03.11.2006 | Валерий Выжутович

Третья власть: двери открываются

На днях председатели высших судов России обнародовали программу развития судебной системы на 2007-2011 годы. Ее цель - повысить качество правосудия. Такая цель оправдывает средства: 48 с половиной миллиардов рублей. Из этой суммы каждое судебное ведомство получит свою долю. Причем значительная часть средств пойдет на создание автоматизированных рабочих мест. В судах общей юрисдикции их появится 75 тысяч, в арбитражных - 14 тысяч. И там и тут откроются веб-сайты. В арбитражных судах спорящие стороны будут подавать иски и совершать другие процессуальные действия через Интернет. Всюду станут вести аудиозапись судебных заседаний. Введут электронный документооборот.

Словом, судебную систему, инфраструктура которой сегодня представляет собой полнейшее убожество, ожидает технологическая революция. Ее предвестием стала недавняя реконструкция здания Верховного суда. Июньский визит Владимира Путина на Поварскую был показан по всем телеканалам в максимальных подробностях. Вот президент ступает на сверкающий паркет. Вот он обводит взглядом мраморные стены, хрустальные люстры. Вот знакомится с работой системы ГАС-правосудие. А вот председатель Верховного суда демонстрирует высокому гостю пронизанный светом библиотечный зал под стеклянными сводами. Но главным героем сюжета тут был не Путин. Генеральным объектом зрительского внимания ТВ сделало суд. И даже не Верховный с его новейшим великолепием ценой в 110 миллионов долларов, а суд как совокупность технических достижений, продвинутых технологий мирового уровня. О том, в какой мере качество реконструированного судебного присутствия повлияет на качество правосудия, говорить пока рано. Я сейчас о другом. О первой попытке наполнить понятие «храм Фемиды» адекватным ему материальным содержанием. Превратить из фигуры речи в наглядную и осязаемую плоть.

Но техническим переоснащением судов дело не ограничится. Третья власть готовится стать более открытой и прозрачной. Гражданам будет гарантирован свободный доступ в залы суда. Судей обяжут публиковать результаты процесса в Интернете. Как сказал член Общественной палаты, адвокат Анатолий Кучерена, «некоторые суды пытаются закрыться от общества, но общество оказалось настойчивее». Технические возможности для широкого доступа в судебное присутствие уже появились - создана государственная автоматизированная система «Правосудие». Эта коммуникационная сеть должна объединить около 3 тысяч судов общей юрисдикции, куда через Интернет получит доступ всякий желающий. Где, когда и какое дело слушается, как оно движется по инстанциям, чем завершился процесс… Кому интересно - пожалуйста. Кроме того, появится возможность устанавливать видеосвязь между залом суда и следственным изолятором: скамья подсудимых в подобных случаях потеряет предметное воплощение, останется лишь фигурой речи.

Вообще-то, открытое, гласное судопроизводство, как и обнародование решений и прочих сведений о процессе (кроме дел, доступ к которым ограничен законом) гарантированы 123-й статьей Конституции. Но если бы реальная судебная практика всюду и всегда находилась в согласии с конституционными постулатами, в дополнительных законодательных мерах не было бы нужды. И Владимиру Путину с трибуны V1 Всероссийского съезда судей не пришлось бы внушать собравшимся, что «излишняя закрытость вредна», поскольку «создает информационный вакуум, который и порождает ложные стереотипы в отношении работы судов».

Острая информационная недостаточность - застарелая болезнь российской судебной системы. И одно из условий (причем, без сомнения, базовых) ее коррупционности. Кто-кто, а журналисты знают, что судебный произвол выражается не только в нарушении процессуальных норм, вынесении необоснованных решений, но и в запрете присутствовать на процессе, делать записи, вести фото- и телесъемку. Хотя по закону такое право предоставляется всем, судья, руководствуясь принципом «целесообразности», может запросто объявить процесс закрытым. Репортеры же в свой черед униженно выклянчивают у человека в мантии вовсе не требуемое разрешение на доступ к информации (пафосные апелляции к закону о СМИ непродуктивны, хочешь проникнуть в зал с телекамерой - проси, уговаривай).

Все это приводит к двояким последствиям: с одной стороны - полный информационный вакуум, с другой - безбрежный простор для слухов, домыслов, всевозможных «экспертных оценок», основанных невесть на чем. Но вот приговор оглашен - и, если дело громкое, процесс продолжается за порогом суда. Адвокаты подсудимого в микрофоны и телекамеры говорят о неправосудности вынесенного вердикта, потерпевшая сторона выражает свое возмущение малостью срока, отмеренного преступнику, толпа у входа размахивает плакатами… И только служитель Фемиды, гордо прошествовав восвояси, не роняет ни слова. Он не считает нужным объяснять свое решение. А почему, собственно? Это до начала слушаний и в ходе их судья не вправе высказываться по делу. А после - не только вправе, но и обязан. Иначе нишу судейского молчания заполнят комментарии защитников, государственных обвинителей, уличных «правоведов». Наше общество с его уровнем правосознания уж точно нуждается в судейском послесловии к процессу. Ну хотя бы для профилактики митинговщины с криками: «Мало!» или «Свободу русскому патриоту!».

И вот появилась программа, обещающая, по сути, установить общественный контроль над судопроизводством. И заодно над судьями. Отныне им придется ежегодно отчитываться о своих доходах, декларировать движимое и недвижимое имущество. А в качестве профилактики «телефонного права» предусмотрено небывалое: судья будет обязан проинформировать участников процесса обо всех неформальных обращениях к нему, поступивших до рассмотрения дела.

Реформа судебной системы пока не очень-то продвигается. Она и не продвинется, если будет опираться только на организационные новации и совершенствование законодательства. Важной ее опорой могли бы стать информационная открытость правосудия, приобщенность к нему представителей гражданского общества.

Впрочем, и тут надо знать меру. Распахивая двери судов для всех желающих наблюдать за процессом, легко выйти за грань, отделяющую право граждан на информацию от стремления улицы вершить свои приговоры. Мы это уже наблюдали в начале 90-х, когда на судебные заседания приходилось вызывать ОМОН. Да и сегодня толпа норовит пробраться в храм Фемиды со служебного входа. Причем наблюдается и встречное движение: следователи позируют перед телекамерами, охотно делятся с экрана своими версиями, строят догадки… Вся страна участвует в прениях по делу. Учителя, парикмахеры, офицеры, поп-звезды, домохозяйки, и стар и млад - все становятся членами этого «клуба знатоков». Вовсю практикуется еще и депутатское вмешательство. Депутат Госдумы Геннадий Гудков даже считает, что нужно установить контроль законодательной власти над судебной. Идея открыть широкий доступ к информации о прохождении дел представляется ему правильной, но недостаточно радикальной - «вот если бы стали доступны протоколы судебных заседаний…».

Если в судебный процесс считает возможным вмешиваться «слуга народа», то почему не может вмешаться и сам народ?

Массовое отлучение от правосудия не приносит блага. Но массовое приобщение без правовой культуры (а ее пока нет) может оказаться не лучше.

Чем более информационно открытым начнет становиться российское правосудие, тем надежнее на его дверях должна быть прибита табличка с надписью: «Посторонним вход воспрещен».

Версия для печати