30.06.2020 | Политком.RU

«Дело Серебренникова»: культура и власть

Режиссер Кирилл Серебренников приговорен к трем годам лишения свободы условно. Как любой компромисс, это решение вызывает критику с разных сторон.

«То, что власть обманула всех и пощадила Кирилла Серебренникова, хотя имела все шансы поднять свой рейтинг на 25 процентов, удивительно. Не оценят ни те, ни эти», - пишет Захар Прилепин.

«Еще год назад дело по сути развалилось в суде и было отправлено обратно в прокуратуру. Но просто закрыть его или оправдать фигурантов было невозможно. Ведь тогда возникнут вопросы к силовикам - чем вы занимались три года? Следователи, оперативники, эксперты тратили рабочее время и бюджетные деньги - а где результат? Оправдание? Нет, так не пойдет. Иначе полетят погоны. Поэтому дело «Седьмой студии» надо было дотащить до приговора всеми правдами и неправдами. Но и без реального срока обойтись, чтобы народ не сильно возмущался» - считает Илья Яшин.

Примечательно, что идеологические антагонисты едины в одном – приговор вызвал недовольство «народа». Яшин прямо упоминает его, Прилепин подразумевает. При этом представления о народной позиции у них прямо противоположны – то есть речь идет о разном восприятии «народа». Яшин явно имеет в виду москвичей, поддержавших Серебренникова, Прилепин – критиков Владимира Путина, считающих, что тот недостаточно решителен в борьбе с Западом и российскими либералами. Впрочем, 25 процентов – это, конечно, часть полемики, а не реальная оценка. Тем более, что по оценке Сергея Белановского, уход «правых державников» из провластного большинства действительно произошел, но он связан с таким количеством претензий к власти (от отказа присоединить ДНР-ЛНР до социально-экономического курса), что даже суровый приговор Серебренникову не смог бы их перевесить.

Причины компромисса

Действительно, в резонансных делах престиж силовиков соблюдается неукоснительно – поэтому просто тихо прекратить «дело Серебренникова» не получилось, так как либеральная часть общества расценила бы снятие обвинений как свою большую победу. Поэтому дело из прокуратуры вернули обратно в суд, после чего обвинительный приговор стал безальтернативным, а его оформление было делом техники - вторую экспертизу дезавуировали с помощью третьей. Теперь силовики могут формально занести это дело в свой актив – оно доведено до приговора, причем всем обвиняемым (даже бывшей чиновнице министерства культуры Софье Апфельбаум, которую тоже признали виновной, хотя и в предельно мягком формате).

В то же время внутриэлитного консенсуса по поводу срока Серебренникову не было по трем основаниям.

Первое – немалая часть политической элиты не хочет дальнейшей силовой экспансии (это проявилось и в «деле Ивана Голунова»). Тогда стоял вопрос о том, могут ли представители силовой структуры добиться ареста журналиста в условиях, когда обвинения буквально разваливались на ходу (из-за официально распространенных недостоверных фотографий, сразу же поставивших под вопрос обвинение). Причем государственная машина – от суда до больницы – работала слаженно, как и в других подобных делах, казалось, не оставляя журналисту шанса остаться на свободе. Однако такой прецедент вызвал сильное внутриэлитное напряжение – получалось, что любой может быть арестован на основании оперативной информации, которой суд априори доверяет (тем более, что уже были случаи арестов и губернаторов, и министра Алексея Улюкаева). Дело Голунова удалось развернуть назад – более того, началось расследование против оперативников, обвиненных в фальсификации.

Второе основание – понимание, что в московском образованном слое высок уровень протестности и в обозримом будущем она может расти. В относительно «спокойном» 2019 году на проспект Сахарова вышли более 50 тысяч человек – протестовать против раскрутки «дела о массовых беспорядках». Тогда же было ярко выраженное протестное голосование на выборах в Мосгордуму. «Дело Ивана Голунова» также получило мощный резонанс из-за активного общественного протеста. После пандемии настроения могут быть еще более радикальными – и очередной раздражитель выглядел рискованно. Тем более, что дело Серебренникова (в отличие от процессов над Улюкаевым или Никитой Белых) с самого начала воспринималось как значимое для общества, прямо связанной с возможностями для самовыражения в творческой сфере, проходившее в условиях мощной консервативной волны, когда государство стало брать на себя функции цензора в морально-нравственной сфере.

На этом фоне показательна высокая мобилизуемость оппозиционной субкультуры в тех случаях, когда она ощущает, что затронуты ее интересы. В этом принципиальное отличие от «державников», которым психологически трудно протестовать против решений государства, даже если они и представляются им неверными. Православным активистам так и не удалось раскрутить дело Николая Каклюгина – психиатра-нарколога и борца с «сектами», осужденного по обвинению в хранении наркотиков. Несмотря на заступничество целого ряда священников, а также депутатов Николая Валуева и Сергея Шаргунова, он был приговорен к четырем годам лишения свободы, а его дело не вышло за пределы «православно-державнической» субкультуры, что изначально ограничивало общественный резонанс.

Третье основание – Серебренников после возбуждения уголовного дела не перестал быть частью культурной элиты – это наглядно продемонстрировала постановка «Нуреева» в Большом театре. Роль театральных «мэтров» снизилась в министерство Мединского, но сбрасывать со счетов их фактор было бы неверно. А аргументы для заступничества за Серебренникова видны из только что обнародованного письма совсем не революционного писателя Евгения Водолазкина: «не всякое нарушение правил является осознанным преступлением» и главное – «милость выше справедливости».

В начале «дела Серебренникова» в его защиту выступал даже Захар Прилепин, который также еще не был партийным политиком (а пьеса «Отморозки» по его повести «Санька» была поставлена Серебренниковым в рамках того самого проекта «Платформа», который был «криминализирован» в ходе дела) и не являлся заместителем художественного руководителя МХАТ имени Горького (замдиректора которого Елена Баженова была одним из авторов третьей, «обвинительной», экспертизы). В 2017 году Прилепин называл Серебренникова своим товарищем, «крутым режиссером», заявил о доносах, которые на режиссера пишут недоброжелатели, но тут же резко отмежевался от поддержавших Серебренникова либералов и не исключил «реальной подоплеки» дела. Один из комментаторов текста Прилепина в ЖЖ написал другому, положительно оценивавшему поступок писателя: «Чтоб за тебя так всегда заступались так как Захар заступился за коллегу».

Впрочем, если заступничество Прилепина можно считать весьма двусмысленным, то в поддержку Серебренникова в 2017 году однозначно выступили тогда еще здравствовавший Сергей Юрский, Чулпан Хаматова, Владимир Урин, Евгений Миронов, Алексей Герман, Андрей Могучий, Теодор Курентзис, Ксения Раппопорт, Константин Райкин и многие другие. Глава Союза театральных деятелей Александр Калягин воспринял условный приговор с радостью, но при этом подчеркнул, что формулировка «преступная группировка во главе с Кириллом Серебренниковым» является обидной (ранее он заявлял, что «раздавлен и потрясен» требованием прокурора приговорить обвиняемых к реальным срокам лишения свободы).

О механизмах запретов в культурной сфере свидетельствует «утекшая» в Интернет запись разговора между Никитой Михалковым и псковским митрополитом Тихоном (Шевкуновым), где режиссер дает архиерею советы по борьбе с «кощунством» в современном искусстве – в частности, речь шла о судьбе одной из пьес режиссера Константина Богомолова, поставленной в МХТ имени Чехова. В СМИ выдвигалась версия, что за уголовным преследованием Серебренникова стоял именно митрополит Тихон, имеющий репутацию «духовника президента» (впрочем, это весьма сомнительно), широкие связи во власти в целом и в силовых структурах в частности. Сам владыка Тихон категорически отрицает свою причастность к «делу Серебренникова».

Показательно, что среди деятелей культуры, отказавшихся поддержать Серебренникова, оказался брат Михалкова Андрей Кончаловский. Разумеется, в числе публичных критиков Серебренникова оказался и сам Михалков, который сконцентрировал внимание на вопросе о взаимоотношениях государства и деятелей культуры, опять-таки апеллируя к народу («людям», «налогоплательщикам»):

Разговор не о том, что тебя запрещают, разговор идет о том, что 85% налогоплательщиков относятся к твоему творчеству, так сказать, с неприятием. А сказать, дайте, а я буду делать, что хочу, - прекрасная мечта! Но наступает момент, когда люди говорят, а почему вы за это платите? Эксперимент – ради бога. Интересно? Очень. Ты можешь работать в государственном театре на государственные деньги и ставить то, что могут смотреть люди. А параллельно с этим работать в своем частном театре. Имей смелость и мужество сказать: хорошо, не надо мне ваших денег.

Владыка Тихон переписывался и с Мединским, причем, по данным издания The Insider, тогдашний министр внимательно отслеживал деятельность Серебренникова и даже «жаловался» на него Тихону и Михалкову. В одном из сообщений Мединский саркастически называл Серебренникова «наш любимчик, застенчивый воришка».

Принцип лояльности

Впрочем, желательный для Михалкова, владыки Тихона и других консерваторов формат отношений государства и культуры, предусматривающий полный отказ от поддержки современного искусства, все же не реализуется. В министерство Мединского произошла переориентация на традиционалистов, но она не носила тотального характера. Примером может служить судьба балета «Нуреев».

В декабре 2017-го в Большом театре был поставлен балет «Нуреев», режиссером которого был Серебренников. Первоначально премьера должна была состояться в июле того же года, вскоре после обысков у Серебренникова и в «Гоголь-центре», с которых начиналось дело. Однако в последний момент спектакль был отменен – официально из-за недостаточной готовности. Однако ТАСС со ссылкой на источник, близкий к минкульту, сообщил, что «Нуреев» был отменен по личному распоряжению министра Владимира Мединского. По словам источника агентства, такое решение министр принял из-за наличия темы гомосексуальных отношений в постановке. В августе Серебренников был заключен под домашний арест, что делало судьбу премьеры еще более смутной, однако она все же состоялась, что не могло быть объяснено только позицией руководства театра – скорее, речь шла об очередном внутриэлитном размежевании, где позиция министра культуры не стала решающей.

Как представляется, решающим фактором во взаимоотношениях власти и культуры сейчас является не нравственность, а лояльность. Борьба за нравственность как системная госполитика может превратить культурное пространство в «выжженную землю», создать сильнейший диссонанс с профессиональным сообществом и привести к резкому снижению качества постановок. Как это было в период борьбы с космополитизмом, сопровождавшейся деградацией культуры и активным продвижением авторов-конъюнктурщиков, создававших «идеологически выдержанные», но быстро забытые произведения.

Кроме того, идеологические консерваторы нередко расходятся по ценностным вопросам с чиновниками, которые «встраиваются» в консервативный тренд. В России это произошло в связи с фильмом Алексея Учителя «Матильда», когда интересы министерства и идеологов существенно разошлись. В то же время большинство художественного сообщества и раньше было лояльно по отношению к власти, не отождествляя себя с протестом – из статусных руководителей театров Серебренников был исключением.

Так что проблемы Серебренникова были связаны, судя по всему, в первую очередь с сочетанием оппозиционности и получения ресурсов от власти (в отличие от того же Учителя, вызвавшего сильное раздражение в православных кругах, но не принадлежащего к оппозиции).

С одной стороны, Серебренников неоднократно выступал с критичными по отношению к власти заявлениями. Принимал участие в протестных акциях «Стратегия-31» и «За честные выборы!» После российско-грузинского конфликта 2008 года выразил готовность пройтись по Москве с плакатом «Я — грузин», подчеркнув нежелание «ссориться с народом, с которым связаны пожизненно культурными кодами, симпатиями, кинематографом, театром, всем-всем». Подписывал открытые письма с призывом к освобождению из заключения бывшего юриста ЮКОСа Светланы Бахминой и участниц группы «Pussy Riot». Высказывался против ужесточения законодательства о митингах, запрета гражданам США усыновлять российских детей-сирот, ограничения прав ЛГБТ.

В 2014 году он назвал Россию «страной неотмененного рабства», где люди не ценят свободу, а между народом и бесконтрольной властью - огромная пропасть. По мнению Серебренникова, «Россия сейчас ведет себя как нищий гопник, который от горя сошёл с ума», а сторонники действующей власти - напуганные люди, не желающие ничего знать и решать. В 2015 году охарактеризовал контент российского телевидения как «ложь и пропаганду», и высказал мнение, что страна «живет в телевизионной реальности и этой реальности слепо верит».

С другой стороны, Серебренников в начале 2011 года поставил в МХТ имени Чехова спектакль по пьесе «Околоноля» Натана Дубовицкого (псевдоним тогдашнего куратора внутренней политики Владислава Суркова). В рецензии Аллы Шендеровой, опубликованной на OpenSpace.ru говорилось, что

Этот бал сатаны выматывает донельзя. Ведь то, что для автора романа остается литературной игрой (вполне чудовищной, если принять, что человек, высмеивающий полное социальное разложение, сам изрядно поспособствовал этому разложению), режиссер и актер пытаются наполнить жизнью. И им это даже удается - до тех пор, пока режиссер, слегка переиначивший финал романа, не заставляет полумертвого героя ползти к некоему Егоркину роднику в надежде, что все еще поправимо. Главное, что не позволяет поверить в просветленный финал, так это цинизм автора романа, маячащий за этим псевдоочищением, как вечная улыбка Чеширского кота. И невольно возникает вопрос: а стоило ли тратить столько сил и таланта на воплощение этой литературной мистификации? Недаром же сказано, что власть - дракон в тумане. Как его ни приручай, он все равно тебя съест.

В том же 2011 году государство решило поддержать предложенный Серебренниковым проект «Платформа» - именно эта история спустя несколько лет стала предметом расследования. Тогдашний министр культуры Александр Авдеев отмечал, что «государство должно выполнять свой долг перед молодыми профессионалами, чтобы они могли чувствовать себя уверенно на годы вперед и не думать о том, у кого взять последнюю копейку на свои проекты». После митингов на Болотной и Сахарова и начала консервативной волны Серебренников по инерции еще получил контроль над Московским драматическим театром имени Гоголя, который преобразовал в «Гоголь-центр». Это произошло уже при министре Мединском, но назначение Серебренникова осуществил Сергей Капков, еще занимавший пост главы департамента культуры Москвы (а Сурков тогда еще руководил аппаратом правительства).

Сейчас же деятели культуры, работающие с властью, уже не могут отождествлять себя с оппозицией. Константин Богомолов, пьесу которого обсуждали владыка Тихон и Михалков, в 2019 году стал художественным руководителем Московского драматического театра на Малой Бронной. Но в публичном пространстве он ведет себя прямо противоположно, чем Серебренников периода эпатажа. Уже в июне 2019 года в интервью своей будущей супруге Ксении Собчак он подверг критике оппозицию, отмежевавшись даже от легкого фрондерства: «Я ненавижу эти разговоры на кухне. У меня эти разговоры вызывают брезгливость. Эти все разговоры русской интеллигенции о добре и зле, перетекающие с кухонь на Facebook, — это особая прекрасная площадка для трусоватых людей, которые прибегают (покричат), а в глаза-то не смотрят». При этом Богомолов вступился за Серебренникова, обратившись к министру культуры как представитель корпорации, поддержавши своего коллегу, но подчеркнуто дистанцировавшийся от политической сферы: «Я не хочу произносить громких слов, кричать «позор», «свободу». Мое обращение - не о политике. А о профессионализме». Такая позиция вызвала сильное разочарование у оппозиции, но полностью соответствует новым неформальным правилам игры.

Версия для печати