30.11.2006 | Сергей Маркедонов

Признавать ли непризнанных?

Проблема признания Россией de facto государств постсоветского пространства стала обсуждаться с новой силой после проведения референдума о независимости Южной Осетии. При этом сторонники правового признания республик, формально-юридически входящих в состав Грузии, получили широкий доступ в российское медиа-пространство (включая и ведущие государственные СМИ), для защиты своей позиции. И хотя Кремль пока официально не изменил своей позиции относительно статуса Абхазии и Южной Осетии (уважается волеизъявление граждан, но не признается независимость самих непризнанных образований), очевидно, что просто отмалчиваться от настоятельных просьб и требований абхазской и югоосетинской элит уже невозможно. Отсюда использование такого метода, как предоставление информационного пространства (включая, как мы уже сказали, и государственных ТВ и радио-каналов, площадок влиятельных информационных агентств) для озвучивания «альтернативной позиции».

По мнению депутата Государственной думы (известного своей позицией по отрицанию территориальной целостности Грузии) Константина Затулина, Россия может смело пойти на такой шаг, как признание Южной Осетии и Абхазии. По его мнению, такой шаг никоим образом не повлияет на отношения между странами Запада и РФ. На своей пресс-конференции в РИА «Новости» депутат риторически вопрошал: «В случае признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии чем это ей грозит? Страны Запада через Совет безопасности ООН, где Россия является постоянным членом, введут санкции против нее? Разве западные страны перестанут покупать у нас нефть и газ?» В случае отказа России от поддержки Абхазии и Южной Осетии Россия потеряет лицо и утратит доверие на Северном Кавказе, - считает Затулин. Подобная позиция находит сегодня немало сторонников не только среди российских обывателей, но и в экспертных кругах, а также среди представителей депутатского корпуса и низового уровня чиновников исполнительной власти. А это уже мощный ресурс для того, чтобы озвученная позиция стала материальной силой. Идея признания Южной Осетии пользуется практически всеобщей поддержкой и в экспертном сообществе российской Северной Осетии. По мнению владикавказского политолога Инала Санакоева, «российского признания для Южной Осетии было бы вполне достаточно. Во-первых, такое признание позволит официально легализовать и расширить весь спектр российско-югоосетинских связей. Во-вторых, такое признание поможет Южной Осетии существовать и развиваться по «кипрской модели», или модели Турецкой Республики Северного Кипра».

Перед Россией встает непростой выбор. С одной стороны, есть стремление поддержать тех, кто в тебя верит, верит почти иррационально. Речь идет о жителях Южной Осетии и Абхазии, которые именно с Россией связывают гарантии своей безопасности (включая личную безопасность). С другой стороны, недооценивать негативную реакцию США и Европейского Союза не следует.

Достаточно почитать публикации последних дней, чтобы понять, что общественное мнение Запада сегодня настроено по отношению к России не так, как это было в 2001 году. По мнению директора Аналитического центра по вопросам безопасности Грузии Дэвида Смита, «какая бы то ни было уступка России неприемлема – не только со стороны Грузии, но и со стороны Европы и Америки. По его мнению, если Россия получит согласие на вступление в ВТО, это еще более осложнит проблему урегулирования грузинско-осетинского и грузинско-абхазского конфликтов. Когда исполнится, наконец, ее многолетняя мечта, у России появятся претензии и к странам Запада, и она не остановится перед тем, чтоб создавать проблемы и для них». Смит высказывает (по сути, повторяет) весьма популярный сегодня среди европейских и американских аналитиков тезис о том, что энергетическая «державность» России далеко не безгранична: «Запад не вполне осмыслил, какую позицию он должен занять в своих отношениях с Россией. Как будто только он нуждается в русских энергоресурсах, а не наоборот – Россия в западном рынке. И Евросоюз, и Америка должны зафиксировать, что сами жизненно необходимы этой стране, а не наоборот. С Россией надо говорить прямо, ласкать ее не имеет смысла. И Грузия должна ясно дать понять Западу, чтобы он играл с Россией по тем же правилам, по каким играет она сама. В противном случае вопрос урегулирования грузинско-осетинского и грузинско-абхазского конфликтов еще больше затянется». Тему российско-грузинских отношений как одну из ключевых в отношениях между РФ и странами Запада обозначает и последняя публикация в Wall Steet Journal с провокационным названием «Россия-враг». Сегодняшнюю Россию боятся (хотя во многом эти страхи и неадеватны) за «энергетический империализм», за жесткие действия не по отношению к Грузии, а к грузинам, живущим на территории России. Недавно известный американский дипломат Ричард Холбрук, размышляя о грузино-российских отношениях, акцентировал свое внимание на «1700 грузинах, выдворенных из страны», а также об «отождествлении грузин с криминалитетом». Следовательно, западные политики и эксперты делают акцент на ксенофобских настроениях внутри России, которые, по их мнению, не пресекаются жестко властями.

Можно согласиться с Константином Затулиным, что одностороннее признание Москвой Южной Осетии не станет началом войны между Россией и США. В той же Латинской Америке Чавесу или Моралесу прощается и не такое. С тем же Ираном Вашингтон тоже вынужден мириться. И даже против Северной Кореи ресурсы США не позволяют действовать так, как многим бы в Вашингтоне хотелось. Однако все вышесказанное не означает, что позиция Москвы по признанию Южной Осетии и Абхазии будет с пониманием принята Западом. Даже если мотивация действий Москвы будет именно в этом плане блестяще обоснована, Запад выступит против. В данном случае мы можем говорить о Западе как о едином феномене. И выступит он против не потому, что так горячо поддерживает Грузию (в том же Евросоюзе нет восторгов по поводу режима Саакашвили, в отличие от США). Западу не нравятся многие внутриполитические процессы в России (в прочем, они не нравятся многим и внутри страны). США особенно беспокоит заигрывание России с Ираном и движениями типа «ХАМАС» и «Хезболла» (которые Москва по политическим соображениям не включила в список террористических организаций). Беспокоят Запад и ностальгические интенции по поводу «великой державы СССР». Таким образом, Абхазия и Южная Осетия будут лишь вписаны в общий контекст «восстановления советско-имперского наследия». Тут любое лыко будет в строку, вспомнят и братский визит Уго Чавеса, и рукопожатия с лидерами ХАМАС, и антилиберальная риторика, и ксенофобия, допущенная уже и на высшем уровне. И тогда действия Москвы будут интерпретированы не как защита национальных интересов и обеспечение безопасности, а как продолжение «советско-имперской» политики другими средствами и на определенном географическом направлении.

Какой из этого следует вывод? России надо определяться, что первично, а что вторично. Для этого нужна свобода маневра, а для обеспечения оной нельзя сковывать себя по рукам и ногам дружбой с антиамериканскими силами типа Чавеса, ближневосточными террористами (где была их помощь, когда похитили и убили наших дипломатов в Ираке). Нужно выбирать и правильно расставлять приоритеты, не превращая внешнюю политику в политику антиамериканскую. В этом случае можно будет без особого труда бороться за права этнических меньшинств на территории Грузии. Но согласитесь, трудно бороться за эти права, когда в центре Москвы продается ксенофобская литература, самих кавказцев рассаживают по «обезьянникам», а милиция борется не с бандитами, а с брюнетами…

Сразу хочу оговориться. России нужна поддержка Абхазии и Южной Осетии. Но эта поддержка только тогда будет иметь эффект и приниматься на Западе, когда Москва избавится от многих комплексов, не только не принимаемых в Вашингтоне и в Брюсселе, но и вредящих самой стране. Укреплению безопасности внутри самой России никоим образом не помогли ни отмена губернаторских выборов, ни огосударствление медиа-пространства, ни усиление государства в экономике. Зато имидж за рубежами нашей Родины был создан далеко не самый лучший. Таким образом, для того, чтобы кого-либо признавать, надо исправить многие огрехи, и правильно обозначить приоритеты. Тогда это признание не вызовет негативной реакции и не будет способствовать дальнейшей маргинализации России на мировой арене.

И последнее (по порядку, а не по важности). Сам факт правового признания Абхазии или Южной Осетии не слишком актуален. Нас зачастую ставят перед выбором - либо правовое признание, либо «сдача». Но серьезная политика - это не разборки пацанов. Если сегодня Россия не признает Южную Осетию или Абхазию формально-юридически, это никак не помешает ей в реальности (не на бумаге) защищать эти территории от грузинского реванша, а также гарантировать мир в конфликтных точках, замораживать конфликты до той поры, пока не будет найдено приемлемого решения. Собственно говоря, само понятие «непризнанные государства» нуждается в корректировке. Само их политическое бытие признано.

И далеко не одной только Россией. Экономическими партнерами Абхазии являются Турция и Румыния (которая в случае с Приднестровьем занимает непримиримую позицию). В той же Абхазии действует Миссия ООН, которая контактирует с абхазским руководством. Все значимые договоры по Приднестровью (будь то Московский или Одесский Меморандум) подписаны при участии представителей ОБСЕ и с их согласия! Следовательно, вопрос только о признании с формально-правовой точки зрения. Это важно, спору нет! Но такое признание не является первостепенной задачей для России. Гораздо важнее сохранить свое влияние, свой решающий голос в деле мирного урегулирования. А защитить собственных граждан любое государство может и без всякого официального признания. Так, во-первых, Россия оставит себе больше пространства для маневра, а во-вторых, начнет более серьезную работу по подготовке мирового сообщества к признанию de facto государств. В этом случае такое признание не будет подвергаться сомнению, а его гарант не превратится в политического маргинала, не способного свое признание эффективно защищать.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати