28.06.2006 | Алексей Макаркин

Юрий Чайка: портрет на фоне Генпрокуратуры

Назначение Юрия Чайки генеральным прокурором России стало вершиной карьеры этого профессионального юриста, большая часть которой прошла в органах прокуратуры. Речь идет о карьерном чиновнике, который лишен политических амбиций и не принадлежит к активным участникам групп влияния в президентском окружении. Свою карьеру на федеральном уровне он начал еще при Борисе Ельцине и никогда не работал в Петербурге, как, впрочем, и его предшественник (и заодно преемник на посту министра юстиции) Владимир Устинов. Однако если тот органично вписался в состав «силовой» группы, то Чайка, несмотря на то, что был одним из правительственных «долгожителей» (он возглавил Минюст еще в августе 1999 года), был, по сути дела, на властной периферии. Недавно даже ходили слухи о его отставке, но в результате он получил повышение – сейчас Владимиру Путину нужен именно такой «нехаризматичный», неяркий, но максимально технологичный генпрокурор, который будет играть сугубо инструментальную функцию в политически значимых вопросах – таких как борьба с коррупцией. Политическая же роль остается за главой государства.

Карьера прокурора

Юрий Чайка родился в 1951 году в Комсомольске-на-Амуре в семье одного из местных нотаблей – его отец был секретарем горкома партии. Однако в истории его семьи были весьма драматические страницы. Так, его дед был казачьим офицером, погибшим в гражданскую войну; отец уехал строить Комсомольск-на-Амуре, когда на Кубани началось расказачивание. Для многих людей такое решение было шансом не только начать новую жизнь и сделать карьеру, но и элементарно выжить. О деде Яков Чайка своему сыну не рассказывал – будущий генпрокурор узнал о его судьбе лишь став высокопоставленным московским чиновником.

Первоначально Юрий Чайка выбрал инженерную карьеру, пару лет проучился в политехническом институте. Однако затем ушел из него, отслужил в армии и поступил вновь – на этот раз в Свердловский юридический институт (ныне – Уральская юридическая академия), одно из наиболее известных учебных заведений страны по данному «профилю». В нынешнем Екатеринбурге сложилась солидная юридическая школа, которая давала выпускникам фундаментальное образование. Вместе с Чайкой там же изучал право его будущий начальник по Генпрокуратуре Юрий Скуратов, избравший после окончания учебы карьеру ученого.

Чайка же стал прокурором – по распределению он уехал в Иркутскую область, где начинал на районном уровне. В его успешной профессиональной карьере можно отметить три «скачка», которые способствовали ускорению подъема по служебной лестнице.

Первый – в 1985 году начальник отдела транспортной прокуратуры Чайка перешел на партийную работу, став инструктором обкома КПСС. Уже на следующий год он вернулся в прокуратуру, но уже с существенным повышением – заместителем областного прокурора по следствию. Пребывание в партаппарате часто играло роль стажировки, дававшей импульс успешно прошедшему ее для профессионального роста. Таким образом, начав карьеру позже, чем многие его коллеги (из-за двух лет изучения инженерных наук), он не только догнал, но и обогнал многих сверстников, получив хорошие возможности для дальнейшего продвижения по службе. В качестве заместителя прокурора области он курировал одно из громких расследований того времени – дело маньяка-убийцы Кулика, обвинявшегося во многих преступлениях. Чайка занимался этим делом после того, как суд вернул его на доследование – после того, как преступник отказался от своих признательных показаний, а они, в свою очередь, не были подкреплены достаточным количеством объективных доказательств. В результате расследование пришлось начинать заново, и на этот раз оно было проведено на высоком профессиональном уровне – в результате убийца был приговорен к расстрелу. Видимо, этот успех способствовал дальнейшей карьере прокурора.

Второй – в 1988 году Чайка вновь оказывается на партийной работе, на этот раз более высокого уровня – заведующим государственно-правовым отделом обкома партии. В этот период КПСС испытывала значительную потребность в юристах – партии приходилось решать новые задачи, связанные с участием в конкурентных избирательных кампаниях (где особую важность приобретала апелляция к правовым нормам) и защите своих интересов в условиях постоянно корректирующегося законодательства. Вовремя перейдя на партийную работу, Чайка столь же своевременно покинул ее. В 1991 году он стал прокурором Восточно-Сибирской транспортной прокуратуры, а спустя несколько месяцев – прокурором Иркутской области.

Третий – в 1995 году, когда генпрокурором стал Скуратов, ранее работавший преимущественно в научной сфере и не имевший в органах прокуратуры серьезной системы связей. Соответственно, ему пришлось опираться на известные ему лично кадры – тогда Скуратов говорил о том, что обратил внимание на иркутского прокурора как на человека очень энергичного, требовательного и жесткого в борьбе с преступностью. Так, Чайка переехал из Иркутска в Москву, сразу став первым заместителем генпрокурора, то есть вторым человеком в своей профессиональной системе. Таким образом, Чайка стал фигурой федерального масштаба.

В Генпрокуратуре он проработал менее четырех лет и запомнился отсутствием серьезных конфликтов, связанных с его именем, равно как и скандалов, которые тогда были частым явлением в «верхушке» прокурорского сообщества. Напомним, что бывший и. о. генпрокурора Алексей Ильюшенко оказался в следственном изоляторе, а Скуратов стал участником известного скандала с «девушками по вызову». К Чайке же никто не предъявлял ни профессиональных, ни личностных претензий.

В 1999 году, когда политическая борьба резко обострилась, перед руководством Генпрокуратуры встал выбор – либо поддержать отстраненного от должности Скуратова, либо оказаться на стороне Кремля. Тогда абсолютное большинство представителей «верхушки» корпорации выбрали второй вариант – сыграли свою роль и традиционная для «государевых людей» лояльность власти, и одиозность фигуры Скуратова, который никак не мог дать внятный ответ на вопрос о том, он ли был тем самым «человеком, похожим на генпрокурора» с известной пленки.

В этот период Чайка несколько месяцев исполнял обязанности генпрокурора, но в этом качестве пробыл недолго. Кремлю был нужен более решительный политический партнер в Генпрокуратуре, способный не только дистанцироваться от Скуратова, но и эффективно включиться в политическую борьбу на стороне федеральной власти. Тогда Чайка перешел на пост министра юстиции, а исполнение обязанностей генпрокурора было возложено на Владимира Устинова.

Аполитичный министр

Когда Чайка возглавил Минюст, существовала точка зрения, что он будет недолговременным министром. Действительно, за постсоветский период до этого на этом посту побыли пять человек, так что сменяемость происходила в среднем чаще, чем раз в два года. При этом один из министров – Валентин Ковалев – покинул ведомство в ситуации, близкой к скуратовской («банный скандал»), и лишь один – Сергей Степашин – после ухода с этого поста продолжил успешную карьеру в структуре федеральной исполнительной власти. При этом никто из министров ранее не работал в органах прокуратуры.Однако в результате Чайка провел на посту министра почти семь лет. Видимо, ключевую роль в этом сыграли его технологичность и способность к компромиссам. Его предшественники по министерству были политически окрашенными фигурами – не случайно, что после отставки Николай Федоров баллотировался в Думу по списку Демпартии России, Юрий Калмыков – Партии российского единства и согласия, Сергей Степашин – «Яблока», а Павел Крашенинников – СПС (что же до Ковалева, то он до назначения министром был депутатом по списку КПРФ). Чайка же никогда не проявлял никаких политических амбиций.

В качестве министра Чайка проявлял максимальную аккуратность и осмотрительность, когда речь касалась принципиальных вопросов с идеологической окраской. Так, по общественно значимому вопросу о восстановлении памятника Дзержинскому, позиция Чайки выглядела следующим образом: «Лично дл себя я не нашел ответа на этот вопрос. С точки зрения истории вопроса, наверное, имеет право на жизнь: прошлое забывать нельзя. Но с точки зрения репрессий мне, как потомку казаков, сложно говорить на эту тему». Таким образом, министр дал понять, что не является сторонником этого проекта, имеющего немало приверженцев в «силовой» корпорации, но в то же время сделал все, чтобы его позицию не отождествили с точкой зрения либеральной оппозиции, которая резко эмоционально и однозначно выступала против восстановления памятника на Лубянке.

Другой «политизированный» вопрос – смертная казнь. В 2001 году на встрече с генеральным секретарем Совета Европы Вальтером Швиммером Чайка заявил, что в связи с громкими терактами переосмысливает свою позицию по этому вопросу. Он сказал, что был сторонником отмены смертной казни, «очень жестко придерживался этой позиции, но последние события в Чечне заставили кое-что переосмыслить». Министр подчеркнул, что «возможно, когда везде будут суды присяжных, можно будет сохранить смертную казнь отношении особо опасных преступников, которые совершили свои преступления за пределами здравого смысла». При этом министр уточнил, что это «не позиция, а размышления вслух». В общем, точка зрения главы ведомства была сформулирована таким образом, чтобы она сохраняла совместимость как с позицией сторонников, так и противников смертной казни (и те, и другие присутствуют во власти).

Известно, что генпрокурор Устинов всячески подчеркивал – в том числе в программном выступлении в начале прошлого года - свои симпатии к православной церкви. Чайка в этом качестве известен меньше, хотя и он позиционирует себя как верующий человек. Летом 2004 года он вместе с сыном посетил Афон и некоторое время жил в монастырской келье. А совсем недавно, в начале мая, министр Чайка принял главу самой консервативной московской православной общины игумена Кирилла (Сахарова), который вместе со своими прихожанами отказался от ИНН (они считают введение электронной кодировки подготовкой к приходу антихриста), что поставило приход на грань ликвидации. При этом «ликвидационную» функцию должны были принять на себя структуры Минюста. В результате стороны договорились взять тайм-аут и продолжить изучение вопроса – таким образом, процесс ликвидации общины приостановлен. Более того, в конце мая игумен Кирилл освятил новый медицинский центр Минюста, а ходе последующей беседы с его руководством был поднят вопрос о создании при центре часовни. Вряд ли все это могло произойти без согласования с министерским начальством. Представляется, впрочем, что на посту генпрокурора Чайка также, как и в период работы в правительстве, не будет выступать в качестве «православного идеолога».

Имидж Чайки как деидеологизированного «законника» проявился и в период дискуссии вокруг нового российского законодательства о некоммерческих организациях (НКО). Тогда министр юстиции взял на себя миссию согласования его положений с европейским истеблишментом – он лично прибыл в Страсбург, чтобы получить оценку законопроекта от экспертов Совета Европы. При этом, вернувшись в Москву, Чайка доложил президенту, что европейцы считают законопроект, в целом, соответствующим международным стандартам, хотя отдельные положения и вызывали у них вопросы. В то же время правозащитное сообщество считало иначе – что закон нарушает ряд положений Европейской конвенции о правах человека, хотя и стал несколько лучше после доработки с учетом части рекомендаций Совета Европы. В общем, возникла типичная коллизия «наполовину пустого и наполовину полного стакана», однако российская власть, разумеется, приняла позицию Чайки. Не исключено, что успешный доклад президенту по политически важному вопросу сыграл свою роль в его назначении на пост генпрокурора.

Министр и группы влияния

Пребывание Чайки на посту министра юстиции совпало с самой масштабной реорганизацией этого ведомства за всю его историю последних десятилетий. Однако сам осторожный министр не был ее инициатором – этот процесс проходил в рамках административной реформы, инициированной Дмитрием Козаком. Таким образом, из министерства были выделены три подведомственные ему структуры – Федеральную службу исполнения наказаний (ФСИН), Федеральную регистрационную службу (ФРС) и Федеральную службу судебных приставов (ФССП). Надо сказать, что эта реформа привела к снижению влияния руководства Минюста на эти сферы деятельности. Не случайно, что в марте нынешнего года Чайка, выступив на расширенной коллегии Минюста, признал работу ФСИН неудовлетворительной: несмотря на то, что финансирование было увеличено в разы, пенитенциарная система осталась не в лучшем положении. Более того – и это самое значимое в позиции министра – у ФСИН появилось «головокружение от самостоятельности».

При этом в ходе реформы ключевые посты в двух из трех федеральных служб заняли протеже влиятельных фигур из президентского окружения. Так, директором ФССП – главным судебным приставом стал Николай Виниченко, бывший прокурор Петербурга и однокурсник Дмитрия Медведева, тогдашнего руководителя администрации президента, а ныне первого вице-премьера. У Виниченко не сложились отношения с Устиновым, и он был вынужден подать в отставку с поста питерского прокурора. Назначение на должность главы ФССН стало для него заметным повышением.

Кстати, непростые отношения сложились и между Устиновым и Чайкой, что проявлялось и в связи с проблемой ФССП. В своем программном выступлении в начале прошлого года Устинов предложил вывести эту службу из ведения Минюста, что не могло не встретить неприятия со стороны министра (по иронии судьбы, теперь Устинов стал возглавил данное ведомство и заинтересован в сохранении ФССП в сфере влияния министерства – хотя можно прогнозировать, что его отношения с Виниченко не будут безоблачными). Кроме того, Чайка не был против давней идеи объединения Минюста и Генпрокуратуры под эгидой первого, что также прямо противоречило курсу Устинова на укрепление позиций своего ведомства – кстати, после «рокировки» стало ясно, что в обозримом будущем подобной реформы не произойдет, а, по крайней мере, Чайка в ней теперь не заинтересован.

Точно так же, как Виниченко возглавил ФССП не по инициативе Чайки, директором ФРС стал не заместитель министра Евгений Сидоренко (которого первоначально прочили на этот пост), а Сергей Мовчан, бывший главный судебный пристав Петербурга, а затем начальник секретариата одного из значимых представителей «питерского землячества» Владимира Якунина. Представляется, что именно Якунин способствовал новому назначению своего ближайшего сотрудника. К этой службе, после ликвидации Минпечати перешла политически значимая функция регистрации средств массовой информации.Означало ли присутствие в числе подчиненных Чайки – пусть и достаточно номинальных – подобных фигур усиление или ослабление позиций министра? В тактическом аспекте можно было говорить об ослаблении – контроль Чайки за ситуациях в подведомственных ему службах оценивался как достаточно формальный, что отличается от ситуации в некоторых других ведомствах. В этом отношении министр юстиции был явно ближе к аппаратно слабым (таким как глава Минкультуры Соколов), чем к аппаратно сильным (например, министр финансов Кудрин) членам правительства. Не случайно, что слухи о его уходе из кабинета министров (но, конечно, не на пост генпрокурора) ходили еще полтора года назад.

Однако если оценивать ситуацию стратегически, то Чайка, скорее, выиграл. Он показал, что способен конструктивно работать с представителями различных групп влияния, не идентифицируясь при этом ни с одной из них. В связи с этим его назначение должно было вызвать меньше всего протестов со стороны влиятельных сил из президентского окружения. Безусловно, Чайку нельзя назвать «консенсусным» генпрокурором – но такую фигуру в условиях серьезных разногласий в правящей элите найти было просто невозможно. Скорее, это «компромиссная» фигура, обязанная своим назначением президенту, но мало кого всерьез раздражающая. Такой компромиссный генпрокурор, кстати, устраивает и прокурорскую корпорацию – при нем не ожидается крупных реорганизаций, которые всегда ведут к проблемам в текущей деятельности ведомства и негативно оцениваются его сотрудниками. Если кадровые изменения и произойдут, то в верхнем эшелоне Генпрокуратуры, причем с высокой долей вероятности новый ее глава будет ориентироваться как на собственные предпочтения, так и на рекомендации Кремля.

Версия для печати