12.09.2005 | Алексей Макаркин

НОВЫЙ КУРС ИЛИ НОВЫЙ СТИЛЬ?

Экономические инициативы Владимира Путина по реализации национальных проектов можно назвать "новым курсом", как это сделали многие СМИ. С той только принципиальной оговоркой, что "новый курс" не противоречит старому, а должен "упаковать" его в новую оболочку, более приемлемую для российского общества. Это особенно важно накануне нового избирательного цикла.

После президентских выборов 2004 года "повестка дня" власти и общественные ожидания в значительной степени разошлись. Общество ждало от власти популярных мер, направленных на то, чтобы сделать более справедливым распределение сверхдоходов от экспорта нефти (пресловутой "нефтяной ренты", изъять которую в пользу общества предлагали многие участники парламентских выборов). Для общества важны не макроэкономические показатели, а конкретные результаты, которые россияне получают от роста ВВП.

Власть же сразу же после выборов инициировала принятие весьма непопулярных законопроектов о монетизации льгот, которые были проведены через парламент в течение короткого времени. Обществу так и не было внятно объяснено, почему государство идет на подобные меры в условиях роста ВВП и нефтяных цен. Невнимание к социальной психологии в значительной степени и привело к массовым акциям протеста, накал которых был сбит далеко не сразу и только в результате значительных денежных "вливаний".

Отметим, что монетизация является лишь наиболее известной, но все же далеко не единственной непопулярной реформой - кроме нее, на очереди реформы здравоохранения, образования, ЖКХ. Лимит реформ, не затрагивающих напрямую интересы массовых групп, исчерпан в период первого срока Владимира Путина, когда проходила реализация "повестки дня" 90-х годов. Однако и останавливать полностью реформаторский процесс власть не может. Одно дело - реформа "Газпрома", которая откладывается не в последнюю очередь из-за того, что речь идет о традиционном "кошельке" избирательных кампаний (а также об одном из возможных мест работы нынешнего президента после завершения срока его полномочий). И совсем другое - реформы социального сектора, который находится в состоянии "полуразвала", но любые серьезные преобразования в нем существенно затрагивают интересы массовых групп.

Поэтому возникает проблема подачи реформ в публичном пространстве, если не сущностного, то хотя бы публичного сближения властной и общественной "повесток дня". К тому же требование принятия популистских решений за счет нефтяных сверхдоходов носит практически консенсусный характер. На этом настаивают и общественное мнение, и представители регионов, и отраслевые лоббисты, и думские депутаты, включая членов "Единой России".

Правда, о едином фронте речь идет лишь в вопросе о необходимости смягчения финансовой политики в принципе, а по конкретным направлениям существуют серьезные разногласия. Даже само понятие "национальные проекты" трактуется по-разному. Одни (в первую очередь, представители отраслей) полагают, что речь идет о высокозатратных инфраструктурных проектах, другие считают, что необходимо "вкладывать в человека", что снижает возможности для коррупции, а также облегчает реализацию социальных реформ. Кроме того, именно такое вложение средств выглядит более выгодным с пиаровской точки зрения - "вложения в человека" могут иметь конкретный эффект для значительных групп избирателей.

По сути дела, впервые власть пошла на то, чтобы отчетливо и ярко высветить именно позитивные стороны реформ (не называя при этом их прямо), которые способны улучшить (а не "не ухудшить") социальное положение отдельных групп населения. Ранее между "позитивом" и "негативом" выстраивался определенный баланс, упор делался на вынужденном характере предпринимаемых мер. Теперь найдено паллиативное решение - отказ от реформ принципиально невозможен, но принципиально меняется стиль их подачи. Речь идет о новом стиле власти, выработанном с учетом негативного опыта монетизации.

Этот фактор особенно важен в условиях предстоящих парламентской и президентской избирательных кампаний. Тем более, что Владимир Путин явно не хочет баллотироваться на новый срок, а это осложняет задачу власти: преемник не сможет автоматически получить весь нынешний путинский рейтинг. Таким образом, власть должна подойти к президентским выборам в максимально комфортной для общества ситуации. А в течение последних месяцев начались слухи о том, что думские выборы могут состояться уже в 2006 году - для того, чтобы развести во времени две избирательные кампании. И, возможно, для того, чтобы иметь возможность пересмотреть сценарий президентских выборов в том случае, если на парламентских произойдет непредвиденный сбой. О варианте переноса выборов упомянул, в частности, Михаил Касьянов в интервью РЕН-ТВ.

Понятно, что само слово "реформа" изрядно дискредитировано негативным опытом 90-х годов, и придать ему в глазах россиян позитивный смысл не может даже сохраняющийся высокий уровень популярности президента. Остается перенести центр тяжести с реформ на их "упаковку", которая должна приобрести социально ориентированный характер и, по возможности, не быть непосредственно связаннной в общественном мнении с самими реформами. Последние должны реализовываться как сугубо "технические" мероприятия, растянутые во времени и не занимающие много места в публичном пространстве. К "упаковке" же, напротив, привлекается максимальное общественное внимание.

Не случайно для презентации инициатив Путина был выбран наиболее торжественный формат: они были оглашены в присутствии членов правительства, руководства парламента и Госсовета. Инициативы касаются целого ряда проблем, действительно волнующих общество. Речь идет о повышении зарплат медицинских работников, учителей, ученых, внедрении новых технологий в области здравоохранения, улучшении качества отечественного образования, расширении объемов жилищного строительства, развитии газификации села и других пиаровски выигрышных проектах.

Ранее часть этих проектов хотела озвучить "Единая Россия" в виде бюджетных поправок, но Кремль не дал ей такой возможности. Бюджетные поправки не вызвали бы такого публичного эффекта, как в случае с президентским выступлением, а ликвидация института депутатов-одномандатников снижает значение поправок, касающихся конкретных региональных программ (школ, больниц и др.). Кроме того, результат "партии власти" на будущих выборах прямо зависит от авторитета президентской власти, так как основная часть избирателей "Единой России" голосует за нее как за "партию Путина". Выдвигая популярные инициативы, действующий президент "работает" и на себя, и на своего преемника, и на партию.

Все эти проекты будут находиться под контролем президентского совета, который должен возглавить лично Путин, а его членами станут "представители всех уровней власти, местного самоуправления, основных политических сил", а также экспертных и деловых кругов. СМИ уже высказали предположение, что президент чуть ли не создает альтернативу действующему правительству. Такая точка зрения вряд ли обоснованна - создаваемый орган по определению не будет носить распорядительного характера, а сами проекты составляют лишь незначительную часть федерального бюджета. Речь идет об органе, который должен дать общественную легитимацию экономической политике российской власти и "вписаться" в ряд других органов, которые созданы (или создаются) в последние годы и не предусмотрены Конституцией: таких как Госсовет и Общественная палата.

Очевидно, что все эти органы, в той или иной степени замкнутые на президенте, создают основу для элитного консенсуса, необходимого для реализации сценария преемничества, обеспечивают рост влияния президента на различные стороны экономической и общественной жизни, что особенно важно накануне выборов для максимально комфортной передачи власти.

Кроме того, инициативы президента вписываются в стилистику его работы с кабинетом Михаила Фрадкова (ранее Путин дал поручения кабинету министров, вытекающие из послания Федеральному собранию). Президент вводит элементы внешнего управления правительством, но вовсе не собирается подменять его, в том числе и брать на себя ответственность за конкретные болезненные проблемы. Президент формулирует задачи и контролирует их исполнение, но не занимается рутинной работой, которая и составляет большую часть функций кабинета.

Можно проследить, как "новый курс" дополняет "старый", расставляя заново акценты. Так, повышаются зарплаты не всем врачам, а лишь отдельным их категориям - участковым терапевтам, врачам общей практики, педиатрам. Обращает на себя внимание, что врачи общей практики - это одни из главных фигурантов не слишком популярной "зурабовской" реформы здравоохранения. Целый ряд специалистов в области медицины (включая знаменитого доктора Леонида Рошаля) обращают внимание на то, что эти "врачи-универсалы" будут вытеснять профильных специалистов. Теперь именно им резко повышают зарплаты, что должно стимулировать переквалификацию окулистов и отоларингологов во врачей общей практики - тем более, что этот процесс протекает в ускоренном режиме. Важен тот факт, что в президентский список попали педиатры - это, видимо, следствие активной кампании, которую развернули детские врачи в защиту своей идентичности (ранее планировалось, что врачи общей практики должны лечить всех больных, вне зависимости от возраста).

Повышение зарплат врачам - наиболее яркая и часто цитируемая президентская инициатива. Что касается аналогичных мер в отношении учителей, то они также не только не противоречат реформаторскому курсу, а, напротив, вполне ему соответствуют. Установление дополнительного денежного вознаграждении за классное руководство (существовавшего в советское время и, разумеется, не забытого многими педагогами), а также выплата премий десяти тысячам лучших из них связываются с переходом уже в течение 2006 года к нормативному финансированию учебного процесса, при котором бюджетные средства следуют "за учащимися". Таким образом, реформа образования будет продолжена, а конкуренция среди школ и самих учителей может существенно вырасти, как и было задумано ее авторами.

Повышение доходов ученых, как уже отмечалось раньше, будет сопровождаться уменьшением их числа (в выступлении президента говорится в смягченной форме о "некотором сокращении количества бюджетных ставок"). Кроме того, Минобрнауки разрабатывает планы ограничения возможностей для ученых, получающих повышенную зарплату, работать за пределами России: судя по всему, это станет "ложкой дегтя" для научных работников.

Расширение объемов жилищного строительства и развитие ипотечных схем неразрывно связаны с реформой ЖКХ, о которой в выступлении президента было сказано немного и с "популярной" стороны - о необходимости демонополизации в этой сфере. Однако практически одновременно с обнародованием президентских инициатив было выпущено постановление правительства, предусматривающее стопроцентную плату за квартиру и коммунальные услуги с 2006 года. Но если выступление Путина обсуждалось много и подробно, то тема реформы ЖКХ (никак не менее общественно значимая) отнюдь не заняла сопоставимого места в информационном пространстве.

Разумеется, "новый стиль" сталкивается существенным набором рисков.

Во-первых, не исключено, что президентские инициативы станут поводом для роста и так существующих разногласий в системе исполнительной власти - тем более, что глава государства, настаивая на повышении зарплат, в то же время в очередной раз солидаризировался с Минфином в вопросе проведения эффективной антиинфляционной политики.

Во-вторых, возможен инфляционный риск. Очевидно, что речь идет о достаточно затратных проектах (только в 2006 году на них предполагается израсходовать более 100 млрд руб.), что может привести к дополнительному росту инфляции - особенно, когда речь идет о зарплатах, которые усилят давление на потребительский рынок. Также возможно, что увеличение зарплат в одних бюджетных отраслях вызовет существенный рост ожиданий в других. Так, СМИ уже обратили внимание на странную ситуацию, при которой медсестра сможет зарабатывать больше директора провинциальной школы. Повышение доходов отдельных категорий "бюджетников" могут привести к аналогичным процессам и в негосударственной сфере - сработает "эффект домино".

В-третьих, несмотря на приоритет "вложений в человека", часть сформулированных президентом задач все же носит потенциально коррупционно опасный характер - например, когда речь идет об инвестициях в переоснащение медицинской сферы.

В-четвертых, как свидетельствует исторический опыт, любая позитивная идея может быть до неузнаваемости искажена на уровне исполнителей.

Президентские инициативы свидетельствуют о том, что власть прекрасно осознает существование в обществе ожиданий, которые можно охарактеризовать как "левый поворот", но и стремится возглавить его, переведя в выгодное для себя русло. Если с точки зрения оппозиции, "левый поворот" означает новые перспективные возможности для оппонирования власти, то для самой власти - шаг навстречу общественному запросу на эффективную социальную политику. В отличие от оппозиции, у нее для этого больше возможностей в виде федерального бюджета и сохраняющегося весьма высокого авторитета в обществе. При этом говорить о "новом курсе" было бы неверно, новый же стиль означает, что "левый поворот" (в понимании власти) реализуется не в виде антиреформаторской альтернативы, а, напротив, должен обеспечить рост общественной поддержки политики государства в условиях продолжения "старого курса", хотя и с перестановкой акцентов в публичном пространстве.

Версия для печати