05.06.2006 | Сергей Маркедонов

Остаться в Большой Игре

В недавнем интервью журналу «Русский Newsweek” президент Грузии Михаил Саакашвили дал свое весьма нетривиальное понимание этнополитической ситуации в Южной Осетии. На вопрос Леонида Парфенова о возможности применения черногорского и косовского казуса по отношению к Абхазии и Южной Осетии руководитель Грузии ответил так: Что такое Южная Осетия? Маленький городок Цхинвал, меньше 7000 жителей, и деревни вокруг него - в одной говорят по-грузински, в другой по-осетински, но все знают язык друг друга, и заключается самое большое число межэтнических браков. Но грузинские деревни признают суверенитет Грузии, а осетинские находятся почти что под российской юрисдикцией. Кто и как разрежет эту землю на лоскутки, вместе соберет и назовет их Южной Осетией?»

В этой связи не вызывает никакого удивления, что 1 июня 2006 года представитель «маленького городка» президент Южной Осетии Эдуард Кокойты заявил, что возглавляемая им непризнанная республика в ближайшее время подаст документы в Конституционный суд России с целью доказать, что Южная Осетия никогда не выходила из состава Российского государства. "Южная Осетия вошла в состав Российской империи вместе с Северной Осетией как единое целое, но никогда не выходила из состава России", - отметил южноосетинский лидер. Одновременно Кокойты назначил представителя Южной Осетии в России Дмитрия Медоева Чрезвычайным и полномочным послом в Российской Федерации. Это не первая инициатива подобного рода со стороны руководства Южной Осетии. В марте 2006 года президент Кокойты уже заявлял о возможности такого обращения. Тогда эта инициатива вызвала бурю негодования в Тбилиси.По словам председателя парламентского комитета Грузии по внешним связям Константина Габашвили, Кокойты «может обращаться к кому угодно, куда угодно - даже к своим друзьям по солнцевской группировке. Но становится все более очевидным, что он теряет чувство реальности и понимания того, что происходит. Не по его прихоти будет решаться судьба Цхинвальского региона». Впрочем, у Тбилиси с чувством реальности ненамного лучше. 15 марта 2006 года в столице Грузии торжественно отметили День артиллериста. В этот праздничный день в присутствии руководства Миноброны и зарубежных военных атташе, на базе образцовой артиллерийской бригады был устроен парад техники, стрельба на дальность и точность. Фокус в том, что День грузинской артиллерии приурочен к победе над абхазскими силами на реке Гумиста в марте 1993 года. И после этого Тбилиси еще считает Абхазию неотъемлемой частью единого грузинского государства! Увы, но этот политический сюрреализм не получил никакой внятной оценки ни со стороны российских дипломатов, ни представителей ОБСЕ и других профессиональных миротворческих структур. После таких «праздников» можно понять упорство и мотивацию лидера Южной Осетии, не желающего интегрироваться в состав «демократической» Грузии и стремящегося использовать любую возможность для того, чтобы это подчеркнуть. Тем паче что между этими двумя инициативами было заявление министра обороны Грузии Ираклия Окруашвили о праздновании Нового 2007 года в Цхинвали (понятное дело, что речь не шла о пирушке в кругу друзей) и много других высказываний высших чиновников Грузии о «бывшей осетинской автономии». Показательно и интервью Михаила Саакашвили Леониду Парфенову.

Южная Осетия – самое слабое звено среди самопровозглашенных образований условного СНГ-2, куда также входят Абхазия, Нагорный Карабах (НКР) и Приднестровье. В отличие от НКР, Южная Осетия не имеет собственного «пояса безопасности» в виде занятых территорий за пределами республики. В отличие от Абхазии, здесь нет сплошной «своей» территории без грузинских анклавов. Грузинское население после окончания военного противоборства в 1992 году не изгонялось из Южной Осетии. Над столицей этого образования «нависают» грузинские анклавы — села Кехви и Тамарашени, жители которых, пользуясь поддержкой Тбилиси, могут в любое удобное время перекрыть Транскам (Транскавказскую магистраль). По потенциалу госстроительства Южная Осетия значительно уступает НКР, Абхазии и Приднестровью, поскольку стала государством поневоле. В Цхинвали политики всегда видели своей главной целью не сепаратизм, как продолжают утверждать в Грузии, а ирредентизм. Взоры лидеров этой непризнанной республики обращены к России.

Именно в силу перечисленных причин руководство Южной Осетии в гораздо большей степени должно сверять свои часы с Кремлем. Инициатива Кокойты не может рассматриваться только как самодеятельность непризнанного президента. Можно предположить, что «инициатива с мест» родилась в ходе консультаций с Москвой. Косвенно это подтверждают некоторые экстравагантные заявления российских чиновников также не последнего уровня (вспомним хотя бы заявление «неправильно понятого» помощника главы Правительства РФ Геннадия Букаева).

Однако линия российской дипломатии по урегулированию грузино-осетинского конфликта остается до конца неясной. Невнятной является позиция России по поводу инициатив югоосетинского лидера. Россия готова к «аншлюсу» Южной Осетии? С одной стороны, обращений, подобных инициативам Кокойты было немало. В Госдуму просьбы о «добровольном вхождении» поступали, начиная с 2003 года, но даже не доходили до стадии обсуждения на пленарном заседании. С другой стороны, инициативу президента Кокойты никто из высших должностных лиц не осудил. Однако при любом раскладе, хотелось бы услышать мотивацию действий российских дипломатов на юго-осетинском направлении. В чем, собственно говоря, состоит российский интерес в этой непризнанной республике?

Интересна аргументация обращения Кокойты в Конституционный суд РФ со ссылкой на прецедент 1774 года, когда в соответствии с договором осетинские земли вошли в состав Российской империи. Дескать, с того времени Осетия, ни Северная, ни Южная, из состава России никуда не выходила. На этом фоне частью идеологии путинской России все больше становится мысль о примордиальной России, тысячелетней стране, соединяющей в себе имперские, советские и постсоветские элементы. При этом 90-е годы явно не в чести, поскольку связаны с «хаосом» ельцинской эпохи, «национальным провалом» и даже «геополитической катастрофой». В этой связи тезис об СНГ как законном имперском наследии России все больше овладевает умами не только маргиналов. Апелляция к имперскому и советскому прошлому сама по себе воспринимается как позитивный факт обращения к двум «славным эпохам». Отсюда - демонстративное пренебрежение к постсоветским реалиям и абсолютизация достижений прошлого.

Между тем в случае с Южной Осетией такой подход бьет абсолютно мимо цели. Более того, попытка использовать «имперскую методологию» сработает против России и ее интересов на Юге Кавказа. Во-первых, Конституционный суд современного государства никак не сможет доказать связь РФ с «тысячелетней Россией». Источником Основного закона страны является Федеративный договор 1992 года, а не Основные законы Российской империи 1906 года. Российская Конституция не предполагает никакого правопреемства с исчезнувшей в марте 1917 года Российской империей. Во-вторых, апелляция к империи будет однозначно воспринята на Западе (и сейчас воспринимается) как возрождение «имперских аппетитов» Кремля.

Необходимо четко заявить, что нынешняя Российская Федерация и империя Романовых - два разных государства, и апеллировать к 1774 году политически непродуктивно. Удивительно, насколько защитники «тысячелетней Руси» и ненавистники «эрэфии» не понимают потенциальной опасности следования «имперско-ностальгической логике». Ведь дело не ограничится «добровольным вхождением». Москве будет представлен внушительный счет. Например, следуя «имперской логике», современной России нужно будет открыть ворота для адыгской репатриации, возвращения потомков адыгов-махаджиров, эмигрировавших в Турцию после Кавказской войны. Не надо объяснять, что реализация такого проекта создаст в КБР и Адыгее «Ичкерию» намного большего масштаба, чем в дудаевской Чечне. Прекратить все спекуляции на темы российской вины перед кавказскими народами с требованиями компенсаций, репатриаций и вседозволенности можно только одним способом - обозначить нынешнюю Россию как современное демократическое государство, не имеющее отношения ни к депортациям, ни к репрессиям ни в советский, ни в имперский период. Ровно это же сделала Турция Кемаля Ататюрка, жестко разграничив османский и республиканский периоды своей истории. Начав с нуля свою государственность, Анкара успешно парирует обвинения в геноциде армян, проведенном в самом конце существования Османской империи. Кстати говоря, отказавшись от османского наследства, кемалистская Турция продолжает сохранять контроль над северной частью Кипра и имеет серьезное влияние на Балканах, Ближнем Востоке и в Средиземноморско-черноморском регионе.

Российское влияние в Южной Осетии и в Абхазии, безусловно, нужно и важно. Об интеграции этих республик можно говорить только после федерализации Грузии, выплаты компенсаций пострадавшим от двух межэтнических конфликтов и начала реализации проекта «гражданская нация» (Грузия – полиэтничное сообщество ее граждан). Для этого совсем не требуется имперская мотивация. Российское присутствие в Южной Осетии не должно становится самоцелью, нам необходим обычный национальный эгоизм: современной России не нужны межэтнические конфликты, несостоятельное государство и беженцы на своих южных рубежах. Ради этой цели Россией и проводятся миротворческие операции в Южной Осетии и в Абхазии, поскольку официальный Тбилиси не в состоянии гарантировать права этнических меньшинств и демократическое развитие внутри Грузии.

Новой России следует упирать не на растраченное «имперское могущество» и многовековые связи и тем более не заниматься микроаннексиями. Если уж отказались с самого начала от пересмотра административных границ бывшего СССР, следует придерживаться именно этого подхода, понимая потенциальную опасность тотального пересмотра территориального устройства самой России. Если же решили отказаться от него, то надо подумать о союзниках (не только о белорусском Батьке, но и о других странах хотя бы в СНГ), о согласовании вопроса с Штатами и Европой. Только проведя серьезную дипломатическую и информационно- идеологическую подготовку можно ставить вопрос о присоединении Южной Осетии. Но уж никак не по основаниям екатерининской эпохи, а по соображениям гуманитарного характера. Зачем тогда РФ поддержка Южной Осетии и Абхазии? Затем, что Тбилиси целенаправленно проводит политику по дискриминации этнических меньшинств, не только абхазов и осетин, но азербайджанцев и армян, курдов и ассирийцев, и ликвидирует аджарскую автономию. Овладение принятым на Западе политическим языком и диверсифицированная политика позволят России избежать маргинализации и остаться на ведущих ролях в большой кавказской игре.

Сергей Маркедонов, зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати