12.05.2006 | Игорь Бунин, Борис Макаренко, Алексей Макаркин

Новый курс Владимира Путина

Нынешнее послание президента Федеральному собранию отличается от предыдущих двумя факторами. Один находится на поверхности – это новая повестка дня, принципиальная ставка на сочетание сильной оборонной и социальной политики, своего рода социально-консервативный идеологический выбор (напомним, что семья и армия являются наиболее традиционалистскими институтами). Второй несколько глубже – изменилась стилистика выступления. Очень мало осталось от того языка, которым власть изъяснялась не только в течение 90-х годов, но и вплоть до самого последнего времени. Если предыдущее послание включало в себя своего рода «лекцию по демократии», то в нынешнем сохранились лишь рудименты этого подхода: когда в одной фразе были перечислены такие понятия, свойственные классической рыночной экономике, как экономическая свобода, конкуренция, права собственности. Вполне закономерно, что новая повестка («новый курс» по аналогии с курсом Рузвельта после «великой депрессии» - кстати, характерна «антиолигархическая рузвельтовская цитата в самом начале послания) сопровождается новым, «нелиберальным» стилем.

Очертания курса

Будущая Россия очерчена в послании как сильная страна, в которой высокоразвитый ВПК соседствует с эффективной социальной политикой. По сути дела, речь идет о «мечте» среднестатистического россиянина, который, с одной стороны, хотел бы видеть свою страну в числе мировых лидеров, а с другой, повышает свои требования к власти в социальной сфере.

Действительно, население лояльно относится к власти (а президента активно поддерживает, о чем свидетельствует его высокий рейтинг), но экономический рост и «запредельные» нефтяные цены приводят к росту ожиданий. Монетизационный кризис прошлого года показал, что граждане уже не хотят жить «не хуже», а востребуют пусть не мгновенное, но ощутимое улучшение собственных жизненных стандартов. Отсюда и президентская инициатива по реализации «национальных проектов» (им в послании было уделено немало места), и нынешняя программа поддержки семей. Действительно, если украинские «оранжевые» повысили пособие при рождении ребенка в 17 раз (до 1700 долл.), то для нефтегазовой страны, которой является Россия, необходимы были не просто кардинальное увеличение пособий по уходу за ребенком, но и значительно более амбициозные проекты – такие, как масштабные государственные обязательства для женщины после рождения второго ребенка.

Что касается оборонной политики, то важны как ее сущностное, так и символическое значение. С одной стороны, сильная армия и высокоразвитый ВПК нужны для того, чтобы Россия могла позиционировать себя в системе международных отношений как страна, обладающая субъектностью и способная противостоять росту давления со стороны США. С другой стороны, армия и ВПК традиционно имеют в России важное символическое значение – как атрибут сильной державы, которой можно гордиться.

«Новый курс», как следует из послания, основывается на сочетании дирижистских и популистских мер. Очевидно усиление роли государства в экономике – на примерах завершения процесса создания холдингов в авиапроме и в судостроительной отрасли, а также в связи с предстоящим направлением ресурсов в капиталы финансовых институтов, содействующих модернизации приоритетных отраслей промышленности. Кстати, приоритеты также определяет государство, и они самым тесным образом связаны с ним: космос, атомная промышленность, нанотехнологии и др. При этом частному капиталу, как можно судить, отводится роль «младшего партнера».

Популистские же проекты в социальной сфере позволяют сохранить устойчивость создаваемой системы. В этом ее отличие от «мобилизационного общества», в котором все ресурсы брошены на приоритетные направления в промышленности, а «социалка» финансируется по остаточному принципу. В связи с этим можно говорить лишь о мобилизационных элементах в рамках «нового курса» (в частности, связанных с самим принципом приоритетности ВПК для экономики), но не более того. Обращает на себя тот факт, что за каждую из составляющих «нового курса» отвечают вероятные кандидаты в преемники – Дмитрий Медведев (популярные аспекты «социалки») и Сергей Иванов (оборонный комплекс).

Показательно, что послание наносит сильнейший превентивный удар по позициям как левой, так и либеральной оппозиции нынешней российской власти. Действительно, у коммунистов и «патриотов» из «Родины» выбиваются многие их традиционные аргументы – о кризисе ВПК, ослаблении армии и проведении неэффективной социальной политики. Все их основные приоритеты власть «присваивает» себе – как это несколько лет назад на символическом уровне было в связи с восстановлением «советской» мелодии государственного гимна. Теперь у левых практически нет своей повестки дня – даже по вопросу миграции, столь важному для деятелей «Родины», президент обозначил позицию, которая устроит многих ее сторонников – приоритет для возвращающихся соотечественников и необходимость для мигрантов уважать российские традиции.

Несколько сложнее с либералами – в отличие от предыдущего послания, президент не озвучивал близкие им лозунги. Однако его заявление в самом начале послание дало понять ельцинской элите (к которой сейчас апеллирует Михаил Касьянов), что антиолигархическая кампания не сдана в архив и в любой момент может быть актуализирована при малейших попытках бизнеса и части представителей госаппарата поддержать оппозицию (напомним, что именно такая позиция значительных групп истеблишмента была одним из условий успеха «цветных революций»).

Можно сказать, что «новый курс» носит если не «антилиберальный», то «нелиберальный» характер. Он основан на серьезном разочаровании в диалоге с Западом, на наличии в распоряжении власти значительного финансового ресурса нефтегазового происхождения и на общественном запросе на такой вариант социально-экономической политики. Главными рисками для него является не прямое внешнее влияние (роль Запада в современной российской политике невелика), а три куда более значимых фактора.Первый связан с феноменом российского чиновничества, которое не только имеет опыт «заматывания» и «забалтывания» любых инициатив, исходящих от верховной власти, но и отличается высокой степенью коррумпированности. В России как не было, так и нет универсалистской бюрократии, способной реализовывать масштабные дирижистские проекты (как это было в послевоенной Франции).

Второй – с клановыми и групповыми интересами, которые остаются крайне значимыми и могут противодействовать проведению любой осмысленной экономической политики. В этих условиях государственно-частное партнерство по реализации «нового курса» может превратиться в очередную возможность для преференций «своим» экономическим структурам.

Третий – с конъюнктурой цен на энергоносители (хватит ли времени для полноценной диверсификации экономики?). Напомним, что не менее амбициозные планы горбачевского «ускорения» не выдержали испытания понижением нефтяных цен.

Товарищ волк

Фактически послание представляет собой ассиметричный ответ на выступления Дика Чейни. Степень эмоциональности восприятия российским президентом этих тенденций выразилась в упоминании им «товарища волка», который делает, что ему выгодно, а не защищает декларируемые права и свободы. Еще один эмоциональный момент – слова о том, что неким силам хотелось бы видеть Россию втянутой в тяжелые конфликты и, следовательно, ослабленной – здесь также угадывается реакция на позицию США (напомним, что впервые подобные ноты из уст президента прозвучали после Беслана).

Но целый ряд других аспектов послания могут быть еще более неприятны для США, чем словесные инвективы. Среди них позиция России по поводу «торга» по вступлению в ВТО (для США это один из важных ресурсов влияния на российскую политику; Путин осознанно принижает его значимость). Инициатива организации на территории России биржевой торговли нефтью и газом с расчетом рублями психологически неприятна американцам в связи с происходящим ослаблением доллара. Примечательно, что несколько дней назад власти Ирана зарегистрировали собственную нефтяную биржу, торги на которой будут вестись исключительно в евро, чтобы снизить зависимость от доллара – для Америки это дополнительный раздражающий фактор в контексте «ядерного» кризиса (кстати, в путинском послании Иран вообще не упомянут, но слова о недопустимости силовых решений конфликтов явно относятся к позиции США в этом кризисе).

Важный момент послания – упоминание США в одном ряду среди не только таких российских партнеров, как Китай и Индия, но и стран Латинской Америки и Африки. На фоне того, что Евросоюзу уделено несколько (хотя и достаточно формальных фраз), очевидно стремление хотя бы виртуально, на уровне заявлений продемонстрировать снижение места США в системе приоритетов российской политики. Не было в послании и упоминания о предстоящем саммите «большой восьмерки» в Петербурге – таким образом, российский президент снижает ожидания от этого форума, к которому его участники подходят с серьезными разногласиями (есть основания полагать, что и сам саммит пройдет без больших «прорывов»).Не менее важно и то, что Путин упомянул в числе задач российской армии умение одновременно решать «глобальный, региональный и, если понадобится, несколько локальных конфликтов». Понятно, что глобальный конфликт в нынешних условиях может быть только с США. Равно как «знаковым» для американцев является и упоминание о возможном ответном ядерном ударе (пусть в сугубо теоретическом контексте).

Осложнение отношений с США и частью европейских государств («знаковое» исключение составляет Германия) проявилось и в том, что в послании нет ничего об энергетическом диалоге с Западом – в этом вопросе также нет серьезного продвижения, и, напротив, возникают все новые проблемы, связанные с нежеланием европейцев пускать Россию в сбытовые компании и их стремлением диверсифицировать газовые потоки. «Новый курс» не предусматривает приоритета концепции «энергетической державы» для современной России, что несколько снижает стратегическое значение партнерства в этой сфере.В то же время Россия не хочет «лобового столкновения» с Западом вообще и с США в частности. Большая часть символического ответа Чейни – это не прямая или латентная полемика и не «знаковый» уход от ряда тем, а презентация «нового курса», который призван обеспечить суверенитет России и показать механизмы его реализации. Кроме того, Россия четко очертила сферу своих интересов на постсоветском пространстве, которая институционализирована в рамках ОДКБ, ЕврАзЭС и ЕЭП (очевидно, что без Украины), и подчеркивает отсутствие у нее имперских амбиций (желательный конечный результат – создание «оптимальной экономической системы»). В связи с концентрацией внимания на пророссийских структурах на постсоветском пространстве можно говорить и о том, что Россия не против «отмирания» СНГ, в значительной мере выполнившей свою историческую миссию по цивилизованному разводу (но инициатором ликвидации Содружества Россия при этом быть не хочет). Таким образом, речь идет о том, что существенное похолодание в отношениях между Россией и Западом не будет трансформироваться в «холодную войну».

Версия для печати