10.11.2006 | Сергей Маркедонов

Чечня сегодня: специфика управления и перспективы дальнейшего развития

В последнее время Чечня все реже входит в информационные топ-листы. Ожидаемое журналистами и экспертами событие - назначение Рамзана Кадырова, фактического лидера Чечни президентом этой республики не состоялось. Первое «разочарование» было испытано в канун тридцатилетнего юбилея премьер-министра Чечни. Тогда Рамзан Кадыров опроверг слухи и версии о своем повышении по службе. При этом не забыл похвалить себя: «Мы работаем днем и ночью. Требуя, чтобы так работали все члены правительства. Раньше они целые дни проводили на заседаниях. Главы администраций приезжали в понедельник в Грозный и иногда уезжали в конце недели. Теперь они не знают ни сна, ни отдыха»- заявил Кадыров. Таким образом, публично отказавшись от президентских амбиций, премьер-министр Чечни жестко обозначил свою административно-бюрократическую силу и политическое значение своей деятельности.

Уже после юбилея на первом съезде Ассамблеи народов Чеченской Республики Рамзан Кадыров снова подтвердил свое нежелание становиться во главе одного из самых проблемных субъектов РФ. В кулуарах съезда высказывались мнения о том, что этот форум станет местом, где произойдет выдвижение премьер-министра на высший пост республики. Многие делегаты съезда считали такое развитие событие закономерным и политически оправданным. Однако премьер-министр Чечни не оправдал ожидания делегатов и не прибыл на форум. Вместе с тем приветственный адрес участникам Съезда, зачитанный от имени Кадырова, неизменно сопровождался аплодисментами президентского уровня. Зато перед делегатами в личном качестве выступил Алу Алханов, президент Чечни, который эзоповым языком высказал свои опасения и предупредил собравшихся о возможных последствиях опасных политических игр: «Я надеюсь, что наш первый форум не приведет народ туда, куда его в начале 90-х повел ОКЧН, – к хаосу и трагедии». Президент Чечни имел в виду деятельность Общенационального конгресса Чеченского народа, изначально задуманного этнонациональной интеллигенцией как национал-демократический проект, но затем приватизированного Джохаром Дудаевым и ставшего орудием для «ичкерийской революции» лета-осени 1991 года. Намек более чем прозрачный, учитывая тот факт, что сам ОКЧН был «испечен» в печке партийных и советских структур тогдашней Чечено-Ингушетии, а затем вышел из-под контроля и оказался неблагодарным по отношению к вчерашним покровителям. Именно ОКЧН сверг в сентябре 1991 года последнего первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС, который в свою очередь немало сделал и для «национализации» республиканской власти и для рождения самого ОКЧН. Рамзан Кадыров и политика «чеченизации власти» также во многом являются политико-административными проектами Кремля.

Вместе с тем один из самых верных сторонников «кремлевской вертикали» не единожды доказывал свою административную, политическую и даже идеологическую (казус с датскими карикатурами) самостоятельность. Более того, Рамзану Кадырову удалось продвинуть политику «чеченизации» за пределы республики и даже за пределы Кавказа (казус Кондопоги). Даже на съезде Ассамблеи народов Чечни были озвучены чрезвычайно важные идеологические тезисы в контексте политики «чеченизации». В резолюции, принятой на форуме, говорится: «Мы считаем, что недостаточно последовательно решают вопросы представления квалифицированных специалистов из числа чеченцев на региональном и федеральном уровнях власти». Между тем, представителям «пророссийской» части чеченского народа должно быть известно, что кадровые предпочтения в современном демократическом государстве необходимо строить на не этнической, а на профессиональной основе. В прочем, этот упрек вполне может быть адресован и федеральной власти с той лишь разницей, что в Москве не этнический фактор (а фактор знакомства, долгих «связей») играет в кадровой политике нередко определяющую роль. Что же в таком случае требовать от Чечни, Дагестана или других субъектов РФ?

Однако, если рассмотреть последние события в Чечне более внимательно, то очевидно, что отказ премьер-министра республики от президентских амбиций вовсе не означает ослабления его административных и политических позиций. В случае с Чечней важен не столько формальный пост главы республики, сколько неформальное влияние. И у действующего премьера Чечни это влияние с каждым днем будет усиливаться все больше. Более того, это влияние поддерживается активным пиаром. И не только на республиканском, но и на федеральном уровне. И эта информационная активность тоже не затухает, а нарастает. 7 ноября 2006 года в медиа-центре газеты «Известия» (одного из самых влиятельных медиа-ресурсов страны) прошел круглый стол под названием «Чечня сегодня: специфика управления и перспективы дальнейшего развития. Роль Рамзана Кадырова в обеспечении мира и политической стабильности в Чеченской Республике». Отметим, речь в самом названии круглого стола идет о роли не президента Алханова, а о роли чеченского премьер-министра. Таким образом, чеченская политика персонализируется в определенном направлении. Это, таким образом, должно было задать и ход дальнейшему обсуждению. Именно на этом круглом столе сенатор от Чечни, а также известный предприниматель Умар Джабраилов заявил, что президент Чечни Алу Алханов должен сложить с себя полномочия и передать их председателю правительства республики Рамзану Кадырову. «Я не понимаю, почему Алу Алханов не найдет в себе мужества сложить с себя полномочия и передать власть». Джабраилов высказал уверенность, что «весь чеченский народ ждет этого, и это было подтверждено в ходе съезда Ассамблеи народов Чеченской Республики».

Сам Кадыров-младший однако, подтвердил, что пока не собирается принимать на себя президентские обязанности. Но означает ли отсутствие президентских амбиций у Рамзана Кадырова, что в политической жизни Чечни исчезнет интрига? Очевидно, что в данном случае речь не идет о личной скромности премьера Чечни. И вряд ли речь может идти о том, что он боится брать игру на себя: в своих выступлениях Рамзан неоднократно позволял себе критиковать и федеральную власть (за исключением лично Владимира Путина), и президента Чечни Алу Алханов, и представителей руководства соседних республик Северного Кавказа.

Тогда что мешает Кадырову-младшему стать президентом Чечни? Сам президент Путин фактически номинировал Рамзана на роль наследника и продолжателя дела Ахмада Кадырова, провозглашенного главным «собирателем Чечни». Кадыров-младший отвечает взаимностью, активно продвигая идею третьего срока. Между Кремлем и премьер-министром Чечни установилась полная симфония. Осталось закрепить ее формально-юридически, назначив Рамзана Кадырова президентом Чечни. Но это только на первый взгляд. Меж тем, проблема очевидна: Кремль и Кадыров фактически заключили унию, но эта уния не основана на законодательстве и формальных соглашениях. Речь идет о неформальных договоренностях. При этом вопрос о президентстве Кадырова носит второстепенный характер — неважно, какой пост будет занимать реальный хозяин Чечни. Кремлевско-кадыровская уния основывается на личном военно-политическом и административном влиянии Рамзана Кадырова. Рамзан Кадыров — сам по себе, и человек, и высшая должность в республике. В сущности, вопрос о президентстве Кадырова стал одной из «обманок», используемых пиарщиками для отвлечения внимания от содержательных проблем власти и управления в Чечне. В реальности дело обстоит совсем иначе.

Не стоит, однако забывать, что вопрос о президентстве Рамзана Кадырова еще не закрыт. Премьер Чечни достаточно грамотный политик, чтобы понимать: связывать свой день рождения с получением новой должности не совсем красиво. Необходимо выдержать паузу, изобразить внутренние колебания и переживания, стимулировать общественную поддержку. Кадыров понимает, что назначение из Кремля не обеспечивает легитимности в Чечне. При всей неоднозначности сложившейся выборной практики в республике Алханов может сказать, что его избрал чеченский народ. Для того, чтобы стать настоящим «отцом нации», Кадырову необходима не только поддержка в Кремле, но и «воля народа». И такая «воля» была обозначена на съезде Ассамблеи народов Чечни. Думается, что в ближайшее время мы увидим еще ни одну такого рода «демонстрацию». Заявления подобные джабраиловскому, также еще не раз прозвучат.

Хотя, по правде говоря, быть премьер-министром для Кадырова проще. Президент Алханов — хороший объект для перевода ответственности и мишень для критики: дескать, глава республики сдерживает благие начинания главы правительства. Всегда хорошо, когда рядом есть объект для сравнения — естественно, в свою пользу. Для Москвы премьер Чечни Кадыров тоже удобен. В случае чего Западу можно предъявлять респектабельного Алханова и говорить о полицентризме власти в республике, о подчиненном положении Кадырова, которого в Европе многие считают enfant terrible. Тем паче, что в Москве и в Грозном все реально понимают, кто в доме хозяин.

Бывший министр иностранных дел мятежной «Ичкерии», а ныне политолог Шамиль Бено назвал Рамзана Кадырова эффективным военно-политическим менеджером, прекрасно знающим цену российской федеральной власти. Пожалуй, лучше и не скажешь. Москва признает военно-политический менеджмент Рамзана Кадырова, как способ управления республикой, а премьер-министр Чечни обеспечивает внешнюю лояльность Кремлю. При этом речь идет не столько о лояльности российскому государству, сколько — одному сильному человеку и его кремлевской администрации. Отсюда и беспокойство Кадырова о третьем сроке Путина — с ним персонально уже все договорено. С преемником нынешнего президента РФ придется заново договариваться.

Так и напрашивается аналогия с военно-народной системой князя Барятинского. Только следует помнить, что военно-народная система XIX столетия — это имперская по своей сути схема управления, предполагавшая не интеграцию населения в единый социум, а обеспечение его лояльности, хотя бы внешней. В той ситуации правовой и политический партикуляризм был благом, а не препятствием. Однако если сегодняшняя Россия стремится к интеграции Чечни, превращению ее в часть единого российского общественно-политического пространства, то сохранение «неформальных схем» только мешает поставленной задаче.

Впрочем, Чечня — всего лишь часть общероссийского политического процесса, о чем многие, к сожалению, забывают. Главный общий порок нынешней власти — доминирование неформальных принципов организации власти и государства. Отсюда и своеобразный зазор между de facto и de jure, противоречия между формальными руководителями и фактическими. Существующая неразрешенность не позволяет дать внятные критерии оценки управленческой эффективности госслужащих, понять, почему, по каким причинам — кроме личной преданности и родства — то или иное кресло занимает определенный человек. Чечня с ее двоевластием (Алханов — номинальный глава республики, Кадыров — реальный хозяин) лишь частный случай этой большой проблемы. Общероссийские тенденции, выражающиеся в господстве «сильных личностей» и их кланов, в условиях отсутствия публичности власти, ведут не к провозглашаемому ежедневно усилению российской государственности, а к ее дальнейшему фундаментальному ослаблению.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати