06.03.2007 | Сергей Маркедонов

Чеченизация России и кадыровизация Чечни

Рамзан Кадыров может праздновать новую победу. Начиная с 2 марта 2007 года, он формально-юридически закрепил свою фактическую власть в Чечне. Буквально на следующий день после того, как президент России Владимир Путин внес в Парламент Чеченской Республики кандидатуру Рамзана Кадырова, депутаты поддержали нынешнего исполняющего обязанности главы Чечни.

Из 58 депутатов Народного Собрания (парламента республики) 55 проголосовали за то, чтобы обязанности президента республики исполнял Кадыров. И только два бюллетеня было признано недействительными. По уточненным данным один депутат все же выразил свое недоверие кандидатуре Кадырова. Таким образом, предложение Владимира Путина было поддержано практически единогласно (испорченные бюллетени - не в счет, поскольку они не зафиксировали мнение против креатуры российского президента). Предлагая кандидатуру Рамзана Кадырова, Путин выразил надежду, что положительное решение парламента «будет способствовать продолжению социальной и экономической реабилитации Чечни теми же темпами, что и сейчас». За неделю до своего официального утверждения фаворит Кремля заявил: «Быть президентом – огромная ответственность перед Всевышним, перед народом, перед самим Путиным». Как видим, в этом «символе веры» Аллах и Путин стоят в одном ряду, в то время как пророк Мухаммед не упомянут вовсе.

Итак, главный «кадровый вопрос» в Чечне решен. Между тем Чеченская Республика с каждым днем все больше и больше превращается в политическую модель для всей России. Приход Владимира Путина во власть прочно зарифмован с Чечней. Его быстрое восхождение на политический Олимп было связано с массовыми ожиданиями «замирения» мятежной республики, установления там прочного мира и победы над террористами (которых известно где надо «мочить»). И как бы ни складывались дальнейшие политические перспективы действующего российского президента, «чеченский вопрос» будет всегда играть важную роль в оценке его исторической роли. Отсюда и столь повышенное внимание Путина к поддержанию имиджа «мирной Чечни».

Чечня (не как территория или субъект политического проекта, а как политическая технология) доказала свою эффективность. Возникает великий соблазн распространить эту технологию на все российское правовое и политическое пространство, повысив тем самым эффективность не столько государства, сколько правящего класса. В этой связи чрезвычайно важным представляется рассмотрение тех последствий для российской внутренней политики, которые имело утверждение Кадырова на высшем посту в Чечне.

Во-первых, приняв отставку президента Алу Алханова 15 февраля 2007 года, Кремль продемонстрировал полное пренебрежение выборными процедурами как инструментом формирования государственной власти. Президент Путин показал, что его «суверенная воля» намного важнее, чем результаты выборов. Отставка Алханова произошла до того, как его легислатура закончится, что в глазах наших сограждан превращает сам факт его избрания в политически ничтожный. Иное дело – воля первого лица в Российском государстве. Можно спорить, насколько президентские выборы в Чечне в августе 2004 были транспарентными и конкурентными. Скорее всего, российские и международные правозащитники могли бы привести немало фактов (и притом достоверных) нарушений при проведении выборов президента Чечни. Однако само существование выборов и легитимация власти через выборы позволяла хотя бы говорить о том, что власть в республике не является игрой случайного выбора одного человека. Теперь не только жителям Чечни, но и России в целом показали, что избрание главы региона – это факт из другой исторической эпохи. И факт этот настолько незначительный, что от него можно легко отмахнуться.Много комментариев, сделанных сразу же после назначения и.о. президента Кадырова-младшего, было посвящено перспективам «третьей чеченской» и т.п., однако мало кто обратил внимание на то, что сам факт такого назначения был наглядной демонстрацией эффективности политической воли первого лица государства и неэффективности выборной процедуры как таковой. Удар нанесен не просто по выборам глав регионов России – подрывается демократический тип легитимации власти. Однако весь фокус в том, что других способов легитимации власти ни в России вообще, ни в Чечне в частности – нет. Массовая популярность Путина также подкреплена результатами выборов. Таким образом, подрывая демократию как способ легитимации власти, Кремль подрывает и сами российские государственные институты. В 1990-1991 гг. борьба против КПСС была автоматически борьбой против государства СССР (поскольку Компартия была не партией, а системой управления государством). Сегодня элиминирование демократии и подмена ее волюнтаризмом политической элиты подрывают, а не усиливают государственную власть в стране.

Во-вторых, Кремль предоставил всю полноту власти Рамзану Кадырову. Сегодня вряд ли продуктивно говорить о том, что Чечней можно было бы управлять «на оккупационный манер», однако с учетом всех сложностей «чеченского вопроса» управление этой республикой было бы целесообразно строить на основе сдержек и противовесов. Между тем российская федеральная власть сама способствовала устранению этих противовесов. Другой вопрос, насколько эта «вертикаль» будет работать в интересах единого Российского государства. Чеченская республиканская элита на протяжении уже многих лет обозначала свои претензии и в политической, и в финансово-экономической сфере. Еще на прошлой неделе Рамзан Кадыров (еще до его официального утверждения Парламентом Чечни) жестко заявил: «Для Чечни нефть – главное средство доходов. Но 51 процент чеченской нефти принадлежит "Роснефти". Они знают, что у них контрольный пакет – львиная доля – и нас не спрашивают ни о чем. А вот если бы оставляли ту долю, что нам действительно необходима, это было бы огромной помощью для поднятия экономики республики. В Чечне обязательно нужно поднимать нефтегазовую отрасль, как это было раньше. И я буду добиваться этого во всех коридорах и кабинетах».

Концентрация республиканской власти в одних руках, отсутствие сдержек и противовесов может привести к тому, что в отдельно взятой республике будет вестись фактически сепаратное государственное строительство, неподконтрольное Кремлю. И оппонировать этому государственному строительству будет некому. Внутри республики единственными оппонентами республиканской власти являются отряды «ичкерийцев». Но и они сегодня разрознены, ослаблены в идейно-политическом и военном плане. Более того, оппонирование с этой стороны опасно и для российских национальных интересов. Передавая власть в Чечне в одни руки, не позволяя функционировать системе «сдержек и противовесов», Москва сама сводит внутренние политические процессы в Чечне к противоборству «системных сепаратистов» и сепаратистов открытых. Более того, часть представителей «ичкерийской стороны» готовы признать власть Кадырова. В своем интервью информационному агентству «Сaucasus Times» (27 февраля 2007 года, Прага) Ахмед Закаев, на выдаче которого в переговорах с Лондоном настаивает Москва- С.М., заявил, что Кадыров проводит политику «деколонизации Чечни». По словам Закаева, «в Чечне жизнь все больше начинает складываться по внутренним, сугубо чеченским правилам. И сами чеченцы, сознательно отодвигают Россию, отстраняют ее от внутреннего управления».

Отдельной темой интервью стала проблема «чеченизации» власти и управления в республике. По словам Ахмеда Закаева, «ситуация стабилизировалась, инициированная Москвой "чеченизация" провалилась, не получилось развязать гражданскую войну. Но "чеченизация" состоялась в том смысле, о котором я говорил. Чечня стала чеченской, она "чеченизирована" отсутствием колонистов. А что касается союзников, то это уже сейчас наши люди. Возьмите в количественном и процентном отношении. Кто состоит в рядах чеченской милиции? 70-80 процентов, даже по официальным российским данным, это, так называемые, бывшие боевики. Но бывших боевиков, как и чекистов, не бывает. Они все равно остались привержены прежним идеям, поскольку тогда, когда они выходили на путь борьбы за независимость, они искренне и глубоко верили в то, что делают необходимое дело. И эта вера не может быть полностью заменена искусственной мотивацией отстаивания неких общероссийских интересов». От себя же хочется добавить, что теперь именно от этих людей будет зависеть безопасность и стабильность и на Северном Кавказе, и в России 26-28 февраля 2007 года "Caucasus Times" провел экспресс-опрос общественного мнения среди населения г. Грозный и г. Шали. Цель опроса - определение отношения жителей Чечни к смене руководства республики. Результаты подтвердили тезис о том, что у Рамзана Кадырова большой ресурс популярности в Чечне. «Подавляющее большинство респондентов (60%) завили о том, что хотели бы видеть главой республики Рамзана Кадырова. Респонденты мотивировали свой выбор, тем, что Р.Кадырову удалось переломить ситуацию в Чечне и свести на нет боевые действия на территории республики, а также тем, что он молод, энергичен, решителен и знает, к чему стремится». Только вот главный вопрос, как распорядиться ресурсами популярности. Один из моих коллег-зарубежных журналистов переслал мне любопытное (и весьма показательное) письмо рядового жителя Чечни: «Кадыров такой, какой есть, нам он нравится, а мнение остальных нас не интересует». Таким образом, в отдельно взятом регионе формируется «нашистские» принципы легитимации. Он - «наш», а следовательно он может все, а мнение остальных – ничто. Однако «нашизм» опасен. Ответом на такого рода «нашизм» могут стать «нашистские проекты» русских этнонационалистов в Ставрополье и на Кубани, а также «дагестанских нашистов» в самой крупной северокавказской республике. Ни к чему кроме социально-политического апартеида такой подход не приведет!

Сегодня между Кремлем и новым президентом Чечни существует неформальный договор. Кадыров как никто другой позволяет Кремлю сохранять образ «замиренной Чечни». За это ему предоставляется значительная свобода. Фактически он остался единственным региональным лидером, который имеет возможность выступать на общефедеральном уровне. Ни Юрий Лужков, ни Муртаза Рахимов, ни Эдуард Россель, ни другие «региональные бароны» 1990-х гг. не могут, как 10-15 лет назад, высказываться в публичном пространстве на темы, выходящие за границы их компетенции. И даже Минтимер Шаймиев, позволяющий себе определенную вольность, ограничивается, как правило, только той общероссийской тематикой, которая затрагивает Татарстан. Но насколько Кадыров останется в рамках своих нынешних требований, когда в 2008 году пост президента России займет другой политик?

Его лояльность – не лояльность институтам. Это личностная лояльность. Будет ли готов президент Чечни к тому, чтобы так же безоговорочно поддерживать нового хозяина Кремля? И если не безоговорочно, то какие новые требования Москве он озвучит в 2008 году? Не станет ли вообще проблема-2008 также и проблемой во взаимоотношениях между Москвой и Грозным? 2008 год может стать не только годом избрания нового главы РФ, но и годом «переподписания» контракта с республиканской элитой Чечни (и с Кадыровым прежде всего).

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати