07.12.2006 | Сергей Маркедонов

Жизнь после рейтинга: как нам не повторить судьбу СССР

15 лет назад 8 декабря 1991 года не стало Советского Союза. В этот день руководители трех союзных республик СССР РСФСР, Украины и Белоруссии соответственно Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич в Вискулях (Беловежская Пуща) подписали соглашения, которые констатировали прекращение существования Союза ССР как единого государства и субъекта международного права. Был денонсирован союзный договор (принятый 29 декабря 1922 года и утвержденный Декларацией об образовании СССР 1-м Съездом Советов). Тогда же в Вискулях было продекларировано создание Содружества независимых государств (СНГ), последний саммит которого прошел в канун 15-летнего юбилея также на белорусской территории.

21 декабря 1991 года другие советские республики присоединились к «беловежским статьям», а 25 декабря 1991 года с кремлевского флагштока был спущен красный флаг. Его место занял российский триколор. Советский Союз прекратил свое существование, лишь год не дотянув до семидесятилетнего юбилея. Удивительно, как быстро и незаметно для обывателя произошло падение советского колосса, окрещенного его оппонентами и открытыми врагами «империей зла». Еще за несколько лет до декабрьских дней 91-го Советский Союз был одним из двух полюсов биполярной ялтинско-потсдамской конструкции международных отношений. Его войска занимали Центральную и Восточную Европу, сдерживали «Поднебесную империю» в Монголии, экспортировали советскую модель социализма в страны Африки и Юго-Восточной Азии.vВ распаде империй есть много общих черт и закономерностей. Российская империя под скипетром Романовых еще в 1913 году помпезно отметила трехсотлетие венценосной династии в полном соответствии с концепцией «православие-самодержавие-народность» и в духе единства государя и всех его подданных (включая инородцев и жителей покоренного Кавказа и Средней Азии). Спустя четыре года во всей огромной империи не найдется и одного дееспособного батальона для подавления беспорядков в столице, а гибель любимого самодержца будет столь же незаметна, как исчезновение с карты мира государства размеров в одну шестую часть суши в декабрьские дни 15 лет назад. Весьма характерно, что отречение последнего российского императора принимали известный монархист Василий Шульгин и октябрист Александр Гучков (выступавший за ограниченную законами монархию и за демократию, ограниченную высоким имущественным цензом). За ратификацию Беловежских соглашений стройными рядами голосовали коммунисты, по идее призванные быть стражами «первого в мире пролетарского государства». При этом «коммунистическую солидарность» продемонстрировали коммунисты из российской компартии и члены КПУ. Это потом, в середине и в конце 1990-х гг., они будут бросать громы и молнии в адрес «трех алкоголиков, разваливших Союз». В 1991 году их реакция была иной. Многие члены российской компартии не меньше Бориса Ельцина и Сергея Шахрая (одного из архитекторов Беловежских Соглашений) желали досрочного ухода с политической арены ненавистного им Михаила Горбачева. Им, как и многим монархистам в 1917 году, казалось, что «беспорядки ненадолго», и уж недолго осталось ждать прихода железной руки. Только и в первом, и во втором случае сильная рука пришла вовсе не оттуда, откуда ее ждали.

Для советской империи своеобразным трехсотлетием романовского дома стал XXVII съезд КПСС, на котором среди прочего был оглашен тезис о том, что межнациональные противоречия в СССР успешно разрешены. О том, насколько успешно решены в нашей стране межэтнические проблемы, мы немного позже узнаем из сообщений о трагедиях в Сумгаите, Баку, Фергане, Оше, Тбилиси и Тирасполе... «Так почему же распался Союз?", "Можно ли было его сохранить?" - вопросы, которые кочуют из интервью в интервью, из статьи в статью. Название одного из многочисленных сборников под редакцией первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева дает недвусмысленный ответ: «Союз можно было сохранить». Тезис о рукотворном характере распада Союза - общее место в сочинениях доктора философии Геннадия Зюганова и его единомышленников. Все-таки не устаешь удивляться нашим бывшим и нынешним коммунистическим лидерам. В течение долгих лет твердившие о верности марксистского учения об объективном характере исторического процесса, чье развитие определяется динамикой роста производительных сил и производственных отношений, комвожди после 1991 года сплошь и рядом заговорили об определяющем влиянии роли личности (точнее, трех личностей) в истории. Получается, что, не соберись главы трех братских славянских республик в Вискулях, то Союз ССР и по сей день процветал бы, даря людям радость и счастье. Между тем тезис о Беловежском заговоре легко опровергнуть, проанализировав деятельность самих комвождей. Кто как не они требовали передать «Всю власть Советам» и создавали параллельную КПСС управленческую структуру - КП РСФСР, тем самым, ослабляя "властную вертикаль" и способствуя росту центробежных тенденций. Кто как не они голосовали за ратификацию Беловежских соглашений в Верховном Совете РСФСР.

Однако сегодня тезис о том, что «не все так плохо было в СССР», разделяется не только коммунистами, но и представителями «партии власти». Сам президент РФ Владимир Путин в своем Федеральном послании назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века». В канун пятнадцатой годовщины распада «нерушимого Союза» в ТВ-программе «Реальная политика» близкий Кремлю политолог Глеб Павловский говорил об экстремизме, сопровождавшем «совет в Вискулях». Само же событие 8 декабря 1991 года было охарактеризовано им как «заговор».

На российских государственных ТВ-каналах время от времени (но с завидной регулярностью) появляются передачи об очередном неудачливом реформаторе и спасителе Советского Союза. Герои представляют различные сферы деятельности. Это и партийный функционер, глава Компартии Белоруссии Петр Машеров, и шахматный чемпион Михаил Ботвинник (много думавший о преобразованиях экономики СССР), и президент Азербайджана Гейдар Алиев, и советские руководители высшего звена - Юрий Андропов и Алексей Косыгин. После каждого фильма остается ощущение, что, проживи его герой еще год-два, и никакого СНГ не появилось бы. Победи в партийной борьбе Андропов (на его месте мог бы быть Машеров, Косыгин или имярек) Союз ССР занимал бы свое место сверхдержавы на мировой арене. Post Factum герои фильмов, как правило, воздают хвалу нынешним руководителям России, огульно отрицая горбачевский и ельцинский периоды. На поверку оказывается, что они еще в начале 1980-х гг. знали цену Горбачеву, Яковлеву и другим «оборотням от КПСС». Увы, но без ответа остается вопрос: «А если знали, то почему же единогласно одобряли курс на перестройку и гласность, столь же поддерживали и помогали осуществлять задуманное последним Генсеком?»

Между тем главное, на наш взгляд, не в определении степени вины наших «левых» или «правых». Куда важнее понять специфику экономического и политического бытия Союза ССР, ставшую причиной его перехода в небытие. Советский Союз не мог существовать как некоммунистическое государство. Этот тезис до сих пор не осмыслен до конца нашей политической и интеллектуальной элитой России. И дело здесь не в личных качествах Брежнева, Машерова, Горбачева, Ельцина или других «беловежских сидельцев». И Союз, и его предшественница - Российская империя - существовали как надэтнические имперские образования, объединенные на основе интегративных принципов (подданство в первом случае и принадлежность к новой исторической общности, несущей коммунистические идеи всему человечеству, во втором). Как только коммунистическая идея и практика ее реализации исчерпали свой ресурс и перестали давать результат, она перестала объединять «всяк сущий в СССР язык». И никакие гениальные консультанты из ЦК КПСС ничего не могли с этим поделать (хотя их гениальность - это отдельный вопрос). Мощь Союза держалась также на его автаркии и информационной закрытости. В определенной мере благодаря этим факторам нашей стране удалось выиграть вторую мировую войну и успешно завершить великие стройки. Но эти же самые факторы оказались «могильщиками» советского государства. Они не позволили адекватно реагировать на динамично меняющийся «мир капитализма» и отвечать на научно-технические и экономические вызовы (НТП, НТР, информационная революция), объективно оценивать собственные просчеты и ошибки, способствовали стагнации.

Для того чтобы идти в ногу с прогрессом, требовались экономическая либерализация и глубокие реформы политической и управленческой системы. И здесь андроповские методы ловли праздных бюрократов в банях, а их подруг жизни по парикмахерским решительно не годились! Но «открытие страны» грозило самому ее существованию. Разрешить эту дихотомию лидеры СССР оказались не в состоянии. Будучи идеологически зашоренными и сверяя каждый свой шаг с ПСС Ленина, советские вожди не смогли перейти к ситуативному управлению партией и государством. Им оказалось не под силу найти новую вместо «новой исторической общности людей» интегративную форму объединения народонаселения одной шестой. Без этого «империя зла» была обречена. Обреченность эта и проявилась в декабре 91-го, когда советский колосс рухнул буквально за две недели. Как следствие мы получили феномен президента, лишившегося объекта управления. Сегодня, 15 лет спустя, уроки декабря как никогда актуальны. В последние годы многое сказано об укреплении вертикали власти, создании более эффективной управленческой системы и развитии институтов гражданского общества. Спору нет, повышение результативности работы бюрократического аппарата архиважно. Очевидно также, что и без полноценной обратной связи вообще невозможны сколько-нибудь ощутимые реформы. Но очевидно и то, что без формирования новой идентичности, новой интегративной формы объединения россиян нашу страну может постичь участь Союза ССР.

Сегодня рейтинг президента зашкаливает, и местная власть готова послушно стать в строй. Но если завтра рейтинг устремится к нулевой отметке, что при всей моей личной симпатии к президенту нельзя исключать, а региональные бароны вспомнят о подзабытых суверенитетах, то никакие властные институты не будут в состоянии сдержать распад. Увы, но поиском новой российской идентичности, формированию «российской идеи» (не путать с русской идеей) наша элита занимается явно недостаточно. Куда проще сделать коктейль из александровского гимна, триколора и двуглавого орла с армейским красным знаменем. Не так сложно одновременно чтить дни образования Красной армии с днем изгнания поляков из Москвы (хотя и этот день высчитан и переведен на новый стиль не вполне корректно), День принятия Декларации о независимости России с Первомаем, и пасху с Рождеством (в светском государстве), и объявить все это национальным согласием. Только сегодня, спустя 15 лет после распада СССР, не следует забывать, что в ушедшем в небытие государстве все граждане тоже было со всем согласны. Согласны настолько, что против Беловежских соглашений никто из них не организовал ни массовых выступлений, ни акций гражданского неповиновения…

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати