18.04.2006 | Сергей Маркедонов

Почему Кремль проиграл Адыгею

Политический кризис в Адыгее, спровоцированный переходом президента Хазрета Совмена от аппаратной к публичной политике, вышел на международный уровень. 17 апреля 2006 года Всемирный комитет солидарности с Адыгеей выступил с открытым обращением в связи с ситуацией, сложившейся в этой маленькой северокавказской республике. Обращение подписали координаторы Комитета в различных странах и регионах мира (Н. Пшидаток в Иордании, X. Тхаухо в Израиле, С. Хурма в Турции, А. Хакодзь в Канаде, Ш. Шапсуг в США и К.Хатукай в Европе). Данное публичное выступление представителей адыгской диаспоры и адыгских общественных объединений внутри республики и в других «адыгоязычных» субъектах РФ - не первое в череде заявлений и обращений по поводу возможного объединения Адыгеи с Краснодарским краем.

29 января 2006 года Черкесский конгресс обратился в Варшавский отдел по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ с обращением. Его авторы выдвинули инициативу - направить специальную комиссию по изучению этнополитической ситуации в самой маленькой северокавказской республике. Сверхзадачей комиссии, по словам авторов Обращения, должна стать работа по сохранению «государственности республики Адыгея». Обращение Черкесского конгресса Адыгеи подписано также общественными организациями Черкесский конгресс Карачаево-Черкесии, Адыгэ Хасэ Адыгеи, Кабардино-Балкарским общественным правозащитным центром, Независимым общественно-исследовательским центром Кабардино-Балкарии. В конце марта «конгрессменам» пришел ответ, что их заявление будет в ближайшее время рассмотрено.

И в обращении Всемирного комитета солидарности с Адыгеей, и в Обращении Черкесского конгресса (равно и других обращениях более раннего периода) большое внимание уделяется «черкесской историософии» Кавказа. В своих историософских построениях авторы текстов обращений не оригинальны. Ими воспроизводится весь арсенал аргументов и доводов любого этнонационалистического движения. Это, во-первых, апелляция к так называемой «этнической собственности на землю». Адыгея - это адыгская этническая собственность, на которую адыги (черкесы) имеют особое право jus primae occupationis (как первые жители этой территории). Во-вторых, стереотипизация исторического опыта межэтнических отношений (все, что связано с черкесами - позитив, все что, исходит от России - рабство и подавление свободы). Авторы текста обращения Всемирного комитета солидарности описывают ситуацию в Адыгее таким образом, что у непосвященного читателя складывается образ моноэтничной адыгоязычной республики, возглавляемой харизматичным лидером и противостоящей натиску имперской России (в лице Дмитрия Козака): «Сегодня Хазрет Совмен – символ нации. Он уже сделал очень много как для своих соотечественников в мире, так и для граждан Адыгеи. И способен приумножить начатое.

Всемирный комитет солидарности с Республикой Адыгея заявляет, что отставка Хазрета Совмена — это начало конца адыгской идентичности и самобытности, адыгского этноса в целом. Это повлечет ликвидацию Республики Адыгея, расположенной на одном из первейших мест, где зарождался адыгский этнос и развивался на протяжении тысячелетий, национального очага адыгов всего мира». Между тем реальная этническая картина Адыгеи никоим образом не соответствует романтическому пафосу подписантов. По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., в Адыгее проживало 447 тыс. чел. (русские — 68%, адыгейцы — 22,1%, украинцы — 3,2%. По предварительным данным Первой Всероссийской переписи населения 2002 г., численность населения осталась прежней. По оценкам Госкомстата РФ, она составляет 445 тыс.чел., а по экспертным оценкам - порядка 450 тыс.чел. Адыгея - единственный на Кавказе регион незначительного миграционного прироста русского населения в 1989-2002 гг. Однако удельный вес русских в этническом составе республики (за счет в том числе и естественной убыли населения) снизился до 65,8% населения, тогда как удельный вес "титульного" этноса увеличился до 23,6 %. В любом случае сегодняшняя Адыгея – это не часть полумифической «Великой Черкесии», а регион, в котором «титульный этнос» не составляет даже половины. Следовательно, говорить о Совмене как о «вожаке» региона вряд ли целесообразно, равно как и вести речь о том, что население региона поголовно выступает против объединения с Краснодарским краем. За счет русского большинства Адыгея, скорее всего, проголосовала бы за объединение с Кубанью. Вопрос в другом. Проведение такого референдума сегодня стало бы мощным дестабилизирующим фактором не только в Адыгее, но и на всем Северном Кавказе.

Для представителей адыгской (черкесской) диаспоры Адыгея – это часть адыгского мира. "Адыги (черкесы) являются автохтонным народом на Северо-Западном Кавказе, - говорится в обращении. - Народные обычаи, обряды, традиции, культура и национальный язык адыгского этноса складывались на данной территории в течение тысячелетий. Майкопская культура, которая датируется IV тысячелетием до нашей эры, создана предками современных адыго-абхазов. С конца XVIII века Российская империя вела против черкесов колониальную войну. Целью этой войны самодержавие ставило не только захват территории и покорение черкесов, но и полное уничтожение народа, выселение оставшейся части за пределы исторической Родины. 1864 год стал окончательной датой завершения Русско-Кавказской войны и одновременно событием, после которого черкесы перестали существовать как единый этнос. С этого периода началось массовое выселение адыгов в Османскую империю, которое продолжалось до 1914 года.

Высвободившиеся земли планомерно заселялись колонистами из России. Одновременно с этим царская Россия проводила политику насильственной ассимиляции оставшихся адыгов (черкесов)». Процитированный выше текст - фрагмент январского обращения Черкесского конгресса. Свое Обращение «конгрессмены» завершили словами надежды на то, чтобы «ситуация, складывающаяся сейчас в республике, была взята представителями Совета Европы под контроль и урегулирована на принципах международного права". Однако и авторы апрельского Обращения разделяют такой подход: «Адыги (черкесы) – в прошлом героический народ – и сегодня знают много примеров доблести. И в политике они не единичны. Весь адыгский мир диаспоры, оторванной от Родины, воспринял как праздник победу Хазрета Совмена на президентских выборах и заявил: «Президент Хазрет Совмен — наш президент!» Мы не отказываемся от своих слов и подтверждаем их с удвоенной уверенностью: «Потеря Хазрета Совмена как президента – потеря Республики Адыгея!»

Следовательно, любое давление на Хазрета Совмена (особенно в связи с объединительным проектом) будет восприниматься диаспорой как этнонациональная травма не только для отдельно взятой республики, но и для «черкесского мира». Таким образом, сегодня в Адыгее сталкиваются два фундаментально различных подхода к этнополитической ситуации в этой республике. Первый - историко-романтический (с ярко выраженным этноцентризмом) и второй (представленный федеральной властью) – формально-правовой (с акцентом на современных проблемах и реалиях). Можно сколь угодно задавать правильный, по сути, вопрос «Является ли оправданием брутальная политика России, боровшейся в XIX в., среди прочего, и с черкесской работорговлей, и с «набеговой системой» кавказских горцев, для установления жесткого этнократического правления в самой маленькой из республик Северного Кавказа?» Однако нельзя игнорировать тот факт, что и сегодня история является одним из активных участников политического процесса в Адыгее.

Именно на основании апелляций к истории в начале 1990-х гг. в Адыгее сформировалась этнократическая власть, при которой меньшинство населения создало для своих «этнических интересов» режим наибольшего благоприятствования. Этим режимом воспользовалась прежде всего управленческая элита, сумевшая с выгодой для себя получить властные и экономические ресурсы. В 1990-е годы маленькая Адыгея стала одним из рекордсменов по части нарушения федеральной Конституции и российского законодательства. 17 марта 1995 г. была принята Конституция Адыгеи. Основной закон республики способствовал утверждению в Адыгее политико-правового партикуляризма. Конституция предусматривал ценз оседлости для участия в выборах высшего должностного лица республики и знание языка "титульной нации" как обязательное условие для замещения государственных должностей в Республике Адыгея.

Подобные конституционные принципы оказались действенными для республиканской элиты. Во время региональных президентских выборов в Адыгее (январь 1997 г.) избирком республики не зарегистрировал в качестве кандидата единственного русского претендента на высший пост В.Леднева. Основанием для отказа в регистрации стало незнание кандидатом адыгейского языка, а также его работа за пределами республики (Леднев возглавлял департамент в федеральном Министерстве соцзащиты).

Взаимоотношения между республиканской властью и федеральный центром в постсоветский период развивались двойственно. С одной стороны, центр закрывал глаза на авторитарный стиль и просвещенный этнократизм Аслана Джаримова (первого главы Адыгеи), обеспечивавшего в Адыгее определенный уровень политической стабильности. С другой, Москва неоднократно предпринимала попытки противодействия региональному партикуляризму. В 2000 г. Конституционный суд РФ вынес определение о несоответствии ряда положений республиканской Конституции Основному Закону РФ. Однако выборы Хасэ Адыгеи (4 марта 2001 г.) прошли вопреки решению Верховного суда России по республиканскому Закону о выборах ("нарезка" избирательных округов обеспечивала преимущество "коренному населению»). С началом процесса по правовой унификации регионального законодательства в 2000-2001 гг. было произведено исправление Конституции и законодательства Адыгеи (исключены ценз оседлости и требования обязательного знания адыгейского языка для кандидатов в президенты, а также конструкция "гражданство Адыгеи").

В 2002 г. в Адыгее прошли третьи за постсоветский период выборы президента республики. Этнополитические мотивы в предвыборной кампании сыграли основополагающую роль. Главные кандидаты на высший пост в Адыгее (Джаримов, предприниматель Хазрет Совмен, лидер "Союза славян" Нина Коновалова) апеллировали к этой проблеме как к одной из основополагающих. И если Джаримов в качестве главного своего достижения рассматривал межэтнический мир и стабильность, то оппоненты первого президента Адыгеи выступали с критикой его политики за "клановость" (Совмен) и этнократизм, преференции этническим адыгейцам (Коновалова). Основными лозунгами главы ЗАО "Золотодобывающая компания Полюс" Хазрета Совмена стали развитие Адыгеи в "едином правовом поле Российской Федерации", "параллельное укрепление адыгейской и российской государственности". Победа Совмена стала возможна благодаря массовым надеждам на преодоление социально-экономического отставания республики (на фоне соседней Кубани). Таким образом, победа Совмена в реальности была не «триумфом воли» адыгского народа, а надеждой на более достойную жизнь.

Однако электоральный успех Совмена и его вхождение во власть не стали точкой деэтнизации адыгейской политики. Летом 2003 г. новый лидер республики уволил своих русских сподвижников (Геннадия Микичуру, Сергея Клещева и других). Совмен не единожды критиковал центральную власть и обещал убрать из республики "всех федералов, которые безобразничают". Фактически в республике вместо деэтнократизации произошла смена кланов. Команда Аслана Джаримова была сформирована из выходцев из Кошехабльского района (темиргоевцы), а Хазрет Совмен — шапсуг и имеет поддержку среди "северо-западных" адыгейцев (шапсуги, бжедуги). Республиканский управленческий аппарат как был "этнической собственностью" "титульного" меньшинства, так и продолжает им оставаться. Президент Совмен оказался более хитрым и искушенным по сравнению с предшественником. Гарантируя нужные результаты "Единой России" и президенту Владимиру Путину, он в то же время обеспечивал преференции для "своих". Кавказские этнократы давно научились использовать "вертикальную" лексику для обеспечения собственной выгоды. Будущие выборы по партийным спискам республиканскую элиту тоже не очень-то пугают. Коммунисты и антикоммунисты из числа "своих" будут подобраны заранее. Политическим бастионом русской общины сегодня является городская администрация Майкопа. Однако и в Майкопе все не так просто. Столица Адыгеи (равно как и другие кавказские столицы) является территорией активного освоения для выходцев из окружающих аулов. Таковы особенности процесса урбанизации в регионе. "Освоение" города, проходящее без должного внимания со стороны властей, чревато осложнением межэтнических отношений. Здесь неизбежны конфликты стереотипов, разных хозяйственно-культурных укладов.

Именно обозначенные выше проблемы, а также нетранспарентность республиканской власти должны были стать причиной публичной критики Хазрета Совмена и его администрации. Вместо этого федеральный центр повел аппаратную борьбу за объединение региона с Краснодарским краем, вызвав к жизни «призрак истории». Начав аппаратные игры, Кремль оказался не готов к переходу Совмена к публичной политике и вообще к публичному обсуждению происходящего в республике. Такие важные и принципиальные позиции центра, как отказ от «историзации» этнополитических процессов и от принципа «этнической собственности» на землю, нигде не были зафиксированы. Из-за этого проблема объединения (и статуса Адыгеи и адыгейцев вообще) заслонила конкретные провалы республиканской власти в экономике, социальной сфере, межэтнических отношениях. Сегодня ситуация в Адыгее стала отождествляться с проблемой объединения с Краснодарским краем, а не, например, с проблемой клановости. Поскольку же федеральный центр оказался не готов к публичной полемике, интерпретация событий перешла к другим «заинтересованным силам», в том числе и к представителям националистически настроенной диаспоры. Увы, но Кремлю не удалось навязать свою игру, оторвав проблему объединения от проблемы неэффективности республиканской власти. В случае если бы Москва открыто заявила, что относится с терпимостью и пониманием к проблеме статуса республики, но категорически не готова поддерживать режим этнократии, а клановость как принцип, то ее действия не получили бы такого неприятия. В конце концов, «приведение в соответствие» Конституции Адыгеи с Основным Законом РФ не вызывало таких всплесков «праведного гнева». Сегодня еще не поздно продемонстрировать, что для федеральной власти стабильность важнее объединительных проектов любой ценой. Однако в этой связи возникает проблема, не имеющая только адыгейской «привязки». Речь идет об умении Кремля и российских дипломатов вести жесткую полемику и публично защищать и объяснять свои принципы.

Сергей Маркедонов, зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати