29.03.2007 | Сергей Маркедонов

Южная Осетия и ее альтернатива

Похоже, президент Грузии Михаил Саакашвили намерен радикально изменить формат грузино-осетинского урегулирования. По крайней мере, проект «альтернативная Южная Осетия», изобретенный Тбилиси накануне выборов и референдума в непризнанной республике с одноименным названием, начинает приобретать реальные черты.

19 марта 2007 года в селе Курта прошла «историческая встреча» между президентом Грузии и экс-премьер-министром и министром обороны Южной Осетии (в то время без всякого эпитета «альтернативный»). Это была первая официальная встреча президента Грузии с «альтернативным» (т.е. проще говоря, прогрузинским) руководителем Южной Осетии (скорее, Южной Осетии-2). До сих пор официальный Тбилиси старался изображать «равноудаленность», стремясь лишь подчеркивать конструктивный характер «альтернативщиков» и деструктивно-криминальные устремления команды Эдуарда Кокойты. Однако, запустив «альтернативный проект», Грузия сама поставила себя в определенные (и довольно жесткие) рамки. Если в случае с Абхазией Тбилиси был готов к рассмотрению разного рода форм «ассиметричного вхождения» этой «сепаратистской республики» в состав Грузии, то применительно к Южной Осетии действовали другие правила. Во всех официальных бумагах эта территория называлась Цхинвальским регионом. В тексте же законопроекта о реституции для граждан Грузии осетинской национальности этот регион назывался также «бывшей Юго-Осетинской автономией». Признав «альтернативную» Южную Осетию, Тбилиси тем самым признал Южную Осетию как таковую. Как политический феномен, а не «мятежный регион». Ведь не может же быть свой собственный президент у «Цхинвальского региона» или у «бывшей Автономии» (отмененной еще Звиадом Гамсахурдиа). Да и переговоры с главой простого региона вести как-то несолидно! Иное дело - альтернативный лидер непризнанной республики.

Таким образом, весьма своеобразное «признание» может объективно сработать на смягчение позиций Тбилиси по Южной Осетии, поскольку теперь возвращение к старой риторике будет восприниматься в США и в Европе как очевидный «регресс». Вместе с тем, подчеркнем еще раз. Речь идет о «признании» «альтернативной Южной Осетии», явления, имеющего мало общего и с «осетинским вопросом» в Грузии, и с динамикой грузино-осетинского противостояния. Это «признание», возможно, улучшит имидж Тбилиси за рубежом (и не исключено, что и среди осетинского населения Грузии), но вряд ли будет способствовать полноценному примирению грузинского государства с «мятежной республикой» и ее населением.

Похоже, в Грузии для «замирения» Южной Осетии нашелся свой «Кадыров». Напомним, что в начале 1990-х гг. Дмитрий Санакоев принимал активное участие в вооруженном грузино-осетинском конфликте, а затем занимал отнюдь не последние места во властной иерархии непризнанной республики. Более того, именно Санакоев как премьер-министр Южной Осетии и член команды президента Людвига Чибирова поддерживался Кремлем в их политическом противоборстве с нынешним лидером Южной Осетии Эдуардом Кокойты. В этой связи все попытки официального Тбилиси представить Санакоева в качестве жертвы Кремля и политического диссидента не выглядят слишком убедительными. После того как его политический патрон президент Южной Осетии Людвиг Чибиров проиграл выборы Эдуарду Кокойты, с новым лидером непризнанной республики у Санакоева «не сложились отношения». Именно здесь и следует искать истоки внезапного «прозрения» будущего «альтернативного» президента и лидера общественного движения «Народ Южной Осетии за мир» (как будто Эдуард Кокойты и его сторонники выступают за войну?). Однако и Дмитрий Санакоев, как и официальные грузинские власти, поставлен в жесткие рамки. Он готов к союзу с Тбилиси. Впрочем, этот союз ситуативный (что понимают и в грузинском истеблишменте). Во-вторых, у Санакоева нет «полков и дивизий» прогрузинских осетин (как, например, были пророссийские чеченцы в Надтеречном районе в начале 1990-х гг.). Без массовой поддержки со стороны осетинского населения Санакоев может стать менее интересным для Тбилиси. Сегодня, скорее всего, с помощью Грузии Санакоев стремится к изгнанию своих цхинвальских оппонентов. Между тем есть сомнения, что Санакоев будет готов принять из рук Саакашвили статус «главы Цхинвальского региона», а также стать свадебным генералом (даже если предположить, что планы Тбилиси реализуются). Скорее всего, за свои политические услуги экс-министр обороны Южной Осетии попросит отнюдь не ритуальное воздаяние. А опыт борьбы с «малой империей» у него есть. Равно как будут у него и сторонники того, чтобы мир в Южной Осетии был установлен не только в соответствие с правилами, написанными в тбилисской госканцелярии. Однако проблемы будущего обустройства Южной Осетии не слишком заботят сегодня и лидеров Грузии, и команду «альтернативного президента» (размещенную, кстати, в грузинском, а не осетинском селе Курта). Пока на повестке дня другие задачи - изменение формата конфликтного урегулирования.

Для этой цели грузинское руководство прилагает серьезные усилия, как на внешнеполитическом, так и на внутриполитическом уровне. Грузинская сторона подготовила меморандум «О соглашении по дальнейшим мерам с целью полномасштабного урегулирования конфликта в Цхинвальском регионе/Южная Осетия, Грузия». Просьбе обратить внимание! В проекте официального документа, подготовленного в Тбилиси, появляется словосочетание, которого ранее всячески стремились избегать. В обиход возвращается понятие «Южная Осетия». В штаб-квартире ОБСЕ этот проект был представлен 23 марта 2007 года заместителем министра иностранных дел Грузии Георгием Манджгаладзе. Он интенсивно обсуждался в ходе встреч с помощником генсека ОБСЕ (а именно эта структура работает в Южной Осетии, в Абхазии действует ооновская миссия). Следует отметить, что в целом идеи Тбилиси были приняты европейскими дипломатами, включая и идею интенсификации «переговорного процесса» между Тбилиси и Куртой. Сегодня Грузии удается (как и в предыдущие годы) навязать Европе свое понимание процессов (в частности, речь идет о предложении расширить переговорный формат за счет «альтернативщиков»). Именно под этим предлогом Тбилиси фактически сорвал первое в 2007 году заседание СКК (Смешанной контрольной комиссии по Южной Осетии). Между тем даже поверхностного взгляда на инициативы Тбилиси достаточно, чтобы понять всю логику грузинской стороны. Главная цель Тбилиси - изменить формат конфликтного урегулирования, вытеснив из него Россию. Но насколько этому способствует подключение к переговорам «альтернативной» Южной Осетии?В начале 1990-х гг. официальный Баку стремился к тому, чтобы представить общину азербайджанцев Нагорного Карабаха в качестве самостоятельного участника переговорного процесса по поводу урегулирования армяно-азербайджанского конфликта. Эта идея была отвергнута по одной простой, но вполне логичной причине. Азербайджанская община не имела своих военно-политических структур (в отличие от инфраструктуры непризнанной НКР). По этой же причине Москва могла бы отмести претензии Дмитрия Санакоева. Если речь идет об урегулировании конфликта (а здесь нельзя обойтись без учета военных интересов сторон), то у Санакоева нет своих «полков и дивизий». Он не военный лидер и не один из «полевых командиров». Сегодня он фактически прогрузинский политик, не имеющий собственной военно-полицейской инфраструктуры. А значит, для урегулирования конфликта его подключение к переговорам не имеет сколько-нибудь серьезного (и главное практического смысла). Другой вопрос, что он может быть представлен мировому сообществу, как «конструктивный политик», выражающий волю «осетинского народа». Но это уже проблема пиара, а не конфликтного урегулирования. Конечно, с Санакоевым Тбилиси может легко договориться о чем угодно (восстановление автономии, ее высокий статус в составе Грузии). Другой вопрос - как все эти джентльменские договоренности выполнять, какие механизмы использовать для утверждения «мира» в Южной Осетии?

Но, подчеркнем еще раз, так далеко сегодня ни в Тбилиси, ни в Курте никто не смотрит. А потому вечером 26 марта президент Саакашвили на заседании Совета национальной безопасности Грузии охарактеризовал Эдуарда Кокойты и его команду как «бандитскую группировку, засевшую в Цхинвали». А чтобы эта «группировка» не могла себя вольготно чувствовать, Саакашвили предложил создать на территории Южной Осетии временную административную единицу. «У меня были консультации с председателем парламента Грузии Нино Бурджанадзе, находящейся ныне с визитом в США, с частью парламентской группы, в Совете безопасности, по итогам которых мы решили обратиться к парламенту с просьбой принятия законопроекта, который предоставит возможность исполнительной власти Грузии создать временные административные единицы или одну такую единицу на всей территории Цхинвальского региона - как часть переговорного процесса. Мы - все те люди, которые желают в регионе мира - вместе поговорим, вместе создадим эту административную единицу, вместе подготовим настоящие выборы на всей территории бывшего югоосетинского автономного округа, и в результате переговоров, мирного процесса, окончательно определим вопрос территории. До этого мы должны смочь создать такие административные структуры, которые будут заботиться о социально-экономическом положении населения, а также дадут нам возможность распределить, в том числе среди местных этнических осетин и местного населения в целом, груз миротворческой операции. Это - часть нашей мирной полицейской операции - самим взять в руки безопасность собственного региона и создать основы для его успешного будущего», - заявил президент Грузии. Процитированный выше фрагмент как нельзя лучше характеризует сегодняшние подходы Тбилиси к проблеме грузино-осетинского урегулирования. Для внешнего пользования (встречи в Вене) предполагается проект «меморандума» по Южной Осетии. Для «своих» же речь идет снова о том же «Цхинвальском регионе» и «бывшей автономии». Между тем, пойди сегодня Тбилиси на восстановление упраздненной в 1990 году автономии, этим был бы выбит главный козырь из рук Кокойты и его сторонников. Такое решение показало бы, что на политической арене СНГ появляется другая Грузия, выступающая за демократичные подходы к обеспечению собственной территориальной целостности.

Однако эта цель так и не была обозначена в новой повестке дня «послереволюционной» Грузии. Как и в случае с Кодори летом 2006 года Тбилиси стремится не к поиску диалога с собственными же гражданами, а к обеспечению лояльных переговорщиков. Между тем главная проблема - это не договоренности сами по себе, а их реализация. Своим выступлением на Совбезе Саакашвили показал, что он отныне отвергает переговоры с Эдуардом Кокойты. Таким образом, на Дагомысские соглашения 1992 года делается новая атака. Однако без выхода из Соглашений (а они подписаны и РФ, и Южной Осетией, и Северной Осетией, и самой Грузией) правила игры менять нельзя. Между тем, подписывая в 1992 году Соглашения по урегулированию конфликта, Грузия, во-первых, признавала Южную Осетию (не как государство, но как сторону конфликта), а во-вторых, была готова признать ограничения своего суверенитета на эту территорию. Как юрист Саакашвили не может этого не понимать. Любой другой формат, кроме дагомысского, («альтернативный» в том числе) будет ни чем иным, как выходом из правового поля (единственного на сегодняшний момент). А выход за пределы правового поля открывает путь к силовому решению конфликта. Именно это надо иметь в виду России как заинтересованному участнику разрешения грузино-осетинского противостояния. Вместо эмоциональной полемики с грузинскими политиками должны быть выработана система правовых аргументов необходимости сохранения прежнего формата СКК, равно как и всей «дагомысской системы» в целом.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати