18.01.2007

Не стоит во имя общего прошлого разрушать свое будущее

Повышая цены на газ ближайшим соседям, Россия приводит эти цены в соответствие с международными стандартами. Однако ощутимых материальных дивидендов от этой операции, по крайней мере, пока, нет, а ущерб уже очевиден – ухудшение отношений с соседями, плюс недовольство Запада. Получается, что, преследуя одни цели, мы добиваемся совсем других результатов. Можно ли считать такую политику сбалансированной? Мнение руководителя политологического департамента Центра политических технологий Алексея Зудина.

- Все зависит от того, того, как в целом оценивать ситуацию, сложившуюся в ближнем зарубежье – то есть какую ее составляющую выделять и анализировать. Если мы считаем, что у наших соседей ничего особенно не изменилось за последние годы, кроме того, что появились новые институты и стали выстраиваться рыночные отношения, то можно считать, что и отношения с ними можно строить в широком диапазоне. Плохие отношения – значит, мы что-то упустили, хорошие – значит, это наш успех. Но такой взгляд несколько упрощает происходящее на самом деле. Конечно, усилия дипломатов, предпринимателей и политического руководства оказывают сильное влияние на ситуацию, но это не должно заслонять другого, возможно, даже более фундаментального: с момента обретения бывшими союзными республиками независимости началось движение этих стран от России. Для нас притяжение России – нечто очевидное. Мы исходим из того, что страны-соседи будут тяготеть к нам в любом случае, поскольку у нас много общего, они живут рядом или хотя бы просто потому, что так было раньше. Это все не совсем так.

Обретение независимости породило очень сильные тенденции к отталкиванию от России, причем они действуют независимо от того, как Россия себя ведет. И хотя нам это приносит ущерб, эти тенденции следует признать естественными. У новых национальных государств есть прошлое, и это прошлое – отсутствие независимости, пребывание в составе большой страны. И национальные элиты новых государств рассматривают молодую государственность как способ, инструмент и площадку для самоутверждения. Причем, с учетом недавнего прошлого, самоутверждение может только одним – дистанцирование от России, поскольку все эти государства сознательно вышли из состава Советского Союза, который так или иначе ассоциируется у них с Российской Федерацией. Единственное, в чем может быть разница, в способах этого отталкивания.

Причем на отталкивание отчасти работают и страхи молодых национальных элит. Это страх перед большой и сильной (по сравнению с ними) страной. Зачастую эти страхи преувеличивают, чтобы мобилизовать вокруг себя общество. Все вместе нередко выливается в политические акты, которые в России воспринимаются как враждебные.

Есть и другой фактор, который заключается в том, что ближнее зарубежье превратилось в условиях глобализации и краха холодной войны в зону естественного геополитического соперничеств между Россией и Западом, и Запад достаточно часто стимулирует молодые национальные элиты к дистанцированию от России, привлекает на свою сторону, предлагая реальные или мнимые блага.

И эта тенденция доминирует с момента распада СССР. Весь вопрос в том, в каких формах она проявлялась. Это мог быть тихий дрейф в сторону Запада, как на Украине в период президента Кучмы. Или попытка прыжка на Запад, как это было в первое время после прихода к власти Ющенко. Понятно, что тихий дрейф меньше заметен и вызывает меньше раздражения, поскольку не сопровождается откровенно конфронтационными действиями в адрес России. Но от этого он не перестает быть дрейфом с ярко выраженным вектором движения. Поэтому различие между политикой старых элит и новых, тех, которые пришли после оранжевых революций, количественное, а не качественное. И так будет продолжаться до тех пор, пока Россия не восстановит свою способность притягивать эти страны.

- Россия может восстановить притягательность только с помощью экономических рычагов воздействия?

- С учетом того, что вещи, связанные с национальной государственностью, с культурой, с символами прошлого и проектами будущего, подчинены задачам национального самоутверждения, у нас остается единственный ресурс воздействия – экономика. Между тем до недавнего времени в отношениях России и государств ближнего зарубежья наблюдалась парадоксальная асимметрия – с одной стороны, эти страны зависели от российских ресурсов (хоть по-разному и в разной форме), а с другой стороны, Россия никак не могла использовать эту зависимость в своих интересах и выступала пассивным донором.

Для того чтобы вернуть российской экономике способность притягивать, необходимо перестраивать в первую очередь экономические отношения. И здесь хорошо то, что существует универсальный критерий - рыночные ориентиры, рыночные цены на те или иные ресурсы. Этот путь может быть неприятен, но он безальтернативен, как безальтернативно в среднесрочной перспективе относительное «бегство» соседей от России. Перестройка экономических отношений вряд ли принесет ощутимые дивиденды в ближайшем будущем, по одной причине – страны-получатели дешевых ресурсов привыкли к такому положению вещей, поэтому любое изменение отношений их не устраивает и трактуется как политический нажим.

Чтобы переломить эту тенденцию, нужно восстановить способность России притягивать, и естественным полюсом притяжения может стать мощная растущая российская экономика. Но для этого она должна освободиться от внерыночных обязательств и неэквивалентных отношений. Парадоксально в этих отношениях то, что они «перевернутые» - не большие обижают маленьких, а маленькие используют больших, которые ничего не могут с этим сделать.

Это объективный и болезненный процесс. Процесс, который требует реалистического взгляда на ситуацию: россияне, белорусы и украинцы - родственные народы, у них действительно много общего, но это разные народы, живущие в разных государствах с разными интересами. И малые государства, граничащие с Россией, осознали это быстрее, чем российская элита, не говоря уже о российском обществе. Поэтому безболезненный переход на новые отношения с этими странами – тест на взрослость и российских элит и российского общества.

- Многие наблюдатели расценили итоги газово-нефтяного кризиса с Белоруссией как поражение России – ведь ей не удалось добиться политических уступок со стороны руководства Белоруссии в обмен на дешевый газ. Так все же - выигрыш или проигрыш?

- Что касается Белоруссии, то белорусский пример особенно показателен в плане ложности и тщетности надежд на воссоздание какого бы то ни было союза в новой форме. Ситуацию можно считать драматической, поскольку два народа хотят этого союза. Проблема в том, что союза не хочет белорусская элита и политическое руководство Белоруссии. А так как руководство там жестко контролирует общество, то способно навязывать свою волю. К сожалению, российское общество не в должной степени понимает это, и после того как начался энергетический конфликт, можно было услышать высказывания о том, что Россия своими действиями нанесла ущерб братским отношениям между нашими странами. Но это не так, напротив – именно мы пытались их сохранить даже дольше, чем позволяла здравая логика. И только после того, как в Кремле убедились, что Белоруссия не пойдет на реальный союз (отказ белорусского президента от единой валюты стал своеобразной точкой невозврата), началось осознание и признание реальности, которая заключается в том, что Белоруссия - отдельное государство, со своей элитой, со своими интересами. И для белорусской элиты сохранение независимости от России – в числе важнейших приоритетов. Другой вопрос, как она распоряжается этой независимостью и насколько в интересах своего народа.

Пример Белоруссии показывает, что нельзя долго жить иллюзиями. Необходимо впустить факты в свое сознание, какими бы неприятными они не были, и жить дальше с опорой на эти факты. Мы не знаем, как сложатся дальше отношения России с государствами ближнего зарубежья в среднесрочной перспективе. Теоретически нельзя исключить, что по мере того и после того, как российская экономика превратится в мотор для развития всего региона и Россия восстановит свою способность притяжения, появится тенденция тяготения к России стран-соседей. Но сейчас этого нет, сейчас работает и в ближайшем будущем будет продолжать работать противоположная тенденция – отталкивание. Нужно отдавать себе в этом отчет и не обманывать ни себя, ни других.

Политики, которые сейчас спекулируют на возможности в ближайшем времени создания союзного государства, выдают желаемое за действительное. И это безответственно, потому что это сохраняет Россию в положении, в котором она терпит ущерб и проигрывает.

Непосредственный выигрыш, который мы сегодня имеем, краткосрочный. Прекратится бесплатная раздача российских ресурсов, причем невосстановляемых. Но при всей важности этого ближайшего по ощутимости выигрыша, он не самый главный. Главный будет дальше, но к нему надо еще идти, целенаправленно и упорно.

Конечно, из этого не следует, что нужно впадать в крайность – «отдавай мои игрушки», – делать вид, что у нас нет ничего общего и отказываться от естественных позиций, которые у России есть в этих странах. Главная наша позиция – это, прежде всего, пространство русского языка. Но сохранение этого пространства зависит не столько от России. Национальные государства заводят национальные языки и защищают их, во многих случаях это происходит за счет русского языка. Нужно помнить, что по-английски разговаривает большое количество людей, многие из которых к США относятся довольно прохладно, но совокупная американская мощь сделала английский язык естественным языком общения.

- Почему даже Белоруссия, несмотря на то, что покупать энергоресурсы по рыночным ценам ей явно дорого, все равно предпочла дорогой газ политическим уступкам России?

- По большому счету, статус автономного политического игрока – единственное, что есть у Лукашенко. Да, в Белоруссии существуют российские военные объекты, транзитные территории, но и то, и другое с затратами, но заменимо, а приобретает значение только тогда, когда есть автономный статус. Поэтому данный статус – высшая ценность. Если нет государственности, нет и элит. За автономию будут держаться до последнего, это то, что не подлежит обмену. И показательно, что так ведут себя все национальные элиты вне зависимости от характера режима, будь это почти авторитарный режим Лукашенко или олигархически-демократический, как на Украине.

- Что перевешивает: приобретения от «выравнивания» экономических отношений с соседями или то состояние одиночества, в котором Россия сегодня оказалась – последние наши шаги вызвали негативную реакцию не только в странах ближнего зарубежья, но и в странах Европы?

- Нужно было начать считать. Пока российская экономика истекает ресурсами, Россия не может быть страной с притягательной экономикой. Потому что российские энергетические ресурсы, если они дармовые, ничего не стоят. А вот когда они приобретут цену, ими начнут дорожить, в прямом и переносном смысле этого слова.

Невозобновляемые ресурсы дороги. И государства-потребители должны платить за них полную цену. Здесь нет злой воли и шантажа. А вот скорость перехода на новые экономические отношения определяется характером политических отношений между государствами. Если страны - реальные союзники и действуют совместно, то тогда перестройку отношений можно осуществлять в более мягких формах. Это нормально. Но если политические отношения прохладные или напряженные, Россия в праве избирать более быстрый темп перехода к новым отношениям, так же как и более жесткие формы этих отношений.

У Оскара Уайльда есть афоризм: «Эгоист – это человек, который о себе думает больше, чем обо мне». Обвинения со стороны других государств в адрес России в шантаже строятся в логике этого афоризма. Россия должна больше думать о себе. Это скорее сделает ее нормальным и предсказуемым участником системы международной экономики и политики.

Но дело в том, что к положению, которое сложилось в 90-е, все привыкли и оно всех устраивало. Потому что все, кроме нас, от него выигрывали: и страны- получатели и транзитные страны, а Россия не делала попыток изменить сложившееся положение. А поскольку изменение формы отношений ставит на некоторое время под вопрос ритмичность поставок, то неудивительно, что Европа недовольна. Однако европейцы тоже должны понимать: нельзя бесконечно эксплуатировать асимметричные ситуации. И то, что сейчас Россия пытается эту ситуацию выровнять, в конечном итоге пойдет на пользу европейцам, ведь отношения будут выстраиваться на более устойчивой основе, на основе баланса сил, интересов и противовесов в мировой системе.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати