19.05.2006

В либеральном кризисе виноваты не либералы

Лидеры Союза правых сил, Республиканской партии и партии "Развитие предпринимательства" Никита Белых, Владимир Рыжков и Иван Грачев объявили об объединении с целью создания новой демократической партии. Участие в объединительных переговорах, по некоторым данным, принимают и представители Народно-демократического союза Михаила Касьянова. О том, как изменится в ближайшие годы правый политический фланг, о том, какие шансы у российских либералов на ближайших выборах и какие силы станут авангардными в процессе объединения и переформирования «Политком.Ру» рассказывает заместитель генерального директора Центра политических технологий Алексей Макаркин:

- Может ли объединение либеральных партий оказать влияние на их политические перспективы?

- Кроме того, что существуют разные модели их объединения, есть и много других факторов, которые могут повлиять на успех этого предприятия. Например, амбиции ключевых фигур либерального движения, фактор Кремля, фактор Минюста, который будет тщательно следить за тем, чтобы в партии было не менее 50 тысяч членов (а сейчас далеко не каждый номинальный член партии признается в том, что он демократ, особенно в провинции).

И фактически та модель, которую сейчас предлагают, это модель трехпартийности на демократическом фланге.

Потому что и СПС, и «Яблоко» позиционируют себя как центр притяжения для маленьких демократических партий. Они конкуренты в этом пространстве и вовсе не являются союзниками. Вчерашняя идея – идея в контексте СПС. Встает вопрос: а как же «Яблоко»? И видно, что здесь о прогрессе ничего и не слышно. «Яблоко» присоединило к себе экологистов – «Зеленую Россию», - но не собирается вести переговоры с СПС.

Есть третья составляющая - Касьянов и его партия. «Яблоку» трудно по идеологическим соображением с ним объединиться. СПС, на первый взгляд, проще, но если СПС договорится с Касьяновым, то этим противопоставит себя Кремлю. Это будет означать, что правые отказались от любых договоренностей с Кремлем и стали бы персонами нон-грата, так как Касьянов неприемлемая для Кремля фигура. А если он станет ключевым игроком в партии объединенных демократов, то будет неприемлемой и вся партия.

Поэтому более вероятно, что СПС и «Яблоко» постараются максимально усилиться за счет поглощения менее крупных партий. Мы видим объединение с «зеленой Россией», мы видим вчерашнее заявление. Хотя республиканцы сильнее «зеленых», у них больше амбиций, они сами немножко продвинулись в поглощении мелких партий, объединившись с Партией солдатских матерей. Поэтому и переговоры СПС будут сложнее, чем у «Яблока». И говорить, что все произойдет быстро и беспроблемно, я бы не стал. Республиканцы будут стараться получить благоприятные для себя условия объединения.

Что касается Касьянова, то он, скорее всего, будет действовать самостоятельно на пути присоединения сторонников. И уже действует – я имею в виду сторонников Хакамады из «Нашего выбора».

Три центра силы, скорее всего, останутся. И семипроцентный барьер они будут стараться преодолеть самостоятельно. Хотя, на мой взгляд, следовало бы создать некий новый бренд, в который были бы вписаны эти три силы. Только в этом случае они могли бы пройти в Думу. Более того, из соответствующих социологических опросов Левада-центра следует, что результат мог бы составить не менее 10%.

- Как связана раздробленность либеральных сил с общим кризисом либерализма в России?

- Я думаю, что разговоры и слухи об объединении СПС и «Яблока» - как раз следствие этого кризиса, следствие того, что либеральный электорат резко сократился.

По логике, это очень разные политические силы. Разные по идеологии. Если мы посмотрим на европейские аналоги, то «Яблоко» - это социал-либералы, а СПС – правые либералы. И в условиях более комфортных вообще не было бы речи об их объединении. Но ослабление информационной составляющей, сокращение либерального электората заставляют говорить об объединении либералов. И то даже в этих условиях они рассчитывают, что пройдут сами, а это довольно сомнительно.

Электората может не хватить и на две партии, не говоря о трех.

Но сами разговоры проистекают из общего кризиса либеральной политики в России. Если мы посмотрим на Европу, например, на Венгрию, то там сейчас у власти, по сути дела, социал-либеральная коалиция, а в оппозиции - правые либералы. У нас же ввиду целого ряда причин эти две политические силы только объединившись могли бы претендовать на преодоление семипроцентного барьера.

Что касается кризиса либерализма в России, он связан с двумя факторами. Одна составляющая заключается в том, что у нас не было никакого национально-освободительного этапа нашей демократической революции – нам не от кого было освобождаться. Тогда как Восточная Европа освобождалась от СССР, который отождествляла с Россией. То же самое относится и к странам Балтии. В ходе этого этапа в качестве борцов против империи и выдвинулись либералы.

А против чего бороться нашим либералам? Мы же сами и есть империя. У нас либералы боролись против империи, которой быстро не стало. Когда наши избиратели голосовали за демократов в конце 80-х и начале 90-х годов, они не имели в виду, что империя рухнет. Они голосовали за более честную, справедливую и человечную власть, а не за распад страны и за уменьшение влияние на внешнеполитической арене. То есть национально-освободительного фактора не было.

У нас не было и столь сильного диссидентского движения, каковое было в странах Восточной Европы, не было этой солидарности, не было 56-го и 68-го годов в том значении, какое они представляют для Венгрии и Чехии. Поэтому когда демократы пришли к власти, многие сказали, что хотели не этого и не понимают, почему Украина с Белоруссией – больше не наша страна и почему Крым – это заграница.У нас не было того этапа развития общественно-политической мысли, на котором бы укрепились и зарекомендовали себя как национальные лидеры разные направления либерализма.

И второй фактор: Центральная и Восточная Европа выбрала в качестве национальной цели европейскую ориентацию - это и консенсус элит, и мнение большинства общества. Они стали на путь, ведущий в Европу. Одни быстрее прошли этот путь, другие медленнее, третьи не завершили еще этот процесс. Но там и право-либеральные, и социал-либеральные правительства ведут свои страны по направлению к Европе, к военной и экономической интеграции.

У российских же либералов не было даже такой идеи: и Европа не хочет нас видеть в своих рядах, и в то же время сама Россия не очень хочет в Европу – поскольку это значит подчиниться правилам Евросоюза. А Россия всегда воспринимала себя как один из центров влияния, со своей собственной самостью, наряду с Европой, а не в ее составе.

Европейская идея, которую восточноевропейские либералы смогли реализовывать, для нас – только идеологический фактор, не имеющий практического воплощения. А по некоторым пунктам вызывающий даже раздражение в обществе – отмена смертной казни, лояльность по отношению к меньшинствам.

То есть либеральный кризис в России - это не вина либералов. Конечно, они допустили ошибки. Где-то они могли эффективнее реализовать свои возможности. Например, правые либералы долгое время смотрели на общество свысока, как на отсталое. У «Яблока» имиджевые проблемы – образ теоретиков, которые не могут взять на себя ответственность за реальные дела, на каком-то этапе стал надоедать.

Но эти проблемы вторичны. А тот факт, что они не смогли возглавить национальное движение, а потом повести за собой людей, возглавив реализацию большого национального проекта (каким для Восточной Европы стала европейская интеграция) – это объективная проблема, которая и диктует нынешние производные.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати