16.06.2020 | Политком.RU

Борьба с экстремизмом: новая стратегия

29 мая Указом президента была утверждена Стратегия противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года. В связи с этим утратила силу прежняя стратегия 2014 года, которая тоже была утверждена до 2025 года. Концептуальных отличий у двух документов нет, но некоторые нюансы могут свидетельствовать о дальнейшем ужесточении политики власти в этой сфере.

Понятие «экстремизм» в российском праве

В 1990-е годы в российском праве понятия «экстремизм» не существовало. Действовала статья 74 УК РСФСР «умышленные действия, направленные на возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды» (в новом УК РФ она стала 282-й). Сейчас русские националисты нередко апеллируют к ней как к доказательству дискриминационного и репрессивного характера тогдашней российской власти, однако практика показывает, что попытки ее применения сталкивались с активным противодействием со стороны силовых органов, многие сотрудники которых сочувствовали националистам и крайне негативно относились к Борису Ельцину и демократам.

Характерна история с многолетними попытками привлечь к уголовной ответственности автора радикальных антисемитских книг и статей Виктора Корчагина. Расследование в его отношении началось еще в СССР в 1991 году, только в 1995-м он был осужден к штрафу и запрету заниматься издательской деятельностью на три года, но тут же попал под амнистию в связи с 50-летием Победы и сразу же издал очередную «антисионистскую» книгу и продолжил редакторскую деятельность. Новое расследование тянулось несколько лет, неоднократно свертывалось правоохранителями и возобновлялось вновь. Лишь в 2004 году, уже во время второго президентского срока Владимира Путина, Корчагин был осужден к одному году лишения свободы условно, но освобожден от наказания за истечением срока давности.

Попытки же осудить в 1998-1999 годах за антисемитскую агитацию такого более известного деятеля как генерал Альберт Макашов были неудачны из-за позиции прокуратуры, не нашедшей состава преступления, например, в словах: «Евреи так нахальны потому - позвольте я по-своему, по-солдатски скажу, - потому что из нас еще никто к ним в дверь не постучал, еще никто окошко не обоссал. Потому они так, гады, и смелы!».

Впервые понятие «экстремизм» в российском праве в качестве юридического термина появилось в связи с подписанием и ратификацией Шанхайской конвенции от 15 июня 2001 года «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом».

Согласно данной Конвенции, экстремизм определяется как «какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них».

Шанхайская конвенция была подписана лидерами Казахстана, Китая, Киргизии, России и Таджикистана. Таким образом понятие «экстремизм» пришло в российскую правовую систему не из Европы (отметим, что рецепция европейских правовых норм была одной из основных тенденций в российском праве в 1990-е годы), а из Азии, где режимы были ориентированы не на расширение пространства свободы, а на максимальное противодействие любым попыткам смены существующей власти.

Уже в июле 2002 года понятие «экстремизм» было зафиксировано в российском законодательстве – приняты закон «О противодействии экстремистской деятельности» и поправки в Уголовный кодекс (УК) и в Кодекс об административных правонарушениях (КоАП), где появились новые составы преступлений и правонарушений, связанных с экстремистской деятельностью. Понятие «экстремизм» (или как его синоним – «экстремистская деятельность») неоднократно корректировалось, и к настоящему времени выглядит следующим образом:

· насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;

· публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;

· возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

· пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

· нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

· воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

· воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;

· совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте «е» части первой статьи 63 Уголовного кодекса Российской Федерации («совершение преступления по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы»);

· использование нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, за исключением случаев использования нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, при которых формируется негативное отношение к идеологии нацизма и экстремизма и отсутствуют признаки пропаганды или оправдания нацистской и экстремистской идеологии;

· публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

· публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;

· организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;

· финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг.

Широкая практика

Традиционно считается, что основные фигуранты «антиэкстремистской» политики в России – это правые и левые радикалы и сторонники политического ислама. Но в данном перечне есть несколько пунктов, которые могут трактоваться расширительно.

Во-первых, ключевое положение - о насильственном изменении основ конституционного строя – можно трактовать таким образом, что даже политики, подчеркивающие приверженность ненасильственным методам, могут оказаться в числе экстремистов, если они не оговариваются каждый раз, что надо действовать мирно (на практике в устной речи это невозможно).

Показательно дело студента НИУ ВШЭ Егора Жукова, который неоднократно заявлял, что является противником насилия. Суд принял точку зрения экспертов, которые выделили из одного его видеообращения несколько фраз: «С системой нужно жестко и планомерно бороться», «Нужно хвататься за любые формы протеста», «Делайте всё, на что способны». Эти фразы были интерпретированы как приверженность насильственным методам. А что касается призывов к ненасилию, то они рассматривались экспертами как прикрытие для агитации.

Во-вторых, «оправдание терроризма» - под это определение может подпадать и апология террора, и попытки объяснить мотивы поведения террористов с критикой действий государственных структур.

7 ноября 2018 года псковский журналист Светлана Прокопьева в эфире в студии «Эхо Москвы в Пскове» вела авторскую передачу «Минутка просветления», где рассуждала о причинах поступка 17-летнего студента и анархиста Михаила Жлобицкого, который неделей ранее устроил взрыв в УФСБ Архангельской области. Прокопьева связывала самоподрыв Жлобицкого с социальной и политической обстановкой в стране, а также провела параллели с политическим терроризмом в Российской империи, в частности с акциями народовольцев. Она заявила, что в стране нет условий для политического активизма и что государство своими действиями, своей политикой само спровоцировало акт насилия в отношении себя. По ее словам многолетнее давление государства на политические и гражданские свободы привело Россию в стадию репрессивного государства. После этого в ее отношении было возбуждено дело по обвинению в оправдании терроризма.

В-третьих, есть спорное понятие «социальная группа», за вражду к которой можно быть признанным экстремистом. Общепринятого определения этого понятия не существует, что приводило к многочисленным спорным ситуациям, относить ли к такой группе силовых и гражданских чиновников. В то же время попытки включить в число социальных групп сексуальные меньшинства решительно отвергается правоохранительными органами.

Так, в издании Российского федерального центра судебных экспертиз при Минюсте «Методика проведения судебной психолого-лингвистической экспертизы материалов по делам, связанным с противодействием экстремизму и терроризму». В нем, в частности, указано: «Представители власти не являются ни социальной, ни профессиональной группой. Не относятся к социальным (профессиональным) группам и чиновники». В то же время в приговоре Егору Жукову сказано, что «в социальную группу можно объединить людей, имеющих общезначимый социальный признак, основанный на их участии в некоей деятельности, связанной системой отношений, которая регулируется формальными или неформальными социальными институтами. <...> И в этом смысле представителей российской власти безусловно можно выделить в социальную группу».

В-четвертых, понятие «пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку … отношения к религии» приводит к тому, что представители «миноритарных» конфессий попадают в ловушку. Если они признают свое вероучение единственно спасительным то могут стать фигурантами уголовных дел. При этом на Русскую православную церковь этот принцип неформально не распространяется. Под ударом оказываются конфессии, имеющие широкие связи с Западом, активно приглашающие иностранных проповедников – их государственные органы считают недостаточно контролируемыми.

Так, экстремистами были признаны «Свидетели Иеговы», которые, по мнению государства, нарушают закон «О противодействии экстремизму», пропагандируя идею о собственной исключительности и превосходстве над другими религиями. С 2019 года представители этой организации неоднократно приговаривались к различным срокам лишения свободы. Депутат Госдумы от Крыма Руслан Бальбек прямо заявил, что «Свидетели Иеговы», как и еще одна признанная экстремистской исламистская организация, «Хизб ут-Тахрир», – «это выкормыши американского госдепа, предназначенные для дестабилизации в регионе и влияния на население. Эти организации несут в широкие массы исключительно американские интересы и являются плацдармом для цветных революций».

В то же время радикальный православный проповедник, схиигумен Сергий (Романов) оказался фигурантом антиэкстремистского расследования только после публичных нападок на президента – ранее он требовал изгнать из России «жидомасонов», но тогда это не заинтересовало правоохранителей.

Особенностью антиэкстремистской практики является включение обвиненных в экстремизме в список Росфинмониторинга. Фигурантам этого списка нельзя открывать банковские счета, оформлять зарплатные карты, вступать в наследство, быть страхователем, получать алименты или страховые выплаты, оформлять доверенность и проводить сделки через нотариуса. Фактически это означает маргинализацию – трудно найти работодателя, который согласится взять такого сотрудника («Эхо Москвы» в случае с Егором Жуковым – исключение, подтверждающее правило). Количество «экстремистов» постоянно увеличивается – когда в него стали попадать провинциальные блогеры (нередко с маленькой аудиторией и далекие от активного участия в политике), по какому-либо поводу резко высказавшиеся о власти, то статья 282 УК была в 2018 году частично декриминализирована. При первом нарушении граждан теперь наказывают в административном порядке. Впрочем, предложения Совета по правам человека сузить определение экстремистской деятельности (в том числе за счет формулировок «разжигание социальной розни», «утверждение религиозного превосходства» и др.) реализованы не были.

Новая стратегия

В новой Стратегии противодействия экстремизму скорректированы некоторые дефиниции, но такие изменения не носят принципиального характера. Более интересно другое.

Во-первых, повышена значимость «экстремистской» тематики. Если в старой версии «экстремистская деятельность националистических, радикальных религиозных, этнических и иных организаций и структур» была названа просто одним из источников угроз национальной безопасности, то теперь она считается «одним из основных источников» таких угроз. В новой версии появилось упоминание о том, что экстремизм создает реальную угрозу политической и социальной стабильности в России: «На современном этапе отмечается тенденция к дальнейшему распространению радикализма среди отдельных групп населения и обострению внешних и внутренних экстремистских угроз».

Во-вторых, в списке наиболее опасных проявлений экстремизма теперь прямо упомянута организация акций протеста (ранее говорилось просто о несогласованных акциях): «Одним из основных способов дестабилизации общественно-политической и социально-экономической обстановки в Российской Федерации становится привлечение различных групп населения к участию в несогласованных публичных мероприятиях, включая протестные акции, которые умышленно трансформируются в массовые беспорядки»

Отдельным пунктом выделено использование экстремистами несовершеннолетних: «Участились случаи привлечения в ряды экстремистских организаций несовершеннолетних, поскольку они не только легче поддаются идеологическому и психологическому воздействию, но и при определенных обстоятельствах не подлежат уголовной ответственности».

Депутат Госдумы Евгений Марченко уже объявил о том, что готовит проект закона, который будет предусматривать уголовную ответственность для организаторов незаконных уличных акций, вовлекающих в митинги несовершеннолетних. При этом он подчеркивает, что имеет в виду «несистемную оппозицию» и высказывает претензии даже к вполне умеренным коммунистам: «Если системная оппозиция держит себя в рамках, хотя коммунисты время от времени из этих рамок выходят и скатываются вниз на маргинальное поле, то несистемная оппозиция там априори находится».

В-третьих, в число внешних угроз в новой Стратегии дополнительно включена поддержка другими странами «деструктивной деятельности», направленной на:

· «дестабилизацию социально-экономической обстановки в России;

· нарушение единства и территориальной целостности страны;

· инспирирование «цветных революций»;

· разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей».

Особо подчеркивается, что молодежь России пытаются использовать в своих целях не только лидеры экстремистов, но и спецслужбы других стран, которые «наращивают информационно-психологическое воздействие <...> в целях размывания традиционных духовно-нравственных ценностей» и дестабилизации ситуации в стране. Также «значительное негативное влияние на ситуацию в стране оказывает деструктивная деятельность некоторых иностранных организаций и подконтрольных им российских объединений, осуществляемая в том числе под видом гуманитарных, образовательных, культурных, национальных и религиозных проектов». Отмечается, что реальную угрозу для России представляют участившиеся случаи искажения истории, а также возрождение фашизма и нацизма в иностранных государствах.

Так что в рамки «антиэкстремистской» Стратегии вписываются в качестве угроз и те компоненты, которые при появлении в российском законодательстве термина «экстремизм» считались его противоположностью. Например, продвижение идей толерантности к различным меньшинствам, что может вступить в противоречии с нынешним пониманием «традиционных ценностей». Или отстаивание принципов конкурентной демократии, что можно связать с «цветными революциями». А антитоталитаризм и антисталинизм – с искажениями истории.

Стратегию официально подготовило МВД, но в «антиэстремистской» политике существенную роль играют и ФСБ, и Совет безопасности. Логика обновленной стратегии соответствует основным тезисам программного интервью секретаря Совбеза Николая Патрушева «Аргументам и фактам», опубликованного 10 июня (Дмитрий Песков после выхода интервью подчеркнул, что интервью Патрушева – это позиция Кремля). В нем Патрушев утверждает, что в преддверии голосования по поправкам в Конституцию и региональным выборам в сентябре ожидается

«активизация работы через имеющиеся у них [Запада] возможности, в том числе в российских регионах с помощью некоммерческих неправительственных организаций, где они намерены провоцировать националистические и сепаратистские настроения… Планируются шаги по интенсификации информационного давления на Россию в целях размывания российских духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей, формирующих фундамент государственности, и снижения чувства общероссийской идентичности граждан нашей страны. Главные задачи - внести раскол в российское общество, навязать выгодные им ценности и модели развития, получить возможность манипулировать общественным сознанием».

Патрушев также отметил, что организация переворота в России является стратегической целью Запада, который последовательно занимается «экспортом революций» в страны бывшего СССР. «Координаторами деструктивной деятельности на территории России являются Госдепартамент США, Агентство США по международному развитию, американский Совет по международным отношениям, ведущие американские неправительственные организации: Национальный демократический институт по международным делам, Международный республиканский институт, Национальный фонд в поддержку демократии, Институт современной России, Институт «Открытое общество» (Фонд Сороса) и многие другие», - сказал он. Секретарь Совбеза добавил, что для работы в России американцы и их партнеры по НАТО также широко используют ряд неправительственных и международных организаций, базирующихся преимущественно в США и странах Западной Европы.

Ранее в опубликованной 6 мая колонке в «Аргументах и фактах» Патрушев отмечал, что извращенная трактовка западными историками и элитами событий Второй мировой войны направлена на разрушение сложившейся по ее итогам архитектуры международной безопасности и принижение роли России в мире.

Таким образом Стратегию и тексты Патрушева можно рассматривать в совокупности – как выражение «силовой» идеологии и характеристику существующих, с точки зрения российской власти, рисков. Правые и левые радикалы, исламисты по-прежнему воспринимаются в качестве угроз в рамках «антиэкстремистской» политики – но приоритетными потенциальными «экстремистами» все более становятся реальные и потенциальные организаторы массового протеста, которых российская власть однозначно связывает с западным влиянием. За почти двадцатилетнее существование понятия «экстремизм» в российском праве был пройден путь от партнерства с Западом к жесткому антизападничеству.

Версия для печати