22.07.2021 | Политком.RU

Владимир Путин: бой за историю

Когда Владимир Путин публикует статью на исторические темы, то возникает соблазн связать ее только с современными планами российского президента.

Тем более, что в тексте «Об историческом единстве русских и украинцев», обнародованном 12 июля на русском и украинском языках, прямо говорится и о нынешних донбасских реалиях, и даются крайне резкие оценки украинской элите, подчеркивается, что русские и украинцы – это один народ. В публичном пространстве заговорили чуть ли не о военных действиях, которые могут начаться, если украинские власти не воспримут путинские аргументы. Однако, когда статья была изучена более тщательно, и последовали миролюбивые разъяснения Дмитрия Пескова, то ситуация успокоилась.

Политическое событие

В любом случае, статья стала политическим событием. На следующий день после выхода статьи Путин заявил, что адресовал свою статью народам обеих стран и «спонсорам» политического руководства Украины.

На вопрос о том, почему статья была опубликована именно сейчас, Путин ответил, что одной из причин для этого стала угроза безопасности и активизация работы по проекту «анти-Россия», «и это, конечно, не может не вызывать у нас определенного беспокойства». Путин заметил, что любая страна имеет право выбирать свой путь, и это не оспаривается. Но «если мы видим, что создаются определенные угрозы, тем более угрозы в сфере безопасности, то мы, конечно, должны понять, что нам с этим делать. И это очень откровенный разговор по всем темам, о которых я сейчас сказал». Президент России также считает, что сторонников развития отношений Москвы и Киева на Украине устраняют, и у них нет шансов на легальную политическую работу: «закрывают общенациональные средства массовой информации, сажают под домашний арест, как сейчас происходит с Медведчуком». Эти обстоятельства, сказал Путин, также стали поводом для написания статьи.

В то же время Дмитрий Песков заявил, что Украине не стоит воспринимать экспертные обсуждения путинской статьи в качестве территориальных претензий, никаких официальных заявлений на этот счет нет, а эксперты вольны обсуждать статью, как они хотят.

По данным РБК, статью Путина по указанию министра обороны Сергея Шойгу включили в список обязательных тем по военно-политической подготовке военнослужащих. По словам одного из собеседников издания, статья Путина «вызвала большой положительный отклик и обсуждения в военной среде», так как в российской армии и флоте есть много военных, «имеющих украинские корни, родителей или родственников на Украине». Источник РБК также заявил, что тезис статьи о «триединстве» русского, украинского и белорусского народов «разделяется всеми российскими военнослужащими».

В Украине статья Путина вызвала различную реакцию. Президент Украины Владимир Зеленский заявил, что не успел прочитать полностью статью, но ответил с явной иронией.

По словам Зеленского, «если президент России начал писать статьи на украинском языке, значит, мы все правильно делаем. Я поддерживаю такой подход». Также он подчеркнул, что может только позавидовать, «что столько времени президент такой великой державы может потратить на такой объем такой детальной работы» (тоже очевидная ирония). Наконец, Зеленский заявил, что мог бы обсудить с Путиным некоторые моменты его статьи при личной встрече, и отметил, что готов предоставить российскому президенту много материала для новой статьи. Здесь ключевым моментом является упоминание о личной встрече – Зеленский неоднократно выступал за ее проведение, но в России к его предложениям относились холодно, явно предпочитая обсуждать украинскую тематику в обход Зеленского со «спонсорами» Украины, имея в виду США, а также с Францией и Германией как участниками нормандского процесса. Формулировки в статье в отношении действующей украинской власти не свидетельствуют о желании выстраивать с ней отношения на высшем уровне.

Другие украинские политики реагировали серьезно и полярно. Министр культуры Украины Александр Ткаченко в своем телеграм-канале написал, что трактовка Путиным истории Украины «не отличается особой оригинальностью». Он добавил, что переписывать историю начали еще русские цари, «когда присвоили название „Русь“ своей Московии». «Также продолжил это во времена убийства правды Сталин. Который не только вновь рассказывал о „колыбели братских народов“, но и наглядно показал свое отношение к „братским народам“ путем Голодомора, массовых депортаций и других геноцидных практик».

В то же время сидящий в Украине под арестом кум Путина, глава политсовета партии «Оппозиционная платформа - За жизнь» Виктор Медведчук рекомендовал украинцам просто прочесть статью Путина и не слушать измышления киевских властей, пытающихся извратить его мысли.

Один народ – два государства

Разумеется, статья Путина тесно связана с политическими планами. Представляется, что педалирование темы чужих территорий, по его мнению, неправедно доставшихся Украине, служит мотивировкой для фактического российского протектората над ДНР-ЛНР. Но не для новых приобретений – проект «Новороссия» закрыт в 2014-м, планы «округления» донбасских земель – чуть позже, когда войска остановились под Мариуполем. Сейчас всерьез возобновлять эти планы значительно тяжелее – «крымский эффект» в общественном мнении ушел, люди не хотят конфронтации и сосредоточены на внутренних проблемах – от роста цен до вакцинации. Семь лет назад внешняя политика была в центре внимания – сейчас зарубежные сюжеты вызывают все больше раздражения.

Признавать ДНР-ЛНР и, тем более, включать их в состав России также не получается – такие шаги взорвут отношения с Западом, которые Москва сейчас стремится выстроить хотя бы на уровне определения правил игры и проведения красных линий. К тому же такие решения нельзя будет пересмотреть при необходимости, что лишит российскую власть возможностей для маневра.

Главная мысль статьи – о том, что русские и украинцы – это один народ, проводится в ней настолько настойчиво, что можно было бы ждать завершающего призыва к скорейшему повторению Переславской рады. Но вместо этого следует предложение стать добрыми соседями – как современным Германии и Австрии. Понятно, что украинская сторона не воспримет эти слова всерьез, да и условия добрососедства (максимальное сближение с Россией) ее совершенно не устраивают – но это своего рода сигнал понимания существующих реалий при всем их эмоциональном неприятии, восходящему к представлению об украинской независимости в советском обществе.

Для жившего в РСФСР советского человека, даже критически настроенного в отношении власти и соглашавшегося, что республики Прибалтики могут сами выбирать свою судьбу, потеря Киева, Харькова, Одессы было травмирующим фактором, хотя и компенсированном надеждой на временный характер этого явления и скорый интеграционный процесс. Поэтому «развод» в декабре 1991-го был воспринят населением спокойно – мало кто полагал, что это всерьез. Приводилась масса аргументов – исторических, экономических, культурных – что Украина никуда не денется, надо только не спешить, не рушить технологические цепочки и сохранять пресловутый газовый рычаг. Все это привело к парадоксальному явлению, когда со временем боль от ухода стала усиливаться, причем это относится к представителям как красной, так и белой субкультур. Так что, как представляется, речь идет не только о реакции на конкретные политические события, но и о более сложных и масштабных процессах.

Красные и белые

Путин в нынешней статье стремится показать преемственность российской государственности – с прошлого года это положение присутствует и в Конституции. Путинские аргументы в защиту единства народов к имперскому историческому нарративу, в котором, в отличие от советского, немалое внимание уделялось религиозному фактору, а «малороссийство», героями которого были персонажи «Полтавы» Искра и Кочубей, выглядит вполне приемлемым российским этнографическим феноменом, в отличие от «украинства», отождествляемого с Мазепой. Также имперская историография тщательно изучала взаимоотношения Московского государства и Великого княжества Литовского (можно отметить классические труды Матвея Любавского, переизданные уже в постсоветской России), подчеркивая, что сохранение православной идентичности позволило именно Москве стать центром объединения славянских народов – эта тема присутствует и в путинской статье. Кроме того, перед Первой мировой войной, когда в России после провозглашения свободы печати обострились дискуссии по национальным вопросам, выходили публицистические работы консервативных авторов, критиковавших «украинство» как сепаратистское явление. Одной из главных площадок для таких публикаций была газета «Киевлянин», редактором которой был депутат Государственной думы, русский националист Василий Шульгин.

В то же время советская историография, начиная с 1930-х годов, продолжала «государственническую» историографическую традицию, хотя и в видоизмененном виде – украинский народ признавался «братским», но все же не идентичным русскому, тема православия была приглушена, хотя полностью не исчезла (православие как религия, способствовавшая «воссоединению братских народов», воспринималась позитивно на контрасте с «антирусским» римо- и греко-католицизмом). Однако в эмиграции сохранялась прежняя традиция противопоставления «малороссийского» и «украинского», подчеркивающая сконструированный, антирусский характер Украины. Ярким выразителем этого подхода был живший в США историк Николай Ульянов, эмигрант второй волны, автор исследования «Происхождение украинского сепаратизма», дважды переизданного в современной России. Этот подход оказал влияние на взгляды Александра Солженицына, который пользуется большим уважением Путина.

Также одним из источников размышлений Путина мог стать еще один эмигрантский текст «Очерки русской смуты» генерала Антона Деникина - кстати, памятник на могиле белого военачальника, перезахороненного в Донском монастыре, возведен на личные средства Путина. В 2009 году Путин уже цитировал Деникина, рекомендуя прочитать его сочинения: «Там у него есть рассуждения о большой и малой России, Украине. Он говорит, что никому не должно быть позволено вмешиваться в отношения между нами, это всегда было делом самой России!». Теперь же в статье он явно одобрительно отозвался о деятелях белого движения, выступавших за неделимую Россию, фактически противопоставив их нелюбимому им Ленину, заложившему мину замедленного действия в основание российской государственности в виде права республик на выход из состава Союза.

Для понимания отношения Путина к украинской независимости рассмотрим архетипический фильм советского образованного слоя – «Дни Турбиных» (вышел на экраны в 1976-м, Путину тогда было 24 года). События происходят в Киеве в конце 1918 года. Герои – русские офицеры - служат в армии Украинской державы гетмана Скоропадского, но никто из них не совместим с украинской национальной идеей. Для всех них гетманская армия и держава – явления временные, вынужденные, неорганичные. Тем более ни у кого из них не возникает даже мысли пойти на службу в армию Украинской народной республики (УНР), фактическим лидером которой был Симон Петлюра. Полковник Тальберг бежит из Киева, бросая жену – он служил гетману, в конце пьесы едет к Краснову, пытавшемуся создать казачье квазигосударство – но при всей своей гибкости этот офицер Генштаба может получить от Петлюры только пулю. Полковник Алексей Турбин гибнет в бою с петлюровцами, юнкер Николай Турбин тогда же получает ранение. Поручик Шервинский уходит в частную жизнь – кстати, до этого он, оправдывая перед товарищами свое временное и нелепое «украинство» («думаю, думоваю»), придумывает историю о чудом спасшемся государе, которого гетман вернет на престол. Капитан Студзинский стремится в белую армию, штабс-капитан Мышлаевский не исключает вступления в Красную («Так за Совет народных комиссаров Мы грянем громкое «Ура! «Ура! Ура!»).

Феномен переходящего к красным Мышлаевского здесь наиболее интересен. В путинской статье нет упоминания о Деникине, зато упомянуты герои Великой Отечественной войны – Кожедуб, Павличенко, Ковпак. Опять-таки действует фактор преемственности – для Путина разделение проходит между российскими государственниками и антигосударственниками вне зависимости от того, в какой армии они служили. В отличие от ортодоксальных белых ему, похоже, ближе Мышлаевский, а не Студзинский.

Среди героев булгаковской пьесы есть и офицеры императорской армии, пошедшие на службу к Петлюре – карикатурные грабитель Болботун и садист Галаньба – понятно, что ни малейших симпатий у автора они не вызывают (среди украинских офицеров, кстати, были и генштабисты, и артиллеристы, а не только «атаманы» – но для Булгакова они все являлись врагами). В фильме же они вообще отсутствуют – там украинское национальное движение предстает в виде разгулявшейся по России и ворвавшейся в Киев зловещей антигосударственной силы, представляющей смертельную опасность и для страны, и для обитателей киевской квартиры. Как страшная стихия, на смену которой идут большевики, восстанавливающие разрушавшееся государство.

То же самое относится и к еще одному популярному (хотя и не столь культовому) фильму «Адъютант его превосходительства», вышедшему в 1969 году (Путину тогда было 17 лет). Там с симпатией представлены и красные, и ряд белых персонажей, которым противопоставлена банда батьки Ангела (командир с такой фамилией был в войсках УНР, хотя и действовал автономно). В фильме очевидно украинское происхождение бандитов, против которых ситуативно объединяются бегущие из плена белые офицеры и красные командиры, громящие банду. Украинские крестьяне-повстанцы представлены жестокими и невежественными, деструктивной силой, несовместимой с любой государственной идеей. Так как фильм все же советский, то одним из пороков белых является прием на службу особенно аморального (убил друга, чтобы отнять у него невесту) уцелевшего бандита, которого настигает возмездие от руки красного разведчика.

Не только Украина

Обратим внимание еще на один немаловажный аспект – это не первая большая путинская статья на исторические темы. В прошлом году он опубликовал текст о Второй мировой войне, одним из главных антигероев которого стала Польша. Еще несколько ранее, в конце 2019-го, Путин за несколько дней трижды поднимал тему ответственности Польши за развязывание войны. На саммите лидеров стран СНГ в Петербурге российский президент около часа рассказывал коллегам о событиях восьмидесятилетней давности с упором именно на польскую тему. Но при этом для Польши эта статья не имела видимых последствий – в нынешнем году ее, вопреки ожиданиям, не включили в список недружественных государств, в котором пока фигурируют лишь США и Чехия.

Так что, говоря о текущей политике, не стоит недооценивать значение истории. В современном мире происходят разнонаправленные процессы. В профессиональном сообществе историков в настоящее время считается архаичным говорить об исконных территориях и великих предках – напротив, выходит все больше исследований, показывающих, как конструируются традиции (что вовсе не исключает при успешном конструировании их укоренения и принятия массами). Исторические нарративы прошлых веков изучаются как историографический феномен. В то же время многочисленная научно-популярная литература нередко воспроизводят представления, заимствованные из дореволюционной и эмигрантской историографии и публицистики.

В западном мире при оценке исторических событий все большую роль играет моральный фактор, что приводит к мощной волне иконоборчества, находящего свое выражение в сносе памятников и пересмотре репутаций. В рамках такого подхода Молотов не так уж далек от Риббентропа, а ХХ век – это прежде всего время борьбы тоталитаризма и демократии (в России «публичное отождествление целей и действий СССР и нацистской Германии во Второй мировой войне» запрещено только что принятым законом).

В то же время в целом ряде стран (в том числе «новой Европы» или кандидатов на вхождение в нее) усиливается национальное самоутверждение – и глорификация Бандеры в Украине может считаться явлением одного порядка с ростом официального национализма в Венгрии и Польше, при всем различии украинской и польской точек зрения, к примеру, на Волынскую трагедию 1943 года. В той же Польше демонтируются советские памятники, посвященные солдатам Красной армии как символизирующие «советское доминирование в Польше в послевоенный период» – именно эта политика памяти стала раздражителем для Путина, вызвавшим публикацию его статьи. Борьба за историю происходит в Черногории, где одна часть общества «отталкивается» от Сербии, а другая выступает за общую с ней идентичность.

В России же усталость общества от внешней политики, похоже, распространяется и на историческую проблематику. Тем более, что для молодых поколений россиян Великая Отечественная война – уже глубокая история, а Украина – заграница (травмы, свойственной советским людям у них нет – они не помнят того времени, когда Киев был «нашим»). Официальное подчеркнутое внимание к истории несопоставимо с общественным интересом к этим вопросам, который достигал своего максимума в конце 1980-х годов, когда за первым томами собраний сочинений Соловьева и Ключевского выстраивались огромные очереди, а самым популярным писателем для массового читателя был Пикуль.

В своих статьях Путин не только стремится использовать исторические аргументы в современной политике. Он ведет бой за восприятие истории, которое считает нормативным и единственно возможным. (13 июля Путин особо подчеркнул, что спорить с его статьей сложно, потому что она честная и основана на реальных исторических документах. Как отметил Путин, их можно по-разному интерпретировать, но в основе именно факты). И стремится донести свое представление о ней до самых разных аудиторий – от лидеров СНГ до «простых людей» - их в советской традиции противопоставляли империалистическим или компрадорским элитам, с деятельностью которых российский президент связывает разделение единого народа.

Фото: Depositphotos.com

Версия для печати