15.05.2007

Михаил Демурин: Эстония до сих пор воюет с СССР

Трагические события вокруг памятника Солдату-Освободителю в Эстонии продемонстрировали – отношения России со многими ближайшими соседями находятся в стадии едва ли не холодной войны. При этом страны Запада в конфликтах на постсоветском пространстве с участием российской стороны последовательно занимают антироссийскую позицию. В чем причины этих конфликтов и адекватно ли мы на них реагируем? Что вообще делать России в сложившейся ситуации? Каковы наши ресурсы, опираясь на которые мы могли бы должным образом влиять на наше окружение? На вопросы «Политком.Ру» отвечает Чрезвычайный и Полномочный Посланник II класса (в отставке), Член Центрального совета Партии «Справедливая Россия» и руководитель ее Международного управления Михаил Демурин.

- После того, как эстонский президент возложил цветы к памятнику на его новом месте при отсутствии представителей России, невозможно не задаться вопросом: не сильнее ли мы обижены, чем нас обидели? Оправдана ли столь болезненная реакция в России на перенос памятника в Эстонии?

- Сначала внесем ясность в простой вопрос о том, можно ли вообще переносить могилы и памятники павшим воинам. Да, памятники и могилы можно переносить, но только в исключительных случаях и только для того, чтобы они обрели более достойное место. Эстонские же власти действовали с другой целью: оскорбить память покойных, унизить их потомков. Напомню, что против демонтажа памятника выступало 49% жителей страны и 57% таллинцев, при этом мэрию Таллина даже не поставили в известность о сроках и характере «работ». Несмотря на данные социологических опросов и предупреждения со стороны России, Монумент на Тынисмяги был демонтирован, его фрагменты перенесены на кладбище, останки воинов эксгумированы без согласия родственников и полагающихся воинских почестей. Правительством Андруса Ансипа были нарушены соответствующие положения дополнительного протокола 1977 года к Женевской конвенции 1949 года, где четко прописана процедура переноса воинских захоронений и указаны «исключительные причины», позволяющие это делать.

Кроме того, в ходе и по итогам акций протеста полиция и военизированное формирование «Кайтселийт» применили жестокие методы обращения с людьми, оказавшимися в центре событий, один гражданин России был убит, задержаны около 1000 человек, 46 арестовано, двоим активистам «Ночного дозора» - Дмитрию Линтеру и Максиму Реве, а также руководителю молодежной организации «Siin – Здесь» Марку Сирыку предъявлены обвинения в организации массовых беспорядков. В стране была введена полицейская диктатура, запрещены любые публичные акции протеста.

Так что вопрос не в обиде. Все вышесказанное объективно требовало и требует самой жесткой реакции России. Что касается ее форм, то я бы усилил политическую и экономическую составляющие. Что касается протестных акций, то нельзя было допускать «перехлестов»: в конце концов, даже гитлеровских дипломатов в 1941 году из Москвы выпроваживали корректно. Есть вопросы к поездке в эти дни в Таллин депутатов Госдумы – как по просчитанности целей, маршрута и заявлений, так и по достигнутым результатам.

- Чем вызвана недружественная по отношению к России политика Эстонии и Латвии (Литвы в меньшей мере)? Насколько, на ваш взгляд, следует искать причину такого отношения в истории второй половины 20-го века?

- Акции правительства Андруса Ансипа вокруг «Бронзового солдата» стали своего рода кульминацией продолжающихся все годы «второй независимости Эстонии» попыток «довоевать с СССР» в лице сегодняшней России. Только за последние полгода эта линия нашла выражение в таких серьезных шагах, как принятие закона, приравнивающего советскую символику к нацистской (он относится и к орденам Великой Отечественной), и поправок к закону «О праздничных датах», согласно которым 22 сентября в Эстонии запрещено праздновать День освобождения Таллина от немецко-фашистских захватчиков, зато предписано отмечать траурный день памяти «борцов за освобождение Эстонии» из числа легионеров Ваффен СС, других нацистских пособников и «лесных братьев».

Всё это - важнейшие составляющие исторического мифотворчества, призванного оправдать дискриминацию значительной части населения страны, а также политику ассимиляции, проводимую в Эстонии в отношении всех неэстонцев, русских в первую очередь. Если не тезис об «оккупации», то как «доказать» правомерность лишения сотен тысяч людей гражданства, права получать образование на родном языке, многих других прав? События июня 1940 года в Прибалтике согласно действовавшему в тот момент международному праву под определение оккупации не подпадали (угроза применения силы была приравнена к ее фактическому применению лишь после Второй мировой войны). Можно ставить под вопрос легитимность методов советских представителей в этих странах в переходный (июнь-август 1940 года) период и самих выборов июля 1940 года (до этого, как мы помним, выборы там долгие годы вообще не проводились), однако делать это надо на основе единой методологии. Позиция сил, находящихся сегодня у власти в Эстонии (выборы 1940 года нелегитимны, так как происходили в условиях присутствия иностранных войск и вмешательства зарубежных представителей во внутренние дела страны), не соотносится ни с трактовкой их собственного обретения независимости, ни с их же позицией по Ираку. Если только не следовать ими же самими критикуемому (в историческом аспекте) постулату «цель оправдывает средства».

Все эти обстоятельства отнюдь не отменяют другого факта: присутствия в сознании многих эстонцев неприязни к известным аспектам сталинского периода истории СССР, при том, однако, понимании, что они были целенаправленно гипертрофированны националистической пропагандой в конкретных политических целях. Искажению подвергалось и подвергается всё: и цифры, касавшиеся числа репрессированных, и данные об их судьбе, в том числе после 1956 года, и характер внутренней политики советского строя в Эстонии. Чего стоят хотя бы утверждения о «насильственной» русификации: если бы русским в Эстонии сегодня были даны те же права, что и эстонцам в СССР, никаких проблем межнационального и межобщинного плана просто не существовало бы.

Идеологическая матрица, доминирующая сегодня в Эстонии, была сформирована эмигрантами, бежавшими в нацистскую Германию, Швецию и другие страны Запада в 1944 году под ударами Красной Армии. Эти люди и их потомки ищут оправдание того, что они бросили Эстонию, самоустранившись от жизни освобожденной республики, когда эстонский народ продолжал развиваться. Вторая категория политиков – такие бывшие партработники, как председатель оргкомитета Тартуского райкома КПЭ Андрус Ансип, которые из комплекса неполноценности и боязни припоминания их деятельности в советский период эмигрантскими национал-радикалами стремятся отличиться «на передовой» националистической риторики и экстремистских жестов.

- Какова роль в этой политике Запада, почему так вяло реагирует Евросоюз, не обозначая четко свою позицию?

- «Вялой» реакцию Запада на драматические события в Эстонии вряд ли можно назвать, разве что с учетом заминки с официальными заявлениями в первые пару дней кризиса, когда между внешнеполитическими ведомствами стран ЕС и НАТО шли интенсивные консультации о формах поддержки официального Таллина и «зацепок» для упреков в адрес России. Следует отметить, что, несмотря на проявившийся у многих шок от развития ситуации в Эстонии и отношения ее властей к памяти победителей нацизма, из числа влиятельных европейцев критически позволили себе высказаться только политики из правящей коалиции Словакии и Бельгии, да бывший канцлер ФРГ Герхард Шрёдер.

Поддержка Таллина его патронами - Вашингтоном, ЕС и НАТО наглядно оттенила ряд существенных исторических и текущих политических нюансов в их отношении к России, прошлому и будущему наших связей. Можно говорить о том, что «перехлесты» при проведении протестных акций у Эстонского посольства в Москве и консульства в Санкт-Петербурге подставили Россию под критику. Вместе с тем, конечно, отнюдь не этим возмущались в своих заявлениях американцы и западноевропейцы. Главное было для них закрепить в соответствующих официальных и неофициальных комментариях тезис о том, что была «советская оккупация Прибалтики», было «национальное унижение», что «эмоции» Эстонии понятны и что стороны должны перейти к деловому обсуждению проблем в духе «взаимного уважения». Такая поддержка позволила министру иностранных дел Эстонии Урмасу Паэту предложить Евросоюзу принять в отношении России ряд санкций из-за «ожесточенной атаки» против его страны в связи с ее «внутренними делами».

К российским властям Западом был обращён призыв избегать резких заявлений и остановить дальнейшую эскалацию конфликта. Излишен вопрос, почему призывы к сдержанности не прозвучали раньше, когда эстонцы готовили противоправную эксгумацию, на уровне премьера оскорбляли Россию и русских или с особой жестокостью разгоняли манифестации протеста. Кроме того, «авангардные» и провокационные действия эстонской стороны по дискредитации СССР для многих на Западе весьма выгодны, так как достижения Советского Союза, нормы, закрепленные в послевоенном мироустройстве, сохраняют свое значение и для развития современной России. Приравняв коммунистический режим к нацистскому, легче формировать негативный образ Российского государства в его ретроспективе, бороться с линией Москвы на сохранение влияния на постсоветском пространстве, продвижение наших проектов реинтеграции стран и народов бывшего СССР.

- Какова должна быть стратегия России по отношению к прибалтийским государствам? В ближайшие годы - в частности, и в долгосрочной перспективе - чего мы хотим от наших ближайших западных соседей?

- Главная задача российской политики на прибалтийском направлении, как она мне видится, - это противодействие всеми возможными способами и по всем направлениям прибалтийскому радикальному национализму как абсолютному злу - во всех его проявлениях и по отношению к России, и по отношению к собственным жителям нетитульной национальности. История последних лет показывает, что, ставя и решая в Прибалтике эту ключевую задачу, мы тем самым открываем путь для достижения и тактических, и долгосрочных конструктивных целей - от выстраивания отношений истинного добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества между нашими странами и народами до возможного объединения в каком-либо качественно новом общем государственном (межгосударственном) образовании в будущем. И наоборот, когда по субъективным или якобы объективным причинам мы уходили от реализации такой установки, интересы нашей страны серьезно страдали.

Один из наиболее показательных примеров - предотвращение строительства нового российского экспортного нефтепровода в направлении латвийского порта Вентспилс (1997 - 1999 годы). Решения президента и правительства Российской Федерации о развитии собственной российской портово-транспортной инфраструктуры на побережье Финского залива были приняты задолго до описываемого периода. Но в 1997 - 1999 годах существовала реальная угроза торможения их реализации и выбора в пользу латвийского маршрута. Мне довелось лично наблюдать соответствующие лоббистские попытки латвийских представителей, и при том, что в те годы происходило в России, до последнего момента пуска в строй порта Приморск и Балтийской трубопроводной системы (БТС) нельзя было быть уверенным, что линия на дискредитацию БТС не увенчается успехом.

Надо сказать, что, занимаясь поисками брешей в позиции российской стороны, руководство Вентспилса и близкие ему люди в латвийских государственных органах упустили реальную возможность улучшить двусторонние отношения, стимулировав решение хотя бы наиболее острых проблем русскоязычного населения, и тем самым обеспечить свои экономические интересы. Вместо этого в 1997 - 1998 годах в Латвии приняли законодательные и другие решения, ориентированные на усиление дискриминации нетитульного населения (разработка и принятие законов о языке и об образовании, Трудового кодекса, отказ упростить процедуру натурализации и др.), вызвавших, естественно, резкую негативную реакцию наших соотечественников. Эти проявления недовольства создали в России обстановку неприятия идеи осуществления крупных экономических проектов совместно с Латвией, предоставления ей тех или иных экономических преференций.

Таким образом, решение задачи не допустить экспансии латвийского лоббизма в Россию и усиления транзитной привязки нашей страны к недружественному государству дало серьезные долгосрочные положительные результаты для Москвы в самых различных областях. Оно стимулировало социально-экономическое развитие российского Северо-Запада, положило начало коренной трансформации в пользу нашей страны транзитной конъюнктуры на Балтике, стало одним из катализаторов изменения настроений в Латвии, прежде всего в среде русскоязычного населения. Однако не только: там начали понимать, что если Россия, наконец, проявила последовательность в защите собственных экономических интересов, то и в части, касающейся положения соотечественников, займет более принципиальную позицию.

Последовательная позиция недопущения и пресечения националистического и антироссийского разгула открывает и дополнительные возможности влияния на внутриполитическую ситуацию в прибалтийских странах. Вспомним июнь 2000 года, когда в момент предвыборной кампании в Литве занимавший тогда пост председателя литовского сейма ультранационалистический политик Витаутас Ландсбергис инициировал принятие закона «О возмещении ущерба от оккупации Союзом ССР». С учетом хороших на фоне Латвии и Эстонии отношений с Литвой было непросто убедить руководство МИД России отреагировать на этот демарш жестким образом. Один из контраргументов сводился к тому, что своей 'мегафонной' реакцией мы лишь подстегнем антироссийские настроения и поможем Ландсбергису расширить свой электорат. Тем не менее, адекватное обстоятельствам заявление было сделано.

Кстати, после этого президент Валдас Адамкус уклонился от подписания данного закона, и Ландсбергису пришлось самому вводить его в действие. Более того, сопредседателю межправительственной комиссии по сотрудничеству, министру иностранных дел Литвы Антанасу Валионису было заявлено российской стороной: попробуйте официально поставить вопрос о компенсациях на заседании комиссии - и ее работа будет Москвой заморожена. Просчитав последствия, Валионис этот вопрос поднимать не стал. Ландсбергис в последние месяцы перед выборами лишился еще нескольких пунктов своего рейтинга и у избирателей, и у литовского бизнеса, а закон несколько лет оставался пустым документом. А вот сейчас, на фоне развивающихся торгово-экономических отношений с Литвой местный сейм вновь реанимирует эти претензии.

Непоследовательная позиция исполнительной власти по комплексу проблем взаимоотношений со странами Прибалтики негативно сказывается на восприятии России в самих Латвии, Литве и Эстонии и, конечно, на восприятии проживающих в регионе соотечественников, на том, какую позицию по важным для нас вопросам в этой части мира занимают США, ЕС, отдельные европейские страны, как свои подходы к ведению дел в Прибалтике формулирует российский бизнес.

Другими словами, необходимо выстраивать нашу политику так, чтобы Запад в целом понимал: если он берется осуществлять экспансию в жизненно важных для России регионах без учета ее интересов, он должен быть готовым испытать все негативные последствия такого расширения, и мы помогать ему в их преодолении не будем. Хотите держать у власти в Прибалтике ультранационалистов - не надейтесь, что мы признаем их демократами и приемлемыми партнерами по переговорам; ставите территорию новых союзников под свой тотальный контроль, в том числе и с точки зрения регулирования транзита, - не обижайтесь, что мы делаем выбор в пользу альтернативных транзитных маршрутов; осваиваете имеющуюся и создаете новую военную инфраструктуру - мы можем пересмотреть принятые в конце 1990-х односторонние меры по сокращению вооруженных сил и вооружений на Северо-Западе России; не готовы серьезно содействовать исправлению неблагополучной ситуации с правами человека и национальных меньшинств в известных странах (напомню, что в Латвии, например, перечень различий в правах постоянных жителей-граждан и постоянных жителей-неграждан насчитывает более 60 позиций, причем до трети из них - ограничения социально-экономического характера) - готовьтесь к серьезной критике этих явлений в международных организациях с акцентом на то, что речь идет о нарушениях на территории ЕС и т.п.

Что касается наших интересов, то на среднесрочную перспективу в главном сформулировал бы их так: иметь на нашей западной границе государства, максимально транспарентные в военной сфере, ориентированные на тесные политические и развитые экономические отношения с Россией, обеспечивающие российскому бизнесу благоприятные, без угрозы политических ограничений условия для транзитных экспортных операций и для деятельности на своей территории, уважительно относящиеся к нашим интересам на постсоветском пространстве, преодолевшие в своих политических элитах болезнь национализма и русофобии, обеспечивающие на этой основе равные права всем своим постоянным жителям и национально-языковым общинам. Перечисленное достижимо, надо только ясно поставить задачи и под них выстраивать политику 'оптимизации окружающего пространства' во всех областях - политической, военной, экономической, информационной, культурной, других. Причем такая стратегическая линия, уверен, пойдет на благо не только России, но и самим прибалтийским странам и народам.

- Как Вы оцениваете нынешнюю политику России по отношению к странам-бывшим республикам? Какие ошибки допускает российская сторона? Как Россия должна защищать права русскоязычных граждан в этих странах (в Прибалтике, в частности)?

- Хотел бы отметить, что наша внешняя политика несет в себе отпечаток непоследовательности. Есть ряд жестких заявлений и сигналов, свидетельствующих о желании руководства России восстановить влияние нашей страны в мире и, в частности, в ближнем зарубежье. За последнее время мы слышали немало напористых формулировок и правильных слов, однако в практических делах этого напора не чувствуется или он приобретает отталкивающие формы. Зачастую методы и способы внешнеполитических и геоэкономических действий России как раз и создают натянутость в отношениях с соседями. Я убежден, что акцент работы России на постсоветском пространстве должен делаться на позитивных способах воздействия, а не на мерах негативного, принудительного характера, как это, например, происходило в отношении Белоруссии.

В защите интересов российских граждан за рубежом, особенно когда речь заходит о действительно крупных вопросах – гражданских правах, праве на сохранение национальной самобытности и формировании чувства принадлежности к великому в истории и культуре народу, к сожалению, проявляется нерешительность и непоследовательность, либо отдание предпочтения деловым или конъюнктурным политическим предпочтениям. В этой связи, на мой взгляд, следует принять закон о русском народе как разделенной нации, обеспечить максимальные условия для желающих переехать в Россию на постоянное место жительства, усилить работу в международных организациях, активизировать взаимодействие с правозащитными структурами. Мы должны понимать, что защита русских и представителей других народов России за рубежом – это наша обязанность, при этом наш интерес состоит в том, чтобы с организациями соотечественников наладились подлинно партнерские отношения. Порой они лучше нас формулируют задачи национального объединения. И в этом смысле главная поддержка соотечественников, стимул для проявления их созидательной активности – это сильная и благополучная Россия.

Подготовила Любовь Шарий

Версия для печати