29.11.2007 | Борис Макаренко

Кампания плебисцита

Главная отличительная черта нынешней избирательной кампании в том, что она совмещает черты парламентской и президентской. Кремль пытался придать этой кампании черты плебисцитарности. Стратегический смысл кампании можно только предполагать: методом исключения всех остальных версий (максимизировать результат ЕР, добиться конституционного большинства, раздавить оппозицию) остается предположить, что такой целью являлась максимизация результата лично Владимира Путина. Намеченный в Кремле сценарий «преемственности власти» предполагает получение уходящим президентом максимально высокой электоральной легитимности (очевидно, превышающей даже результат победителя президентских выборов). Логика не бесспорная, но вполне укладывающаяся в сценарии «плебисцитарной демократии» - получения лидером мандата на власть напрямую от народа.

Однако такой победы не будет: «плебисцитарную демократию» придумали французские политологи в 60-е годы прошлого века, описывая концентрацию власти в руках президента де Голля (памятуя и плебисцит о провозглашении Второй Империи, и веберовского «плебисцитарного лидера»). Но этот термин был фактически сдан в архив даже не смертью генерала, а с его вынужденным отказом от переизбрания. И уж точно, что «плебисцитарная демократия» не имеет никакого отношения к парламентским выборам. В сегодняшней России будет либо не плебисцитарный успех, либо совсем не демократия. И, скорее всего, «на выходе» политический режим России подтвердит свою характеристику как «конкурентно-авторитарный»: смены высшей власти через выборы произойти не может, но соревновательность на более низких уровнях политической системы сохраняется, хотя и не в полной форме.

Стратегия «Единой России» не учитывает, что результат победителя президентских выборов 2004 года (71%) был достигнут в исключительных условиях – при минимальной конкуренции (когда даже КПРФ представлял «запасной» кандидат, а ЛДПР – и вовсе охранник лидера партии). Повторить такой результат в условиях многопартийной конкуренции за места в парламенте предельно сложно. Если результат «Единой России» во главе с Путиным окажется ниже планки 2004 года, получится, что даже предельное напряжение пропагандистских сил власти не способно повторить «пиковый» результат Путина.

Блеск и нищета плебисцита

Плебисцитарность – это намеренная поляризация кампании. Чтобы ее добиться, нужно свести многоцветье партий, программ и флагов к черно-белой гамме: «белые одежды власти» против «густой черни» врага внешнего (Запад) и врага внутреннего («оранжевые», олигархи, идеологически яркие партии типа СПС и КПРФ). Все остальное (прочие партии) становится тускло-серым и перестает замечаться. Но такая «картинка» воспринимается аудиторией, привыкшей к цветному ТВ, как явное ухудшение качества изображения. К тому же «просмотр» такой передачи идет на фоне повысившихся цен на молоко, масло и муку. В результате немалая часть общества либо просто недовольна картинкой, либо озадачена и растеряна.

Самая большая опасность этой ситуации для политического развития России в том, что электоральная конкуренция все больше подменяется бюрократической. Если задача состоит не в победе над оппонентами, а в максимизации результата одного участника, неизбежной становится «бюрократическая повадка», стремящаяся обойти соседа-бюрократа из другого района, города, области. А ради этого можно и «напрягать» сотрудников подведомственных бюджетных учреждений, и применять административный ресурс в том объеме, какой кажется допустимым.

Противники плебисцита: кто сыграет против?

Такой стиль ведения кампании не может не порождать сопротивления и протеста, хотя бы чисто психологического. Во что он может вылиться? Одна из главных интриг последней недели – кто сможет привлечь голоса «недовольных картинкой».

«Партия плебисцита» - это «Единая Россия». Она гарантированно привлечет голоса всех тех, кто хочет видеть на власти только белые одежды. Есть немало искренне верующих в их белизну, независимо от того, чем вызвано такое желание – рациональным сопоставлением прошлого и настоящего или боязнью проявить нелояльность. Еще больше людей, просто боящихся нарушить привычный ход вещей, вызвав из прошлого призрак нестабильности и неуверенности в завтрашнем дне. Для «партии власти» плебисцитарный характер кампании выгоден, потому что позволяет ей слиться с популярным президентом, поднять свой рейтинг.

Если же избиратель видит пятна на «белых одеждах» власти, не верит в ее способность «самоочиститься», раздражен своей жизнью, ценами на молоко или ткачихой из телевизора, он неизбежно будет искать альтернативу, благо, что кампания не перестала быть парламентской, и в ней участвует десяток других партий. В зависимости от идейных предпочтений и психологического настроя, в этом «меню» избиратель может найти:

«Путинские, но не единороссовские» партии. Это:

- «Справедливая Россия», которая лишилась роли «второй партии Путина», но осталась ему лояльна, к тому же продолжает кампанию на резкой ноте «не по правде живем»;

- «Спойлеры откровенные», у которых найдешь много похвал в адрес власти, а если и есть критика – то не власти как таковой, а только «отдельных недостатков». Собственные темы если и присутствуют, то слишком экзотичные и к выборам отношения не имеющие типа «животворящего креста» у «Социальной справедливости» или «военного блока России и Европы без США» у Демократической партии. Призывы голосовать за себя в агитационно-пропагандистских материалов этих партий приходится искать днем с огнем;

- «Спойлеры искренне пытающиеся» - отличаются от предыдущей категории отсутствием явной «экзотики» и наличием некоторой собственной мысли и собственного лица. Они осмеливаются на критику не просто «отдельных недостатков», но и системных пороков, впрочем, упаси Господи, никак не связанных ни с первым лицом, ни даже с «партией власти», а вытекающих из неких вековых закономерностей развития российского общества. Если партии предыдущего типа можно «закрыть» или создать еще десяток таких клонов - никто ничего вообще не заметит, то «искренне пытающиеся» надеются обрести перспективу на будущее. Это, разумеется, «Патриоты России» и «Гражданская сила». К этой же категории следует отнести и аграриев – партию старую и «настоящую» Но уж больно блекло выглядят они в нынешней кампании. Правда, на символически важной теме «село + еда» и на архетипических доярке-героине и «докторе рабочих наук» сколько-то голосов наскребут.

«Непутинские партии»

ЛДПР и «Яблоко». Это партии настоящие, живущие, причем давно, собственной жизнью. Власть они критикуют куда более решительно и предметно. Список таких мишеней у «настоящих» партий шире и включает и «Единую Россию», и правительство, и региональную власть. То же характерно и для одной из «путинских» партий – «Справедливой России», но она – в отличие от ЛДПР и «Яблока» подчеркивает свою «личную» лояльность Путину, а потому вынесена в другую категорию.

Владимир Вольфович – в рекордный раз – находит очередной вариант «психотерапии» для недовольных властью. «Не врать» в его устах – не мириться с существующим положением, «не бояться» - бороться за его улучшение (например, путем написания «терапевтического» доноса на бланке, заботливо предложенном в партийной газете). «Психотерапия» - оружие не абсолютное, но в кампании с искаженной мотивацией оно может оказаться действенным – тем более в талантливом исполнении.

Если Жириновский бичует власть, но на личности не переходит, то с кампанией «Яблока» дело сложнее. Долгое время казалось, что «Яблоко» просто «разогревает» своего лидера к президентской кампании, а покушение на власть ограничено биллбордом, на котором имитируется наклейка «яблочной символики» поверх «властно-единороссовской». Но ход и стиль ведения плебисцитарной кампании сделали для «Яблока» неизбежной определенную радикализацию. Понимая, как интеллигентско-либеральный избиратель воспринимает происходящее, «яблочники» заговорили об угрозе тоталитаризма, начали прямую критику Президента и даже подключились к маршам несогласных. Конечно, свою роль сыграло и то, что против «яблочников» административный ресурс заработал почти с такой же силой, как и против антипутинских партий.

«Антипутинские партии»

Таковых в кампании две – КПРФ и СПС. Объединяет эти партии лишь две вещи: первая – наличие четкой и выпуклой идеологической позиции и второе – выпавшая им честь получить в свой адрес критику лично из уст главы государства (слишком уж узнаваемы они в выступлении Президента на форуме своих сторонников).

КПРФ на самом деле ничего не надо было менять: их сторонники настроены антивластно изначально, не приемлют ни курса, ни стиля власти. Критиковать Президента для них – дело привычное со времен Ельцина, и хотя к нынешнему главе государства относятся мягче, это мало на что влияет, особенно – когда небогатый коммунистический избиратель вынужден тратить на еду все больше денег. «Черно-белый» характер кампании вернул Компартии утрачиваемую роль «главной оппозиции», и лидеры охотно подхватили эту тему, позиционируя свою партию как единственную альтернативу: «Что, заело? Тогда - КПРФ!» Такая позиция тоже столкнула партию с административным ресурсом.

СПС же проделал уже по ходу кампании немалую эволюцию, но, осмелимся предположить, в ответ на эволюцию позиции «партии власти». После мартовских выборов претензий у власти к СПС было две, правда, про одно и то же: отбирают избирателя у «Единой России». Во-первых, «пошли влево», тогда как терпеть их были готовы только как «правых». На самом деле, ни в какое «лево» СПС не пошел – рецепты пенсионных реформ у СПС совсем не левые, они просто прибавили популизма и адресно занялись теми избирателями, которых обычно делили коммунисты и «партия власти» - пенсионеров. Во-вторых, т.н. «сетевые технологии» тоже работали на избирателя конформистского, который при других условиях (без сетевых «стимулов») скорее всего, проголосовал бы за власть. Будучи вынужденным отказаться от популярных «лиц» в свою «тройку», столкнувшись с грубым «черным пиаром» и административным давлением, СПС перешел в радикальную оппозицию, потому что поза «полуоппозиции-полулояльности» уже была безнадежно проигрышной. Дальше пошла эскалация конфронтации по всем фронтам. Правда, эта партия еще в меньшей степени, чем КПРФ годится на роль массовой мобилизации «непутинских» голосов, и даже массированная пропаганда против нее не принесет «правым» электорального успеха. Как свидетельствуют социологи, даже собственный электорат СПС продолжает доверять Владимиру Путину, так что большого приращения не получится.

Итак, главным следствием «плебисцитарного» характера кампании стало укрепление мотивации у твердых сторонников всех партий. Сторонники «партии власти» увидели во главе партийного списка главу государства, ее противники получили достаточно оснований проголосовать против нее.

Казалось бы, в таких условиях должны «набирать очки» в первую очередь «антипутинские партии», но это не совсем так. Действительно, КПРФ и СПС стали зазывать под свои знамена всех, у кого плебисцитарный призыв вызывает чувство протеста «левого» (любой мотив – против Путина) или либерального толка. Однако та же идеологизированность станет и жестким ограничителем: немало людей захотят проголосовать «не за Путина», но и не за коммунистов и либералов.

Неожиданностей можно ждать от тех, кто попытается стать самой «непутинской», но не «антипутинской» партией. Собственно, претендентов двое: как свидетельствует прогноз ФОМа, опубликованный 25 ноября, оба они уже «пошли в рост» - это ЛДПР и «Справедливая Россия», причем я бы поставил на Вольфовича: роль «альтернативы» на плебисцитарных выборах для него привычна – вспомним 1993 год.

По какому плану жить России?

Еще одно следствие из плебисцитарного характера кампании – полное забвение содержательной дискуссии о путях развития страны. Высоким качеством подобные дискуссии не отличались и в прошлые годы, но было хоть что-то: недопущение коммунистической реставрации, наведение порядка, борьба с олигархами. Все это – реальные повестки дня прошлых кампаний.

Что мы имеем ныне? План Путина? В то, что он есть, верят 65% россиян, но в чем он состоит, по собственным уверениям, знают 6%. Брошюрки про этот план отсылают за «подробностями и цифрами» к восьми Посланиям Федеральному Собранию.

А ведь у «Единой России» есть предвыборная программа: «План Путина – достойное будущее великой страны». Это не шедевр политтехнологий, но вполне отвечающий своему жанру документ: в нем, по крайней мере, можно найти список достижений партии и достаточно конкретные планы и обещания – куда более детальные, чем то, что говорится с экранов телевизора от имени «Единой России» и ее лидеров. Такая программа была бы нужна для обычной кампании, но для кампании плебисцитарной оказалось востребованным другое. Ее мессидж: «Путин остается, и он знает, что делать!» Кстати, такая позиция достаточна для многих, уж во всяком случае, для большинства из тех, кто собирается голосовать за «Единую Россию» и предоставить тем самым власти полную свободу рук в осуществлении курса.

Но и оппозиция не блещет по части стратегических планов. Если прочесть все десять программ подряд, возникает стойкое ощущение дежа вю. Наперебой – обещание поднять пенсии, требования перехода на почасовую оплату труда, разница только в высоте полета фантазии – кто пообещает больше. Почти все «пилят» Стабфонд, правда, не все обещают перечислить его равными долями на именные счета граждан (самая яркая идея кампании-2003). Все клянут бюрократию и коррупционеров. Все, кроме откровенных спойлеров, предлагают себя на роль «партии против всех». Про различия позвольте умолчать, и так понятно, чем СПС с «Яблоком» отличаются от коммунистов и «Патриотов». А вот следствие из этого консенсуса «левых» и «правых», «путинских» и «непутинских» вполне очевидное. Именно оппозиция – всех цветов – сформулировала «народный запрос» к власти на языке патернализма, и с этим запросом власти придется что-то делать. Другой повестки дня нет.

***

Прогнозировать исход выборов не решусь: это уже сделали социологи, и добавить нечего. Обращу внимание на одну деталь: в итоге кампании в парламент имеют шанс пройти (по убыванию шансов):

1. «Партия Путина»;

2. Одна «антипутинская партия» - КПРФ;

3. Одна «непутинская» партия – ЛДПР;

4. Еще одна «путинская» партия – «Справедливая Россия».

Так что, с точки зрения главного водораздела российского политического пространства, плюрализм получится почти полный. Плебисцитарная кампания не истребит плюрализм там, где российский политический режим его допускает: в малопопулярной Государственной Думе.

Борис Макаренко - первый заместитель генерального директора Центра политических технологий

Версия для печати