23.07.2006

Молодежная революция России не грозит

На этой неделе в Тверской области на берегу озера Селигер открылся лагерь Молодежного движения "НАШИ" - "Селигер - 2005". Это мероприятие посетили известные политологи и политики, среди которых были Глеб Павловский, Сергей Марков, телеведущий Михаил Леонтьев. Приезжал и замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков. А накануне Дня победы с лидерами движения «НАШИ» встречался президент России. Есть ли у Кремля стратегия в отношении молодежной политики? Каково место молодежных организаций в современной российской политической жизни? Какой будет их роль в 2008 году? На вопросы «Политком.Ру» отвечает руководитель политологического департамента Центра политических технологий Алексей Зудин:

- С одной стороны, президент, встретившись с «Нашими», выделил их из числа всех остальных молодежных организаций, с другой – посоветовал им заняться не тем, чем они занимались до этого – активными пропагандистскими, в том числе уличными акциями. Означает ли это, что Кремлю больше не нужны «Наши»?

- Сейчас уже можно говорить достаточно четко, что в развитии движения «Наши» было два периода.

Первый – когда оно создавалось в ответ на угрозу экспорта оранжевых революций. Этот период был «политическим», движение создавалось Кремлем как патриотическое, призванное стать альтернативой ориентированным на Запад «оранжевым». И задачи перед ним ставились соответствующие – продемонстрировать массовость, занять улицу, показать способность к энергичным действиям. Это и было продемонстрировано – что у Кремля есть молодежный ресурс, что улица занята и что повторение оранжевого сценария в России перспективы на данном этапе не имеет.

Второй период обозначился этой весной. Я бы к его оценке отнесся более аккуратно, и не стал бы торопиться с крайностями, которые вслед за встречей Путина с «Нашими» прозвучали в оценках некоторых наблюдателей – о том, что Кремль якобы отказался от них. Это несерьезные оценки. На мой взгляд, речь, действительно идет о переориентации, а не об отказе. Именно об этом президент и говорил на встрече.

К нынешней весне стало ясно, что опасность оранжевых революций отошла на второй план. Это одна из причин переориентации. Но есть и другие. Появление «оранжевых» напугало нынешнюю системную элиту, и некоторые губернаторы стали создавать собственные контрдвижения. Однако организовывать отряды хунвейбинов в планы власти не входило. Нападки со стороны молодежи на некоторые части элит тоже не планировались. И вообще, в преддверии сложного избирательного цикла 2007-2008 элиту совершенно справедливо было решено не раздражать и не пугать – и это вторая важная причина переориентации «Наших».

Сама по себе ставка на переориентацию, а не на демобилизацию, говорит о том, что к молодежной политике Кремль относится достаточно серьезно. Я вижу две причины такого серьезного отношения.

Нынешняя общественная система в обществе в целом, и особенно в молодежной среде, воспринимается как система с узким горлышком, где возможности для социального продвижения молодежи ограничены. И в этом смысле неудовлетворенность и закупорка каналов вертикальной социальной мобильности способна породить политические проблемы. Создание же молодежного движения призвано в теории открыть официальные каналы для продвижения активной части молодежи. Иными словами, налицо попытка управляемого решения этой проблемы.

Есть и другая причина, не менее важная – необходимость обновления элит. Несмотря на всю силу Кремля и полную лояльность со стороны всех отрядов нынешней российской элиты, тем не менее, между Кремлем и элитами существует большой разрыв. Он вызван тем, что Кремль все-таки ориентирован на долгосрочные цели, на продолжение модернизации, а современные российские элиты, которые по определению являются элитами переходного общества, ориентированы на консервацию существующего положения вещей. Их девиз – «остановись мгновение, ты прекрасно», они заинтересованы в сохранении своих позиций, и, таким образом, в планы Кремля плохо вписываются. Это происходит не потому, что они так плохи, просто они родом из 90-х, и у них нет ресурсов, чтобы модернизироваться.

Поэтому среди важных целей среднесрочного плана - обновить элиты, порвать с основной массой элитных групп, которые утвердились в 90-е. А где брать новую элиту как не среди молодежи?

- Почему президент предложил «Нашим» именно правозащитную тематику?

- Очень важно, в каком направлении предложена эта конверсия. Интересно, что по опросам общественного мнения хорошо прослеживается наличие двух общественных запросов. Запрос на социальную справедливость и массовый запрос на защиту элементарных прав человека, которые не соблюдаются властями всех уровней, от самой высшей до мелких чиновников. Не соблюдаются права граждан, жильцов, работников, автомобилистов…

И в преддверии нового электорального цикла это может стать серьезной проблемой, которая выразится в массовом недоверии властям и как следствие в отказе идти на выборы («мы не пойдем на ваши выборы, мы в них не верим») или в выражении недоверия кремлевскому кандидату, которое можно будет выразить разными способами. Причем принципиальной разницы между наемными работниками и существующим средним классом нет. Потому что власти систематически не соблюдают права и тех, и других.

Поэтому запрос на правозащиту очень актуален и будет расширяться. И мне представляется далеко не случайным, что переориентация была предложена именно в этом направлении. Также как не случайно и то, что именно правозащиту назвал своей целью новый генпрокурор.

Государство, которое вышло на позиции доминантного игрока и хочет сохраниться в этом качестве, должно перехватывать у низовых общественных структур все более актуальную правозащитную функцию. Причем речь идет не о политической, а в гораздо большей степени о социальной и экономической правозащите.

Переориентация «Наших», во-первых, закономерна, а во-вторых, им дан не второстепенный участок по принципу «чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало». Это очень ответственный участок для деятельности, несмотря на его неполитический характер.

- Не перехватят ли инициативу другие, оппозиционные, молодежные организации?

- У соперников «Наших» есть много плюсов. В частности, многие наблюдатели уже отмечали, что гораздо более малочисленные представители оппозиционных молодежных организаций при этом отличаются более высоким уровнем мотивации. Иными словами, у них более развито гражданское сознание.

Недаром в движении «Наши» есть правило – с журналистами общаются только комиссары, а не рядовые члены движения. Но слишком много выводов из этого обстоятельства делать не стоит. Всем известно, что движение несамостоятельно, однако этот факт не является показателем нежизнеспособности движения.

Дело в том, что среди его членов много провинциальной молодежи из семей с небольшими ресурсами. «Наши» дают возможность молодежи из периферийных социальных групп идентифицироваться с крупными социальными целями. И приоритет патриотичности представляет для них реальную ценность, поскольку у них есть потребность ощутить себя частью огромной страны – потому что у них нет ничего другого.

В отличие от оппозиционных (не маргинальных) молодежных движений, которые как раз питаются энергией молодежи из высокоресурсных социальных групп.

Мне представляется маловероятным, что оппозиционные движения смогут перехватить инициативу на этом поле. Не потому, что у оппозиционеров нет возможностей. И не потому, что ресурсный перевес не в их пользу. А потому, что они сконцентрировались на достаточно узких целях, которые для абсолютного большинства граждан, в том числе для абсолютного большинства молодежи, не являются приоритетными. Это политические цели. И чтобы они стали популярны, в стране должно случиться что-то чрезвычайное.

- Как можно охарактеризовать их нынешнюю деятельность. Какой будет роль оппозиционных молодежных организаций в ближайшие годы?

- Для начала хочу предложить метафору. Но она не из политологии, а из литературоведения. Как известно, есть детский фольклор - произведения, преимущественно устного творчества, которые создают сами дети для своих нужд. Детский фольклор забавный, но примитивный.

А есть детская литература. Это произведения, которые для детей создают взрослые. В отличие от детского фольклора, это могут быть высокохудожественные произведения. Одна беда – это взрослые написали для детей, а не сами дети.

Так вот, пока молодежные организации, и прокремлевские, и оппозиционные, гораздо больше напоминают детскую литературу, чем детский фольклор.

Нынешние российские молодежные организации имеют зависимый характер. Причем в оппозиционной среде (СПС, «Яблоко») те же заученные речи, в формате, который нарисовали взрослые. На левом фронте (по крайней мере, в самой массовой партии – НБП) почти так же – посмотрите, сколько лет их лидеру.

На меня произвело большое впечатление социологическое исследование среди активистов НБП в Питере в 90-е годы. Участники этих акций были квалифицированы социологами как «хулиганистые мальчики и некрасивые девочки». Мальчиков туда приводили подростковые цели. Интереснее, зачем туда приходили девочки. Просто на других полях их шансы снижены, а придя в эту среду, они зачастую находили себе там спутников жизни. То есть для них это был оправданный шаг. Но это участие в политических акциях для решения неполитических проблем и задач.

Конечно, это не единственное объяснение феномена левых групп. Есть более важная причина – запрос на социальную справедливость и мода на левизну, широко распространенная сейчас среди молодежи. Но все равно они не производят впечатление самостоятельной силы. Чуть более автономны левые радикалы, особенно не «лимоновцы», но повышенная автономия в этой среде сопровождается уменьшением политических ресурсов.

Но так бывает не всегда: мы знаем и автономные политические движения молодежи – полноценный «детский фольклор». Обычно сразу вспоминают 1968 год. А я хочу напомнить, что был и более сильный пример, но давно, и не в Европе, а в Китае в начале ХХ века. Это было время больших сдвигов, разложения традиционного общества. Речь идет о бунте против «сыновней почтительности». Это время совпало и с большим политическим переломом, в результате молодежь оказалась в авангарде политической борьбы и под знаменем радикальных идеологий. Началась социальная эмансипация молодежи в городах, из которой поднялась исключительная по своей силе и массовости политическая волна. Из нее вышли в последствии сразу две политические силы - Гоминдан и Коммунистическая партия, которые потом схватились между собой насмерть.

Так бывает, но, во-первых, не часто и, во-вторых, это не наш случай. Почему?

Первое - потому что относительно недавно молодежная революция у нас уже была, в начале 1990-х годов. Она захватила только часть общества и была преимущественно неполитической. Эта революция была связана с обновлением системы ценностей и предпринимательством. Окно возможностей, которое увидела для себя молодежь в те годы - не политика, а предпринимательская деятельность. Но сейчас это сфера себя исчерпала, она систематизировалась, и массовые ожидания проецировать на нее уже нельзя.

Во-вторых, состояние общественного мнения, которое сейчас очень консервативно и ориентируется на то, чтобы воспитывать молодежь, а не расширять сферу ее автономии. В отличие от 80-х годов, когда общество было готово дать молодежи гораздо больше возможностей, потому что старики себя дискредитировали.

В-третьих, основной вектор молодежных настроений очень противоречив, что неблагоприятно для расширения радикальных групп. Например, повышенная аполитичность сочетается с более высокой, чем у взрослых, готовностью вступать в политические организации. Повышенный прагматизм и идеализм сочетаются с запросом (особенно периферийной молодежи) на идентичность. А идентичность дают провластные организации. Опросы говорят о том, что современные молодые люди стремятся быть не предпринимателями, а скорее чиновниками.

Из перечня векторов настроений и характеристик состояний молодежи видно, что ее участие в политической жизни в ближайшее время не будет автономным. И по очень большому набору показателей молодежная революция нам в ближайшей перспективе не грозит.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати