14.11.2005 | Татьяна Становая

БЕСПОРЯДКИ ВО ФРАНЦИИ: НОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ ЕВРОПЫ?

Прошедшая неделя ознаменовалась беспрецедентными беспорядками во Франции: иммигранты поджигали автомашины, громили магазины, школы, детские сады, в редких случаях страдали даже церкви. Частично и в гораздо меньших масштабах беспорядки имели место также в Германии, Бельгии, Греции. 7 ноября президент Франции разрешил мэрам городов вводить комендантский час. Фактор мигрантов может обернуться для Европы одной из самых острых проблем на ближайшие десятилетия, а также резко повысить популярность националистически настроенных политических сил.

Беспорядки начались после того, как 27 октября двое подростков погибли от удара током. Утверждают, что они пытались скрыться от полиции, заподозрившей их в попытке ограбления. После этого в пригороде Парижа начались беспорядки. Основными методами борьбы стали поджоги автомобилей. Зафиксированы случаи поджога церквей, детских садов, школ, магазинов. География беспорядков только по Франции покрыла практически всю территорию страны: случаи ночных погромов установлены в 274 городах. Через неделю после начала беспорядков, случаи поджогов автомобилей были зафиксированы под Берлином и в пригороде Брюсселя. Основными участниками акций являются арабы, выходцы с мусульманского востока.

Первоначально власти Франции заняли выжидательную позицию в отношении сложившей ситуации. Президент Франции, судя по всему, рассчитывал на то, что со временем беспорядки утихнут сами собой. Лишь после того, как вся Франция оказалась под ударом погромщиков, власти начали предпринимать усилия по подавлению беспорядков. Было созвано заседание Совета безопасности Франции, Национальное собрание также приступило к обсуждению кризиса в стране. Министр юстиции объявил, что страна находится "на грани мятежа". Совет министров принял 8 ноября решение ввести в действие закон о чрезвычайном положении, согласно которому региональным властям, в частности, дается право вводить комендантский час. Многие руководители городов сразу же воспользовались этим правом.

Беспорядки во Франции поставили перед всей Европой дилемму: является ли это следствием политики чрезмерной толерантности и политкорректности или это полный провал политики интеграции. Наблюдатели, общество и политики разделились на две части: одни считают, что необходимо ужесточать отношение к мигрантам и применять против них "адекватные" меры, другие - что необходимо налаживать диалоги культур и попытаться понять другую сторону. Первую позицию пытается "монополизировать" Национальный фронт Ле Пена. В самом правительстве ужесточение курса отстаивает (разумеется, в значительно более умеренном варианте, чем националисты) глава МВД Франции Николя Саркози, вторую - президент Франции, его сторонники, а также левые партии.

Подобный "раскол" во властной элите Франции возник в первые же дни беспорядков, что усугубило ситуацию. Сразу после первых погромов министр внутренних дел Франции Николя Саркози призвал "избавить пригороды Парижа от отбросов". Однако сдержанная позиция политического руководства страны не позволила главе МВД действовать жестко. Президент Франции Жак Ширак заявил, что "закон должен твердо применяться в условиях диалога. Отсутствие диалога и неуважение законов могут привести к опасной ситуации". Более того, в течение десяти дней президент Франции занимал выжидательную позицию.

Во многом именно такая противоречивость позиций властей и привела к тому, что беспорядки стали разгораться: жесткое заявление Саркози лишь усилило мотивацию активистов беспорядков, а выбранная главой МВД жесткая линия осталась только на словах. Подогрев настрой зачинщиков беспорядков, МВД оказалось со "связанными руками" и без возможности в должной мере реагировать на ситуацию. Все это стало следствием различия политических интересов внутри властной элиты Франции.

Напомним, что в мае этого года президент Франции Жак Ширак принял отставку правительства Жан-Пьера Раффарена. Новым премьером стал Доминик де Вильпен, умеренно консервативный соратник президента Жака Ширака, экс-глава сначала МИД, потом МВД. Тогда Саркози назывался одним из самых вероятных преемников Ширака, но одновременно и одним из его конкурентов.

Глава МВД Николя Саркози, будучи самым популярным политиком среди представителей правящей партии "Союз народного движения", является и одним из самых перспективных кандидатов на пост президента в 2007 году. Тем самым Саркози становится и наиболее опасным конкурентом для действующего президента (а вернее - его преемника Доминика де Вильпена).

Жак Ширак находится у власти последний срок: в 2007 году состоятся президентские выборы, к которым ему необходимо создать уже полноценного преемника. Трамплином для этого и является пост премьера. Однако, учитывая тот факт, что правительство Франции вынуждено проводить непопулярные реформы, президент не спешил с назначением своего претендента на роль преемника. Изменения в эти планы внес провал референдума по проекту Конституции ЕС. Тогда Ширак был вынужден сменить премьера: им стал Доминик де Вильпен, которого и называют наиболее удобной для Ширака кандидатурой на пост президента.

Теперь конкуренция между ними усиливается на фоне беспорядков: Саркози попытался сразу взять ситуацию в свои руки, пойдя на жесткие меры и используя весьма резкую риторику. Однако, возможно, такая политика министра показалось президенту не только неадекватной и нетерпимой, но и опасной с политической точки зрения. Президент изначально предпочел линию компромисса, а заявление Саркози об "отбросах" было резко раскритиковано в СМИ. Многие наблюдатели заговорили о том, что беспорядки станут началом конца политической карьеры министра внутренних дел. С первых же дней беспорядков началась сильнейшая борьба вокруг Саркози: либо он должен был стать ответственным и виновным в ситуации, либо он жестко подавляет "мятеж" и выходит победителем.

Тем не менее, по данным СМИ, рейтинг Саркози и после погромов продолжает оставаться на очень высоком уровне, составляя около 57%. Введение в действие декрета о ЧП поддержало, по данным опроса, 71% населения. Судя по всему, во Франции сохраняется серьезное противоречие между официальной, очень сдержанной, позицией в отношении иммигрантов и "бытовым" отношением к иностранцам-мусульманам.

Мусульманская община Франции - самая крупная в Западной Европе. Сегодня приверженцы ислама по разным оценкам составляют от 5 до 10% населения Франции. Это 6-7 миллионов человек. Половина из них являются иммигрантами, остальные родились уже во Франции. Около двух третей "новых граждан" Франции поставляют пять стран: Марокко, Алжир, Тунис, Португалия и Турция. Большая часть потока исламской миграции идет из бывших французских колоний.

Главная проблема для "новых граждан" носит социокультурный характер. Большинство из тех, кто сегодня выходит по ночам на погромы, имеет гражданство Франции и, в отличие от своих родителей, сравнивают свои возможности не с теми, что дает им их Родина, а с теми, которые имеют коренные французы.

Однако реализовать свои права им по многим причинам оказывается невозможно. Усугубляются социальные противоречия между дешевой и высокооплачиваемой рабочей силой. Иммигранты, в большинстве случаев могут рассчитывать только на низкооплачиваемую работу: такие условия диктует рынок. Более того, число рабочих мест сокращается, проблема безработицы для Франции стала одной из самых острых: многие крупные производства последнее время сокращают персонал. В эмигрантских кварталах крайне высока степень криминализации. Политическая толерантность и политкорректность в Европе входит в противоречие с интересами экономики, которая не в состоянии "переварить" всю поступающую рабочую силу в соответствии с ее растущими потребностями на фоне интеграции.

Все это накладывается и на проблему культурной адаптации. "Новые граждане" селятся обособленно, преимущественно в эмигрантских кварталах, что отчуждает их и географически. Широко известен скандал вокруг запрета на ношение мусульманских платков (хиджабы) в школах - это вызвало резкое неприятие со стороны мусульманской общины. Хотя для Франции недопущение религии в образовательные учреждения - сложившаяся практика. С одной стороны, для мусульман "открываются двери", но, с другой стороны, им не дают быть в полной мере мусульманами.

Большое число иммигрантов-мусульман является раздражающим фактором для коренных французов, и недовольство постепенно растет. Об этом свидетельствует результат президентских выборов во Франции в первом туре в 2002 году: тогда во второй тур наряду с Шираком, получившем 19%, вышел лидер ультраправого Национального фронта Жан-Мари Ле Пен с 17%. Правда такой успех, напугавший тогда Европу, не получил продолжения. На парламентских выборах партия Ле Пена не получила ни одного мандата, что, правда, было связано с особенностями мажоритарной системы выборов. Во Франции практически весь политический класс выступает против партии Ле Пена: именно после 1986 года, когда он получил 10% голосов избирателей, было принято решение об отмене выборов по пропорциональной системе. При мажоритарной системе, ультранационалисты могут рассчитывать лишь на победу в первом туре: во втором туре даже социалисты готовы объединяться с правыми ради недопущения победы представителя Национального фронта.

В то же время популярность партии Ле Пена в обществе очень высока. И он, безусловно, будет использовать беспорядки как очень удобный повод для актуализации националистических идей. Таким образом, главная политическая проблема для Франции сейчас состоит в том, кто возглавит условную "партию порядка"?

Пока эту функцию может выполнить Николя Саркози, ориентируясь на опыт Шарля де Голля в мае 1968 года. Тогда на фоне молодежных протестов де Голлю удалось восстановить порядок за счет поддержки со стороны среднего класса. Ситуация была гораздо хуже, чем та, что сложилась сегодня.

Во-первых, студенты получили поддержку левых партий.

Во-вторых, они выдвигали политические лозунги и требовали отставки президента.

Сейчас же погромщики не пользуются ничьей поддержкой и их методы борьбы носят даже не религиозный, а преступный характер.

Показательно, что одна из крупнейших исламских групп Франции издала фетву с осуждением беспорядков, после того как власти страны высказали предположение, что исламисты могут быть причастны к вспышкам насилия в бедных пригородах по всей стране. "Любой мусульманин, надеющийся на милость божью и искупление грехов, не должен участвовать в уничтожении частной или государственной собственности и участвовать в нападениях, которые могут угрожать чьей-либо жизни", - говорится в фетве Союза французских исламских организаций. В то же время видный религиозный деятель, глава Французского совета мусульманского культа Далиль Бубакер, личный друг президента Ширака, напротив, осудил появление фетвы как таковой. Он заявил, что беспорядки не имеют к религии никакого отношения и единственный способ урегулировать кризис - заставить молодежь следовать французским законам.

Погромщики не выдвигают ни политических, ни социальных, ни религиозных требований. Они оказываются в общественном мнении обычными бандитами, а не представителями той или иной религиозной конфессии или социального класса. Поэтому главной проблемой становится отсутствие посредника, способного вести переговоры с бунтующими. Это и понятно: погромщики действуют по принципу банды: инициаторами погромов являются преимущественно люди с криминальным прошлым, но к ним стихийно присоединяется арабская молодежь.

Тем не менее, если власти стараются изъять религиозный и этнический компонент из трактовки событий во Франции, то политические оппоненты, напротив, обращают на них внимание. Так, левые говорят о проблемах провала политики интеграции. Проблема мигрантов является очень удобной "площадкой" и для Ле Пена. Как ни парадоксально, но перед президентом Франции сейчас стоит тупиковый выбор: либо поддержка своего политического конкурента Саркози, либо создание условий для популяризации ультраправых.

Для России события во Франции также имели весьма важное политическое значение. Все СМИ и многие политики заговорили о том, возможно ли повторение подобного и в России.

Надо сказать, что в России также традиционно велики диаспоры из стран бывшего СССР. Однако здесь есть свои особенности: диаспоры живут по клановому принципу и наиболее влиятельные и авторитетные ее представители часто встроены во властную и бизнес-элиту. Это означает, что они не заинтересованы в конфликтах с властью, а клановый характер отношений внутри диаспор не позволяет отдельным ее представителям действовать в обход мнения авторитетов.

Тем не менее, разговоры о том, что в России должно произойти то же самое, что и во Франции получили широкое распространение. С таких позиций выступают преимущественно националисты - Движение против нелегальной миграции, НБП, РНЕ, а также более респектабельные, представленные в парламенте, силы: ЛДПР, "Родина".

События во Франции могут оказать влияние и на ход избирательных кампаний в Мосгордуму. Так, резко повысилась значимость темы "чужих" в Москве. Скандальным оказался предвыборный ролик партии "Родина", в котором содержится призыв "очистить город от грязи" с явным намеком на "лиц кавказской национальности". В то же время мэр Москвы, который также возглавил список "Единой России" на выборах, заявил, что московские власти не допустят в российской столице беспорядков, подобных тем, что происходят сейчас в пригородах Парижа и в некоторых других европейских городах. По словам мэра, "нам необходима бдительность и решимость, чтобы не допустить разгула политических, маргинальных и антисоциальных сил в нашей стране и в нашем городе". "Я с полным основанием утверждаю, что мы не допустим в Москве ничего подобного", - подчеркнул Лужков. Одновременно значительно повышается внимание и к российским националистам, которые 4 ноября, в День народного единства, устроили трехтысячный митинг.

Беспорядки во Франции существенно усилили социальный заказ на порядок. Причем это касается не только Франции, но и всей Западной Европы. Действующим властям придется так или иначе реагировать на это для того, чтобы не допустить популяризации ультраправых. Судя по всему, единственной альтернативой национализму в краткосрочной перспективе является усиление полицейских функций государства. Это позволит официальным властям не акцентировать внимание на религиозных или расовых признаках "источников опасности", будь то терроризм или мятежи, но при этом действовать более эффективно. В то же время полицейские меры способны дать лишь временный эффект и не могут подменить собой более системные решения в сфере межобщинных отношений.

Версия для печати