас оказываются МСП (фискальные, кредитно-гарантийные, участие в льготных лизинговых программах, доступ к сервисам портала бизнес-навигатора МСП и т.п.).

На согласование в Трехстороннюю комиссию Минтруд передал проект постановления правительства о временном (до конца 2020 года) применении особых правил увольнений и простоя во время пандемии. Предложено отказать работодателям в инициировании такого рода решений (они возможны лишь по желанию работника или соглашению сторон), уравновесив это намерение непродлением отпуска на время нетрудоспособности и правом работодателя переводить сотрудника на другую работу, не предусмотренную договором, не на один месяц, а на три. Эксперты уже высказались о рисках для всех сторон, что может осложнить и затянуть процесс согласования.

В МОТ текущее состояние рынка труда в мире определяют как «худший кризис занятости после второй мировой войны». По оценке организации, потери рабочего времени в глобальном хозяйстве составили 10,7%, что эквивалентно загрузке 305 млн рабочих мест при 48-часовой рабочей неделе. Конечно, это не означает такого же взрывного роста безработицы (ее чистый прирост пока 60-80 млн человек). Прежде всего, речь идет об «ударной возгонке» неполной занятости. Тем не менее, считают в МОТ, без работы уже остался каждый шестой трудоспособный в мире моложе 29 лет. У тех же, кто сохранил занятость, число рабочих часов в среднем сократилось на 23%.

«Худший кризис» вызвал беспрецедентные меры господдержки практически во всех развитых и большинстве крупных развивающихся экономиках. При этом выяснилось, что одновременно возникают новые непростые проблемы. Одна из главных – слишком щедрые пособия существенно ослабляют мотивации к возвращению на рынок труда. В США, к примеру, при апрельской «норме» безработицы в 14,7% (20,5 млн человек) около 40% лишившихся работы получили выплаты, в совокупности превышающие размер предыдущего заработка. ФРС в майской «Бежевой книге» уже отреагировала на ситуацию (к этому времени число получавших пособия минимум в течение двух недель возросло до 25 млн человек), предупредив, что политика целевых трансфертов вкупе с прямой финпомощью всем может заметно осложнить восстановление занятости после коронакризиса.

Еще более значимый вызов – явление, уже получившее в международном экспертном дискурсе определение «коронавирусное перераспределение труда». Его суть в том, что на фоне сокращения занятости в большинстве отраслей резко увеличивается найм новых работников в компаниях, потребление товаров и услуг которых проходит главным образом в online-пространстве. Так, сеть супермаркетов Walmart с начала года взяла на работу 100 тыс. человек и планирует привлечь еще 50 тыс. У Amazon аналогичные показатели насчитывают 100 тыс. и 75 тыс. соответственно. Такие же эффекты наблюдаются в доставке еды; компаниях, обслуживающих интернет-трафик и работающих с «большими данными» и т.п.

По оценкам ряда экспертов, эффективность таких перераспределений рабочей силы в среднесрочной перспективе будет превышать допандемический уровень вдвое. Причина, по мнению исследователей из Boston Consulting Group, в том, что распространение COVID-19 запустило процесс долгосрочных структурных изменений – «принуждение» к цифровым технологиям (автоматизация – лишь частный случай) значимо повышает эффективность гибких и удаленных форматов занятости. Именно им и предстоит стать новой нормой рынка труда.

Как ожидается, к 2030 году она затронет до 1,5 млрд рабочих мест (12% будут попросту ликвидированы прогрессом технологий, еще 30% потребуют совершенно новых навыков, остальные в качестве «порога доступности» предполагают массовое цифровое образование новых занятых). Управление этим процессом, естественно, ставит новые задачи перед политикой занятости, делая ее цели составной частью регулятивной повестки для перезапуска экономической структуры.

Это – вопросы большой стратегии, которые, тем не менее, необходимо начинать решать уже сейчас. В правительстве заявили о намерении закрепить в Трудовом кодексе понятия «удаленной» и «комбинированной» занятости (в настоящее время в этих режимах работают 5,6 млн человек из 71,1 млн трудящихся). В то же время, и текущая антикризисная «злоба дня» требует больших усилий.

Логика уже принятых мер получит продолжение в национальном плане восстановления экономики, доходов населения и занятости. Готовность его назначена на 1 июня. Известно о нем пока немного: 500 мероприятий, сведенных в 9 разделов, должны быть реализованы до конца 2021 года. К этому сроку по большинству макропоказателей должен быть достигнут или даже несколько превышен докризисный уровень. Необходимые ресурсы – 8 трлн рублей, в том числе 6 трлн рублей госрасходы и другие фискальные стимулы. При этом одна из ключевых задач нацелена, по словам премьера Михаила Мишустина, на «использование новых возможностей рынка труда».

Согласно официальным прогнозам, положительная динамика занятости (сокращение безработицы) откладывается на первое полугодие-2021. Сбываемость ожиданий, однако, может осложнить недооценка долгосрочных рисков и вызовов рынка труда. Как справедливо отмечает глава Счетной палаты Алексей Кудрин: «Если сосредоточиться только на тактике, то с симптомами мы справимся, но застарелые болезни нашей экономики не вылечим». Восстановление рынка труда в его традиционном негибком облике – это как раз о его тактическом удержании на плаву. Переход к «новой нормальности», когда политика занятости и доходов в широком смысле становится акселератором структурной перезагрузки экономики – это о стратегии и национальных целях.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати