03.05.2007 | Сергей Маркедонов

Что противопоставить восточноевропейскому гробокопательству?

Перенос памятника воину-освободителю с холма Тынисмяги на военное кладбище Таллина (а также эксгумация останков советских воинов) стал не просто фактором обострения двусторонних российско-эстонских отношений. В данном случае мы не ведем речь не только и не столько о возможных политических последствиях этого недружественного по отношению к России шага со стороны эстонского правительства. Сегодня Эстония – это не просто независимое государство. Это - член Европейского Союза, а потому фактор объединенной Европы в развитии двусторонних отношений также необходимо принимать во внимание тем, кто планирует «адекватный ответ» Москвы одной из стран Балтии. Однако гораздо важнее для всех нас не отдельные заявления европейских чиновников и комиссаров (или даже отдельные действия ЕС в отношении России), а те политико-методологические вопросы, которые были подняты кампанией вокруг Бронзового солдата. Ответы на них не должны стать отвлеченными академическими штудиями. Они должны стать основой не просто для выработки адекватной внешней политики России, но и для определения идентификационного круга российских граждан.

Сегодня Россия не может себе позволить по отношению к Эстонии действовать по принципу «око за око». Великая держава так себя не ведет, это удел политических провинциалов, чей кругозор не простирается дальше близлежащей Bierstube (мы уже не раз видели, к чему приводит владение такой системой ценностей и позиций). В этой связи должно быть понятно, что массовые акции у посольства Эстонии в Москве в ответ на гробокопательские инициативы Таллина не являются оптимальным инструментом. Наоборот Москва должна доказать (не для Европы, а для себя, прежде всего), что Россия в отличие от Эстонии - это место, где гарантирована защита всем ее гражданам (вне зависимости от пресловутого пятого пункта), а также иностранным дипломатам. Это доказательство необходимо нам для того, чтобы иметь моральное превосходство на любых переговорах с борцами против покойников. Не помогут и экономические санкции, тем паче, что ударят они не в последнюю очередь по многотысячной русской общине Эстонии, которую действительно нужно поддерживать не из-за политической моды, и не потому, что так можно получить народную популярность.

Сегодня России нужна системная политика, которая могла бы быть эффективной в противодействии восточноевропейскому гробокопательству. Тем паче, что Эстония в этом деле становится чем-то вроде Косово. В Таллине создается прецедент по успешной борьбе с историческими монументами. Уже сейчас этот эксперимент обсуждается в Польше (и не только на низовом, но и на высшем уровне). При этом речь ведется не о демонтаже памятников большевистским вождям и их соратникам в бывших бараках соцлагеря. Это можно было бы, по крайней мере, на уровне эмоций понять. Если бы, скажем, в Таллине стоял бы памятник солдату НКВД, загоняющему эстонцев в вагоны для депортаций (или, допустим, в Варшаве стоял бы памятник видному организатору катынского расстрела), то его снос мог бы восприниматься как восстановление исторической справедливости. Но речь то идет и об «освобождении» от монументов советских солдат, представителей той армии, которая внесла решающий вклад в разгром нацистской Германии!

Но как это разделить? Ведь и солдат-освободитель, и представитель пресловутого НКВД представляли одну страну - Советский Союз. Страну, которая разгромила гитлеризм и предложила в качестве альтернативы странам Центральной и Восточной Европы советский строй. Этот строй (в отличие от победы над нацизмом) не принес бывшим братьям по лагерю политической и экономической свободы. Другой вопрос- коридор возможностей. В условиях 1945 года он был не слишком то велик. Более того, укрепление СССР, его превращение в мирового гегемона - это заслуга Западного мира. Не СССР (а уже тем паче - не Россия) делал «Мюнхенский сговор» и вел в 1939 году против Германии «войну конфетти» (так назывались акции англичан и французов в сентябре 1939 году по разбрасыванию листовок над местами расположения германских воинских частей). Отказавшись от удушения германского нацизма в зародыше (для чего были все ресурсы и правовые основания), западные державы сами поставили себя в зависимость от СССР, сами превратили его в неизбежного и единственно возможного союзника. Союзника, который по праву победы стал в 1945 году одним из гарантов послевоенного устройства и стабильности в Европе. Если угодно, он стал меньшим из зол (можно только гадать, чем бы завершилось логическая реализация гитлеровской политики в Польше или на Балканах). Не праздный вопрос - цена такой стабильности для малых народов и государств…

Вот эту «разграничительную» задачу, прежде всего, и должны решать российские политики, ученые, активисты гражданского общества. Ожидать, что эту работу проведут за нас западные интеллектуалы, не представляется реалистичным. Максимум, что на сегодня возможно, это оценка, данная председателем ПАСЕ Рене Ван дер Линденом: «Я понимаю, что наличие в Таллине памятника советскому Воину-освободителю довольно двусмысленно, поскольку по-разному символизирует болезненные моменты истории отношений между Россией и Эстонией. И именно поэтому останки солдат должны были покоиться с миром там, где они лежали, а не превращаться в политический инструмент». В принципе ожидать чего-то большего сложно, поскольку внутри российского общества и политической элиты отношение к историческому наследию не стало сложившейся системой взглядов и подходов.

Весьма символично, что перенос памятника Воину-освободителю состоялся накануне дня 9 мая, единственного национального праздника в России, который до сих пор может называться действительно национальным, объединяющим всех россиян вне зависимости от их политических воззрений. События в Таллине снова со всей остротой поставили вопрос об отношении российского истеблишмента, экспертного сообщества и гражданского общества к советскому наследию, а также европейским ценностям. Сегодня почти уже невозможно произносить банальности (на грани пошлости) о том, что хорошо бы взять все хорошее из прошлого и добавить все превосходное в настоящем, чтобы получить в итоге «светлое будущее». Не годятся и призывы такого рода: «Давайте не переписывать историю!» Сегодня российской дипломатии (хотя в не меньшей степени и всем нам) необходимо четко определиться с темными и белыми страницами нашего прошлого, а результаты этого определения сделать политическими формулами, понятными и нам самим, и всему «цивилизованному миру». Для этого крайне необходимы операции по «разделению» зерен от плевел.

Прежде всего, необходимо признать, что в истории существовало несколько Советских Союзов. Первый- это тоталитарная (и в 1970-1980- е гг.- авторитарная) политическая система и неэффективная затратная командно-административная экономика. Второй- это важный геополитический актор, признанный всеми (включая и ведущие мировые демократии) в качестве решающей силы во Второй мировой войне и одного из гарантов недопущения пересмотра (или даже ревизии) ее итогов. Вот эти два образа и следует жестко ограничивать. Второй образ СССР не связан с тем политическим и социально-экономическим строем, который господствовал на одной шестой части суши. Первый СССР эксплуатировал и подавлял Россию и русских не меньше, чем любую республику или этническую группу «советской империи». Именно Россия была единственной республикой, которая не имела своей Компартии, Академии наук, в то время, как Украина или Белоруссия обладали международной правосубъектностью и являлись членами ООН (хотя бы юридически). Советский Союз не был русской империей (как это пытаются представить иной раз эксперты из «новой Европы»). Отделение «русского фактора» от Советской истории чрезвычайно важно. Оно могло (и должно) бы стать реальным инструментом российской внешней политики. Многим памятны дискуссии в ПАСЕ по поводу исторической роли коммунизма. России тогда не следовало бы защищать «комиссаров в пыльных шлемах», а напротив возглавить процесс осуждения коммунизма, как системы, ударившей в первую очередь по нашей стране. Борьба с эстонским (равно и с польском) гробокопательством не должна свестись к защите Ленина—Сталина – Брежнева, а также советской политики по насаждению социализма в Восточной Европы. Не совсем понятно, почему российские лидеры не готовы осуждать те же сталинские деяния (взять хотя бы пресловутый пакт Молотова-Риббентропа и договор о дружбе между Германией и СССР). 1941-1945 гг. в значительной степени искупили вину политического руководства СССР за пресловутый пакт! Только по официальным данным в боях за Польшу погибло порядка 600 тыс. советских солдат!

Другой вопрос - геополитическая роль СССР. Повторю еще раз. Эта роль не зависела от того режима, который в стране на тот момент существовал. Российская империя в период наполеоновских войн была крепостнической страной. Никто ведь в здравом уме не станет оспаривать на этом основании ее вклад в победу над «корсиканским узурпатором» вместе с «мастерской мира» Британией. Любой политический режим на одной шестой части суши в 1941-1945 гг. делал бы то же самое, что и сталинский преступный (по отношению к собственным гражданам) режим. Он взялся бы за защиту Родины, а потом всеми силами стремился бы получить геополитические дивиденды от своей победы. Эта черта вовсе не была какой-то отличительной особенностью СССР (или России). И этот «второй СССР» внес немалый вклад в независимость и обеспечение территориальной целостности восточноевропейских государств. Какая страна сделала Данциг, Бреслау и Штеттин польскими Гданьском, Вроцлавом и Щециным? Это ведь никто не мешал делать британцам и французам в 1939 году! Кто решил судетский спор в пользу Чехословакии в 1945 году? А кто помог польской и чешской «демократиям» в 1945 году по праву победителей зачистить их территории от немецкого «враждебного» элемента? И подобного рода вопросов накапливается очень и очень много. И не появятся ли вслед за гробокопательскими инициативами требования поставить памятники жертвам послевоенных этнических чисток в Чехии и в Польше? Важен ведь прецедент…

Таким образом, осуждая советский режим во всех его проявлениях, следует признать, что победа СССР вместе с западными демократиями (США и Британией) во второй мировой войне на долгие годы стабилизировало ситуацию в мире. Не зря сегодня многие европейские политики, эксперты и военные с ностальгией вспоминают именно стабильность, не оправдывая при этом сталинско-брежневские методы строительства социализма в Европе. Таким образом, жесткое и решительное размежевание с авторитарным режимом при поддержке той геополитической стабилизирующей роли государства (которую стремился бы играть любой режим) должно стать определяющим фактором российской внешней политики. Победа СССР (точнее сказать не государства, а народа) во второй мировой войне была лишь временной победой «серпа и молота». Пройдя через народную войну с оккупантами, познакомившись с европейскими ценностями, сверстники «бронзовых солдат» начали внутреннее раскрепощение. Освобождение одной шестой части суши от коммунизма началось в мае 1945 года. Август 1991 года стал результатом майской победы над гитлеровским нацизмом. Встретившись с Европой, бывший советской народ мало-помалу стал расчищать себе площадки для свободы. И именно процесс внутреннего освобождения, запущенный в 1945 году (и не остановленный даже внутренними репрессиями), до сих пор не оценен по достоинству и в Европе и внутри самой России. Между тем, именно этот процесс, а не «победа в холодной войне» стал причиной крушения «первого СССР» - авторитарного режима. И те, кто сегодня заявляет о своей демократичности (больше на словах), должны задуматься о том, что начало освобождения Восточной Европы было положено сверстниками Бронзового солдата, которые сперва разгромили гитлеризм, а потом пришли к необходимости «жить не по лжи» в свободном обществе. Кстати сказать, не без помощи миллионов «бронзовых солдат», оставшихся в виде монументов на полях половины Европы, после 1945 года были сформированы и европейские ценности, которые были бы вряд ли возможны в «новой Европе» Адольфа Гитлера. Хочется надеяться, что именно эти ценности смогут остановить вакханалию «войны памятников».

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати