27.06.2007 | Сергей Маркедонов

Южная Осетия: агрессивное миротворчество Тбилиси

Президент Грузии Михаил Саакашвили продолжает свое «агрессивное миротворчество». 21 июня 2007 года стало известно об одностороннем решении главы Грузинского государства расторгнуть Соглашение между правительствами России и Грузии о взаимодействии в восстановлении экономики Южной Осетии и возвращении беженцев. А накануне Стамбульского саммита ОЧЭС (Организации Черноморского Экономического Сотрудничества) официальный Тбилиси предложил Москве еще одну «агрессивную мирную инициативу». Российские власти должны полностью отказаться от поддержки Эдуарда Кокойты взамен на то, что Грузия снимет свое вето на пути РФ в ВТО.

Напомним, что это Соглашение о восстановлении Южной Осетии было подписано 23 декабря 2000 года. Сам термин «агрессивное миротворчество» придуман не российскими политиками или публицистами. Это весьма удачное определение (или его вариант «агрессивные мирные инициативы») появилось в Тбилиси. Выступая на международной экспертной конференции по урегулированию грузино-осетинского конфликта (состоялась в июне 2005 года в Батуми) грузинский лидер заявил: «Мы не намерены держать конфликты в «замороженном» состоянии. Я не намерен ждать сто лет до завершения этого вопроса, поэтому мы будем очень агрессивными в поисках мира». Тогда грузинский лидер не в своем эмоциональном выступлении не стал говорить о том, что «разморозка» грузино-осетинского мирного процесса в 2004 году (вызванная нежеланием кое-кого в Тбилиси «ждать сто лет») стоила жизни 16 грузинским военнослужащим. Другим же последствием тогдашней «разморозки» стала деградация мирного процесса. Сегодня механизм, запущенный три года назад просто продолжает работать. Иногда он набирает обороты (как это было в течение 2004-2005 и практически всего 2006 года). Иногда обороты сбавляются (как это происходило после ноября 2006 года, после того, как был запущен проект «альтернативной» Южной Осетии). Однако сам механизм «разморозки» конфликта никто в Тбилиси останавливать не хочет. Новая порция политического «антифриза» была добавлена на прошлой неделе.

Указ о выходе из Соглашения от 23 декабря 2000 года Саакашвили пописал еще в 20 апреля 2007 года, но российской стороне об этом решили до поры до времени не сообщать (более чем странная позиция государства, стремящегося выйти из двустороннего Соглашения). О существовании этого акта стало известно после его публикации в грузинском «Законодательном вестнике» 21 июня 2007 года. Стремление Грузии всячески представить позицию России как спонсора непризнанных республик понятно и логично. Более того, можно сказать, что подобные выводы оправданы, хотя в то же самое время нельзя забывать, что причиной конфликта не являются «происки Кремля». Однако решение Тбилиси расторгнуть такое Соглашение – это удар не только по российской стороне. Это еще и удар по международным проектам оказания помощи в восстановлении Южной Осетии.

Все дело в том, что механизм российского-грузинского Соглашения о восстановлении Южной Осетии предполагал и международное вовлечение в процесс мирного урегулирования (та самая «интернационализация», о которой так любят говорить в Грузии). Речь идет в данном случае о финансовом вспомоществовании европейских государств и США в процессе восстановления социально-экономической инфраструктуры Южной Осетии. Например, 14 июня 2006 года в Брюсселе прошла конференция стран-доноров, на которой было определено финансирование различных проектов в «мятежной республике». В ходе этой конференции доноры договорились выделить помощь конфликтному региону в размере 7,8 млн. евро. При этом крупнейшими донорами стали Европейская Комиссия (а Европа вообще на сегодня является одним из крупнейших доноров для восстановления замороженных «горячек точек» в СНГ), а также США и Бельгия. Но фокус то в том, что данные средства могут и должны распределяться при помощи механизмов двустороннего российско-грузинского соглашения. Так было и с предыдущими «донорскими операциями». При этом заметим, что этничность для доноров не является определяющим фактором. Следовательно, принимая решение о выходе из двустороннего соглашения, Грузия ставит под сомнение и любую международную финансовую помощь Южной Осетии. Таким образом, Тбилиси наносит удар не только по спонсору «агрессивного сепаратизма». Вряд ли к таковым можно отнести Бельгию и уж тем паче Еврокомиссию с США.

Конечно, на это можно возразить, что страны- доноры (те же Штаты) могут помогать Южной Осетии (или отказаться от такой помощи) и без России (и без российско-грузинских договоренностей). Однако для этого потребуется время для создания нового механизма (включая и многочисленные бюрократические согласования и проволочки). Грузия, среди прочего, заинтересована и в том, чтобы вызвать социально-экономические трудности в Южной Осетии. Тогда, глядишь, придет и недовольство политикой Кокойты. Логика понятна. Но возникает непраздный вопрос: «Приблизит ли новая «агрессивная мирная инициатива» Тбилиси Грузию к разрешению конфликта с Южной Осетией?» Скорее всего, Тбилиси вместо того, чтобы отправить осетинам позитивный «сигнал» лишь поспособствует тому, что Цхинвали будет смотреть на Россию с еще большими надеждами. Это же приведет к тому, что популярность Кокойты еще более усилится. Сегодня грузинские власти не контролируют «Цхинвальский регион», а потому Россия может помогать «агрессивным сепаратистам» и без согласия президента Грузии. «Тбилиси, расторгая соглашение, надеется оставить Цхинвали без этой помощи, без российской поддержки. Не хочу комментировать такое желание Грузии, хочу лишь сказать, что реализовать его не получится, мы всегда сможем прийти на помощь нашим братьям», - заявил североосетинский сопредседатель Смешанной контрольной комиссии (СКК) по урегулированию грузино-осетинского конфликта Мурат Тхостов. Добавим к словам Тхостова, что такая помощь будет оказана, даже если позиция официальной Москвы не будет однозначно проосетинской.

Другое дело, что сами грузинские власти лишают себя еще одного мирного механизма для участия в разрешении конфликта. Ведь если Грузия не участвует в восстановлении социальной и экономической инфраструктуры Южной Осетии, значит, она фактически не считает эту территорию своей. Шаг за шагом (начиная с 2004 года) Тбилиси сжигает все мосты, которые соединяли Грузию и «Цхинвальский регион».

За три годы благодаря «агрессивному миротворчеству» Тбилиси контакты между грузинами и осетинами (на уровне мелкого бизнеса и простых человеческих отношений) были сведены до минимума. А ведь до этого в отличие от Абхазии Южная Осетия демонстрировала пример успешного продвижения мирного процесса. В мае 1996 г. был подписан «Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте», а в феврале 1997 г. «Порядок добровольного возвращения беженцев и вынужденных переселенцев в места прежнего проживания в Южной Осетии и во внутренних районах Грузии». Был создан спецкомитет по возвращению беженцев. И, наконец, Соглашение от 23 декабря 2000 года, которое предусматривало не только двусторонние меры по восстановлению республики, но и международное участие в этом процессе. Интересным экономическим явлением в регионе стал Эрнетский рынок. По словам экспертов «Кавказского узла», «этот огромный оптовый рынок на границе Южной Осетии и Грузии, начал действовать в начале 90-х годов, а к 1999 году стал одним из крупнейших пунктов товарообмена из действовавших на Кавказе. Здесь происходил оптовый обмен товарами, ввозимыми из России и Южного Кавказа. Участниками бизнеса являлись представители практически всех регионов Северного и Южного Кавказа. Налоговые сборы от существования рынка поступали как в бюджет Южной Осетии, через которую грузы провозились из России и обратно, так и в бюджет Горийского района Грузии, на территории которого находилась часть рынка и куда ввозились поступающие из России товары. По оценкам экспертов, с конца 90-х годов Эргнетский рынок был главным фактором сближения грузинского и осетинского сообществ». Теперь и этот механизм не действует. Вместо него говорят и действуют «агрессивные миротворцы».

В прочем, у Саакашвили есть своя логика. С ноября 2006 года Тбилиси реализует проект «альтернативная Южная Осетия» (хотя его подготовка началась еще раньше). Для этого проекта Тбилиси готовит и необходимое финансирование, и политическое прикрытие. Вспомним хотя бы «мандариновый кризис» в начале 2007 года. Тогда у «альтернативщиков» оказались большие суммы для компенсаций осетинским бизнесменам, пострадавшим от перекрытия «мандаринового коридора» российскими таможенниками и пограничниками. Скорее всего, такие суммы Тбилиси будет выделять «куртинской администрации» («альтернативная Южная Осетия» базируется в селе Курта) и далее. Таким образом, вместо реального мирного процесса Тбилиси создает виртуальную «свою Южную Осетию». Проблема только в том, что со «своими» удастся быстро договориться (и уже удалось), но это никоим образом не сделает лояльными гражданами Грузии тех, кто проживает на территории «безальтернативной Южной Осетии».

Михаил Саакашвили не раз говорил о своей готовности к мирной реинтеграции Южной Осетии. Недавно на саммите ГУАМ в Баку он даже заявил, что в Грузии «не только предоставят автономию для юга Осетии, но также зарезервировали для осетин места во всех государственных и правительственных органах и ведомствах». Только каких осетин имел в виду грузинский лидер? «Своих», которые сотрудничают с Тбилиси в селе Курта, или тех, кто представляет «Цхинвальский регион»? А может быть, речь шла о всех осетинах вне зависимости от политических пристрастий? И если все места уже зарезервированы, то что мешает Тбилиси восстановить ликвидированную еще Гамсахурдиа Юго-Осетинскую автономию? И когда наступит для этого благоприятное время? Однако, что бы ни имел в виду Михаил Саакашвили, его действия свидетельствуют об одном. Грузинский лидер не видит никакого интереса в переговорах с Цхинвали. Не желая говорить с «марионетками Кремля», он предпочитает вести диалог со своими собственными марионетками. Наверное, с эстетической точки зрения такие переговоры приятнее. Только приближают ли они мирное разрешение грузино-осетинского конфликта?

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати