09.06.2020 | Марина Войтенко

Начало лета – многоликие макроожидания

2 июня Президент РФ Владимир Путин принял за основу проект «Национального плана действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения». Правительству поручено доработать его в течение месяца и приступить к реализации с 1 июля. Принятые ранее пакеты антикризисных мер вкупе с началом ослабления карантинных ограничений привели к появлению первых признаков восстановительных процессов, сигнализирующих о некотором улучшении в динамике производственной активности и потребительского спроса. PMI в обработке в мае поднялся до 36,2 пункта (после 31,3 в апреле). В секторе услуг этот показатель подрос еще интенсивнее – с 12,2 пункта до 35,9. Отклонение финансовых потоков (входящих платежей) от докризисного уровня к концу минувшего месяца сократилось с 14,6% до 10,4%. Инфляция замедлилась до 0.3% м/м после 0,8% в апреле. Несколько потеплели потребительские настроения – доля респондентов, считающих, что «худшее еще впереди» к концу весны снизилась до 47%, потеряв с конца апреля 18 п.п. Тем не менее, восстановление не обещает быть быстрым. Его V-образная траектория пока не просматривается, причем разброс оценок уже обнаружившихся и возникающих макрорисков по ряду параметров тяготеет к еще большему размаху.

Так, показатели PMI, оставаясь много ниже 50 пунктов (границы, отделяющей рост от спада), продолжают указывать на то, что период заморозков в общеэкономической конъюнктуре, может затянуться по меньшей мере до конца года. При этом в мае давления низкого спроса, похоже, даже прибавилось. Опросы IHS Markit констатируют продолжение сокращения новых заказов (хотя и несколько меньшими темпами, чем в апреле) и намерения компаний повышать отпускные цены (в апреле они снижались).

С ожиданиями, отражающимися в PMI, корреспондирует динамика индекса предпринимательской уверенности Росстата. В мае-2020 в добывающих производствах он уменьшился до минус 6% с минус 5% месяцем ранее, в обрабатывающих – до минус 9% с минус 7%. В отношении текущей ситуации число пессимистов превышает выборку оптимистов в добыче на 9 п.п., в обработке – на 19 п.п. В то же время, на улучшение положения дел в ближайшие полгода надеются 19% и 26% респондентов соответственно. На этой дистанции перевес оптимистов составляет у добычников 5 п.п., у обработчиков – 9 п.п.

В свою очередь майские опросы предприятий, проведенные ИЭП им.Е.Т.Гайдара, и вовсе обнаружили всплеск промоптимизма: оценка спроса, отыграв 11 пунктов у апрельского падения на 39 пунктов, вернулась к уровню марта, как и представление об избыточности запасов готовой продукции. При этом интенсивность увольнений снизилась втрое при нулевом балансе планов изменения численности работников. Возвращение настроения промышленников в докризисное состояние начала весны, однако воспринимается наблюдателями как прогресс весьма относительный. В марте-2020 в обработке, например, итоги первого квартала сократили объем прибыли на 27% г/г при увеличении размера убытков впятеро.

Неоднозначная картина наблюдается в секторе МСП. В сравнении с апрелем майская выручка вросла на 27%, но отстала от аналогичного периода прошлого года на 41% (данные опросов «Эвотор»). По мнению экспертов, это может означать критическое положение значительной части малых и средних предприятий.

По мере выхода из нерабочих режимов бизнесы все чаще сталкиваются с финансовыми ограничениями. По данным ЦБ РФ, только за последние две недели доля предприятий, отмечающих нехватку оборотных средств, увеличилась с 30% до 37%. Прироста корпоративного кредитования в мае на 0,4% для снятия остроты проблемы оказалось недостаточно. Примечательно также, что с 20 марта по 3 июня малый бизнес подал 129 тыс заявок о реструктуризации кредитов. Из них обдобрено 70-80% на общую сумму 587 млрд рублей. Но число заявок сокращается. Снижение потребности бизнеса в этой форме господдержки, между тем, может означать уменьшение числа компаний, рассчитывающих на деле восстановиться после отмены ограничений.

Значимый фактор летних макроожиданий – ситуация на мировом рынке нефти. Начало июня отмечено существенным ростом нефтецен, в минувшую пятницу Brent поднимался до $42 за баррель (Urals с дисконтом в $1,5-2,0 за баррель торговался около $40). Основания для разогрева – ожидания продления майско-июньских сокращений добычи (9,7 млн б/с) еще на месяц в рамках дополнительного соглашения ОПЕК+. В субботу шестого июня решение об этом было принято.

Прогнозы участников рынка умеренно-оптимистичные. В «Лукойле» снижение профицита предложения с 15-20 млн до 8-12 млн б/с, благодаря сделке ОПЕК+ и органическому падению нефтедобычи в других странах. Совладелец и вице-президент компании Леонид Федун ожидает, что рынок сбалансируется к концу лета. Примерно того же мнения придерживает министр энергетики РФ Александр Новак, полагающий, что с учетом продолжающегося роста спроса и действия соглашения в июле уже можно будет наблюдать дефицит в 3-5 млн б/с, «который позволит начать сокращение излишков накопленных запасов за март, апрель и май». Финаналитики не исключают, что в этих условиях Brent имеет все шансы подняться до $50 за баррель.

Но скачок может оказаться временным, так как простимулирует рост предложения сланцевой нефти. Устойчивое же повышение цен до $50-55 за баррель ожидается в большинстве прогнозов ко второму полугодию-2022 по мере восстановления глобального хозяйства в целом.

Ценовые качели могут добавить доходов бюджету в периоды локальных всплесков, однако они не приведут к существенному улучшению торгового и платежного балансов. В январе-мае ФТС сократила перечисления в российский бюджет на 22,9% год к году, в том числе в мае в 1,8 раза. При этом во втором квартале падение экспорта, по оценке Аналитического центра по внешней торговле при Минпромторге, может составить 17% г/г, а по итогам-2020 сжаться на 36,9% г/г, полагают в МЭР.

Большее влияние изменчивость нефтецен окажет на курс рубля – по итогам торгов 5 июня он составил 68,70 руб/$. В Газпромбанке прогнозируют, что в июне он может протестировать коридор 67,00-67,35 руб/$, чему поспособствуют и продажи валюты Минфином. Тем не менее, такая перспектива – не повод расслабляться финансовым и денежным властям – прогнозы курса у Министерства финансов и МЭР остаются пока в коридоре 70-72 руб/$.

Всплеск нефтецен не повлиял на коррекцию базовых сценариев макропрогнозов. Согласно ожиданиям Банка России, деловая активность должна постепенно восстанавливаться по мере снятия введенных из-за COVID-19 ограничений, но динамика ВВП РФ будет пребывать в отрицательной зоне весь текущий год, и по иотогам-2020 темпы падения составят 4-6%. По оценке Центра развития НИУ ВШЭ, снижение показателя во втором квартале может достигнуть 9,5%, во третьем и четвертом – на 6,9% и 5,4%, а за весь год – 5,2%. В ИНП РАН ориентируются на 5,3%, в ВЭБ – на 4,5%.

Более пессимистичны ожидания экономистов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования. В базовом варианте сценария ЦМАКП предусмотрена возможность второй, «сезонной» волны эпидемии с соответствующими ограничениями в России и мире протяженностью около двух месяцев. Российский ВВП-2020 в этом случае сократится на 8-8,2%, а инвестиции в основной капитал – на 19%. Главный же риск – это взрывной рост безработицы – до 8-8,3% в 2021-ом и 7-7,3% в 2022-2023 годах. Руководитель направления «Макроэкономика» ЦМАКП Дмитрий Белоусов считает даже, что вероятность ее выхода в интервал 9-10% является главным мотивом неторопливости правительства в накачке экономики деньгами.

Вместе с тем, следует отметить, что оценки состояния рынка труда и его перспектив показывают чрезвычайно широкий разброс позиций. Респонденты центра стратегических разработок и специалисты сервиса Superjob.ru основную волну сокращений ожидают летом и осенью по мере выхода из самоизоляции и оформления всех юридических процедур по увольнению, банкротству, закрытию предприятий. Подтверждают эти ощущения и результаты опросов hh.ru. Если в апреле сокращения прошли только в 20% компаний, то в конце мая о свершившейся оптимизации штата сообщили 45% и 36% запланировали сокращения (14% сказали, что численность сотрудников «точно уменьшится» и 22% – «скорее уменьшится»). По мнению основателя Superjob.ru Алексея Захарова, число безработных к осени может достигнуть 20 млн человек.

Вместе с тем, появляются результаты опросов, проведенных специалистами, где в качестве рабочей гипотезы высказывается мнение, что основной сброс занятости компаниями мог уже пройти пик (почти половина завершила оптимизацию штата), а распространение «дистанционки» близко к пределу. К тому же Федеральная налоговая служба уже выдала субсидии на зарплату (в размере 1 МРОТ на сотрудника) почти 70% потенциальных получателей (в апреле-мае потенциальное право на это имели 1,737 млн субъектов экономики), что должно умерить необходимость сокращений.

В то же время, по результатам опросов, в ЦСР констатируют, что полностью сохранить штат такие гранты помогут только 5% компаний, и фиксируют заинтересованность бизнеса в выплатах в размере средней зарплаты по отрасли (согласно расчетам Центра, такая помощь предприятиям пострадавших отраслей в течение двух месяцев помогла бы сохранить 545 тыс рабочих мест).

Неопределенность ожиданий изменений на рынке труда отражается и в прогнозах реальных располагаемых доходов населения. В МЭР полагают, что во втором квартале с учетом мер господдержки они снизятся на 6%, без учета – падение могло бы достичь 7,5%. В Центре развития НИУ ВШЭ не исключают, что снижение окажется в три раза сильнее – 18%. Основания для таких предположений весомы. Результаты опроса общественного мнения населения России, проводимого НИУ ВШЭ, показали, что в конце мая 13,5% респондентов сообщили, что полностью лишились дохода, у 31,8% респондентов доходы значительно снизились, еще у 15,7% они снизились незначительно. С этим коррелируют результаты опросов ЦСР, согласно которым в феврале-мае у 58% респондентов уменьшился доход семьи, а 5% его полностью лишилась. Отсюда и значимый разброс прогнозов. – Судя по материалам СМИ, согласно обновленному прогнозу МЭР, реальные располагаемые доходы населения по итогам-2020 сократятся на 3,8%. Оценка Центра развития – падение на 8,2% по базовому сценарию, на 12,1% – по пессимистичному.

Вектор изменений макроожиданий чем далее, тем все более будет зависеть от реализации нацплана восстановления. В числе его главных целей: достижение к концу 2021 года роста ВВП не ниже 2,5%; снижение уровня безработицы до менее 5%; увеличение реальных зарплат в годовом выражении не менее чем на 2,5%; расширение инвестиций на 4,5% г/г (норма накопления при этом достигнет 21% ВВП – прим. авт.). Большая часть откликов отмечена редким единодушием: обозначенные целевые рубежи-2021, хотя и выглядят довольно скромно, но вполне реалистичны и достижимы. Заметим, что это настроение во многом обязано новой, по сути проектной стилистике документа.

Не слишком амбициозен и заявленный объем необходимых финансовых ресурсов. При сохранении в 2021 году уровня федеральных бюджетных расходов текущего года общая стоимость планируемых мер оценена премьером Михаилом Мишустиным в 5 трлн рублей. По экспертным расчетам, 2,3-2,4% ВВП за 2020-2021 годы (уже принятые антикризисные пакеты составляют до 3,5% ВВП-2020 вкупе с региональными мерами). На реализацию нацпроектов с учетом их содержательных корректировок требуется еще 2,2 трлн рублей включая внебюджетные источники инфраструктурных инвестиций. Наблюдатели опять-таки подчеркивают, что скромный характер «сметы» может означать ее условность. Восстановление экономики – это самоподдерживающийся процесс: расширение деловой активности генерирует и бюджетные доходы, и возможности дополнительных госзаимствований, от чего зависит и объем господдержки, который в принципе может быть увеличен.

В нацплане, тем не менее, гораздо более важны регулятивные меры, утверждающие правила нового экономического порядка (их другое название – структурные реформы). Так создание технологической платформы для учета состояния домохозяйств («социального казначейства») позволяет наконец-то на деле перейти к адресной поддержке населения, одновременно существенно ускорив цифровизацию госуправления. Не менее радикальные решения запланированы в политике на рынке труда, стимулировании частных инвестиций (завершение создания механизма соглашений о поощрении и защите капиталовложений), импортозамещении (установление квот и контрольных цифр в госзакупках) и других областях.

Между тем, достижение ряда целевых параметров нацплана (и на это уже обращают внимание комментаторы), потребует более детальной проработки. Прежде всего, это касается прироста на 10% численности высокотехнологичных МСП и увеличения на 5% несырьевого неэнергетического экспорта.

Пока сформированы лишь основы нацплана. При этом в ходе его доработки бизнес ожидает более предметной и акцентированной реакции на свой запрос к содержанию политики восстановления. К началу лета-2020 в нем обозначились несколько реперных точек:

Ø регулятивные решения, позволяющие снизить текущие расходы (например, за счет возможности списывать убытки, возникшие в «нерабочие недели»);

Ø расширение лимитов льготного кредитования, субсидирование ставок и часть ссуд и займов в зависимости от объема налогов, уже уплаченных до кризиса;

Ø снижение рисков неплатежей и банкротств;

Ø комфортность возвращения к стандартным режимам уплаты отсроченных налогов и страховых взносов;

Ø поддержка потребительского спроса не только финпомощью домохозяйствам, но и расширением предложения через содействие возобновлению деятельности предприятий;

Ø определение четких перспектив сокращения административного бремени в рамках реформы контрольно-надзорной деятельности.

Более прочной становится и общая платформа бизнес-ожиданий – стабильность правил игры при сокращении разного рода «индивидуальных» исключений.

Наблюдаемые макротренды и реакция бизнеса и экспертного сообщества на проект нацплана смещают фокус главных вопросов к содержанию экономической политики на среднесрочную перспективу. Большая часть прогнозов (включая официальные) предполагают, что после отскока-2021 темпы ВВП, начиная с 2022 года, снижаются и выходят на уровень среднемировых не ранее середины десятилетия. Возникает риск неустойчивости результатов нацплана. Именно поэтому в ходе его доработки предстоит уделить особое внимание стимулам повышения эффективности экономики в широком смысле (от изменения подходов к бюджетным и налоговым расходам до укрепления конкуренции, гарантирующей поступательной рост производительности труда). Без этого добиться долгосрочных структурных сдвигов от рентно-ресурсной к инновационной экономике вряд ли возможно.

Марина Войтенко - экономический обозреватель

Версия для печати