16.07.2025 | Марина Войтенко

Новая реальность мировой торговли

9 июля истек срок 90-дневного моратория Дональда Трампа на объявленное повышение таможенных тарифов. «Пауза» имела целью достижение договоренностей в ходе торговых переговоров. Результаты оказались довольно скромными. В активе США лишь три соглашения: с Китаем, Великобританией и Вьетнамом. По сообщениям мировых СМИ, к завершению близка «сделка» с Индией. Поиск компромиссов с другими странами сильно затянулся. Причины разные: в том числе количество и сложность согласительных процедур, превышающих даже технические возможности американской стороны, и, конечно, малопредсказуемая переменчивость настроений главного инициатора.

В итоге для большинства из 185 стран, в отношении которых действуют базовые тарифы в 10% на импорт в Штаты и ряд специальных отраслевых мер, переговоры были заменены уведомлениями, что новые тарифные ставки в одностороннем порядке станут действовать с 1 августа. Причем они будут соразмерно увеличены в случае принятия ответных мер. Расчет, по мнению комментаторов, делается на ускорение переговоров с особо значимыми партнерами (не исключено, что и после 1 августа).

Для других «письма таможенного счастья» – тоже повод для активизации переговорных усилий, либо, что более вероятно, к односторонним решениям о снижении импортных пошлин на американские товары.

В итоге в начале второго полугодия-2025 неопределенность в условиях мировой торговли вновь усилилась, способствуя укреплению отнюдь не позитивных настроений в отношении близкого будущего глобального хозяйства в целом.

Медиана текущих прогнозов-2025 международной торговой динамики укладывается в интервал 1,8-2,0%, что почти в 2,5 раза отстает от прошлогоднего темпа и оказывается ниже ожидаемого прироста глобального ВВП (интервал оценок МВФ, ОЭСР и Всемирного банка составляет 2,3-2,9%, в том числе для США – 1,4-1,8%, Китая – 4,0-4,7%, зоны евро – 0,8-1,0% – прим. авт.). На этом фоне примечательны предложения и выводы Банка международных расчетов (BIS), представленные в июне в его ежегодном отчете. Ожидания роста глобального ВВП-2025 составляют 2,7%. Однако такой сценарий «мягкой посадки» находится под существенными рисками дополнительного замедления.

Как подчеркнул в ходе презентации отчета BIS его глава Агустин Карстенс, торговая напряженность и раздробленность геополитики рискуют обнажить глубокие линии разлома в мировой финансовой системе. Инициированная США торговая война и другие изменения в политике подрывают давно устоявшийся экономический порядок. Мировая экономика переживает «поворотный момент», вступая в «новую эру повышенной неопределенности и непредсказуемости». Рост протекционизма и фрагментация торговли «вызывают особую обеспокоенность», поскольку они усугубляют уже длящийся десятилетиями спад экономики и роста производительности. Также есть свидетельства того, что мировая экономика становится менее устойчивой к потрясениям, поскольку старение населения, изменение климата, геополитика и проблемы с цепочками поставок - все это способствует более нестабильной среде. Высокий и растущий уровень государственного долга увеличивает уязвимость финансовой системы к процентным ставкам и снижает способность правительств тратить средства для выхода из кризисов.

Заметим, июньский индекс торговой неопределенности, рассчитываемый BIS, составил 6,8 пункта (за ноль принято значение января-2000). В апреле, впрочем, он был почти вдвое выше – 11,3 пункта, хотя в первый срок президентства Дональда Трампа не поднимался выше 2,5 пункта. Оценка перспектив мировой торговли происходит на фоне анализа рисков американской экономики.

В самих США Дональда Трампа уже упрекают за то, что тарифная эскалация происходит большей частью спонтанно, а не в соответствии с выверенной стратегией. Рост издержек и разрыв производственных цепочек ведет к увеличению инфляции. При этом повышения тарифов, как свидетельствуют исследования, не сопровождаются явным усилением решоринга, то есть возврата производств в США.

По итогам первого квартала, напомним, их ВВП в пересчете на годовые темпы снизился на 0,3%. В июне Федрезерв умерил прогноз по темпам роста в 2025 году с 1,7% до 1,4%, в 2026-ом – с 1,8% до 1,6% и повысил ожидаемую оценку инфляции-2025 с 2,7% до 3,0% и на следующий год с 2,2% до 2,4%. Медианный прогноз по ключевой ставке предполагает ее снижение в текущем году лишь на 50 б. п. из-за инфляционных рисков, обусловленных в немалой степени таможенно-тарифной неопределенностью.

Широко разрекламированный «прекрасный билль» о налогах и расходах тоже не обещает головокружительных успехов в ускорении темпов экономического роста. Ложкой дегтя к налоговым стимулам и сокращению расходов стало поднятие потолка госдолга на $5 трлн, что, по оценкам, может увеличить бюджетный дефицит к 2034 году еще на $3,3 трлн и сократить за десятилетие ВВП страны на 0,3%.

Весной в Белом доме говорили, что таможенные тарифы за этот же срок принесут в бюджет до $7 трлн. Текущая реальность пока жестче: бюджетный дефицит сокращается слабее ожиданий, дефициты же счета текущих операций платежного баланса (по этой позиции объем дефицита в США примерно равен 1% глобального ВВП – прим. авт.) в своей динамике неустойчивы (июньский вклад тарифов с приростом поступлений на $100 млрд лишь компенсировал майское увеличение торгового дефицита на 55% м/м – прим. авт.) и торгового баланса. Экспорт притормаживает, импорт, напротив, подрастает в ожиданиях итогов торговых переговоров.

В настоящее время оценки будущей макродинамики ведущих экономик не могут не учитывать новой реальности мировой торговли. Представлений на этот счет немало. В Boston Consulting Group, например, выделяют четыре фундаментальных тренда, в рамках которых соображения, связанные с геополитикой и национальной безопасностью, будут кардинально менять маршруты, по которым движутся международные торговые потоки:

· США продолжат ослаблять взаимодействие с Китаем, концентрируясь на высокотехнологическом экспорте;

· Китай станет отвечать на новые тарифы не протекционизмом, а расширением многосторонней торговли с особым упором на страны АТР;

· Глобальный Юг увеличит свое влияние в торговле, расширяя присутствие в промышленных цепочках поставок, выходя за рамки сырьевого экспорта;

· ЕС становится все более зависимым от торговых партнеров на Западе и развивающихся стран при стагнации внешнеэкономических отношений с Китаем.

Приметой неопределенности будущего мировой торговли оказывается сохранение двух главных сценариев ее пересборки: фрагментации и диверсификации. В первом варианте торговля все более переориентируется на потоки между геополитическими союзниками. Во втором – смысл внешнеторговой реконфигурации, чтобы ни одна экономика не была чрезмерно зависимой от любой другой в сфере импорта. Именно этот сценарий в настоящее время выглядит предпочтительней, но также требует корректировок. В июньском исследовании BIS отмечается, что на фоне сдерживания в последние годы глобальной торговой интеграции геополитической напряженностью ощутимо усилились внутрирегиональные товарные потоки и обслуживающие их банковские транзакции. В то же время поскольку региональный спрос для развивающихся экономик пока еще вторичен по отношению к общемировому, то глобальные и региональные факторы в ближайшие годы обречены взаимодополнять друг друга.

Основными драйверами регионального ускорения выступают развитие промышленных цепочек поставок (в Азии оно, к примеру, заметно выше, чем в Латинской Америке) и местного трансграничного бэнкинга (в том же азиатском регионе его доля, по оценкам BIS, доходит до 60%). Главной же движущей силой глобальной торговой интеграции все более явно становится мировая гонка технологий, в финансировании которой доминируют крупнейшие транснациональные банки США и Западной Европы (как считают в BIS, их доля на этом треке достигает 80%).

О текущем моменте в глобальной технологической гонке дает представление исследование европейских аналитических центров Bruegel и MERICS. Основные выводы в следующем:

· ИИ: США доминируют, особенно в генеративном ИИ и машинном обучении; Китай превосходит США в технологиях ИИ для авиатранспорта, биометрии, компьютерного зрения; ЕС в сфере ИИ отстает.

· Полупроводники: Китай лидирует в производстве чипов, технологиях отображения и памяти, но США превосходят его в проектировании полупроводниковых устройств и технологиях визуализации; ЕС довольно силен в оптоэлектронике и сенсорных технологиях, но уступает в этом и США, и Китаю.

· Квантовые вычисления: США – явный лидер, но Китай сильнее в нескольких областях (квантовой криптографии, фотонике), ЕС в нескольких областях близок к Китаю и превосходит его в квантовых полупроводниковых технологиях.

· Инновации быстрее всего распространяются в сфере ИИ, медленно – в квантовых вычислениях; ЕС запаздывает в копировании новшеств из США и Китая, а Китай и США копируют друг друга неожиданно быстро.

Добавим к этому, что, по наблюдениям международных экспертов, рентабельность участия стран и бизнесов в такой гонке прямо зависит от возможностей масштабирования создаваемых в ее ходе высокотехнологических продуктов, что едва ли возможно без формирования соответствующих глобальных рынков.

Риски текущей мировой торговой реальности усиливаются в силу высокой неопределенности вектора ее развития (в том числе с учетом немалой вероятности нового витка ужесточения санкций в отношении РФ). Большинство экспертов считают в настоящее время по сути равно возможными упомянутые выше сценарии фрагментации и диверсификации. Причем нередко с оговоркой, что дать толчок к консенсусу вокруг новых правил международной торговли по сути способен лишь очередной глобальный экономический м финансовый кризис.

В этом непростом контексте РФ предстоит принимать долговременные решения во внешнеэкономической деятельности. В принципе уже очевидно, что ужесточение санкционного давления едва ли приведет когда-либо к коллапсу российской экономики, но может усугубить ее хронические слабости. Например, затормозить снижение инфляции и повышение инвестактивности при консервации экономической структуры и отставании производительности труда от мировых лидеров. Актуальный ответ на вызовы (в том числе с учетом вероятного расширения экспансии Китая на российский рынок и усиления конкуренции в Большой Азии) – структурная трансформация экономики и внешней торговли с развитием ЕврАзЭС и большим присутствием в других региональных альянсах (БРИКС, ШОС и др.) с опорой на нацпроекты технологического лидерства и совершенствование механизмов международных расчетов. Второе полугодие – «момент истины» для детализации формирующейся системной стратегии России на внешнеторговом треке. Естественно, при всестороннем учете возросшей геополитической сложности современного мира.

Марина Войтенко — экономический обозреватель

Версия для печати