26.12.2007 | Сергей Маркедонов

Южный Кавказ-2007: итоги промежуточного года

Трудно отделаться от ощущения «промежуточного» характера тех событий, которые имели место на Южной Кавказе в уходящем году. Однако именно в 2007-м были заложены и сформированы многие проблемные узлы, логическое разрешение которых в изобилии придется на год будущий.

Внутриполитическая ситуация: предчувствие выборов

В 2007-м в странах Южного Кавказа не было президентских выборов. И Грузия, и Армения, и Азербайджан «сосредотачивались» в преддверие выборов глав своих государств, намеченных на будущий год. Это «сосредоточение» проходило, надо сказать, с разной степенью интенсивности. В Грузии оно привело к столкновениям властей и оппозиции, переносу президентских выборов (переводу их в досрочный и, по сути, в чрезвычайный формат). В Азербайджане и в Армении обошлось без повторения грузинских эксцессов, хотя и не без проблем и вызовов для действующей власти. В любом случае перехода внутриполитической ситуации в новое качество не было. Не считать же таковым «отход от демократии» в Грузии, о котором не писал разве только ленивый. В реальности же для Саакашвили демократия — это такой же инструмент, как для плотника рубанок или молоток. Не будет же плотник молотком «зачищать поверхность», а рубанком забивать гвозди. Всему свое время и свое место. А потому демократия нужна для поиска внешней поддержки (без оной об Абхазии можно будет забыть), а для противников внутри страны необходимы ЧП, водометы и войска, обученные американскими «демократами» в форме национальных вооруженных сил этой страны. Не будь этого внешнего ограничителя, «Мишико» никогда не пошел бы на выборы 5 января 2008 года. Он довел бы «дело до конца». Чего-чего, а последовательности ему не занимать. От «гроздьев гнева» не ушел бы никто. Но поскольку от Штатов зависит хотя бы приближение к кажущейся нам фантомной цели «единой Грузии», глава Грузии использует (и будет использовать) демократический инструмент.

Что Саакашвили действительно блестяще продемонстрировал (как технолог власти), так это умение приватизировать лозунги оппозиции. В 2005 году это неплохо сделал Роберт Кочарян (в данном случае речь идет о проведении конституционного референдума). В 2007 году Саакашвили использовал ту же схему. Вы хотели развести парламентские и президентские выборы? Так получайте эту электоральную десинхронизацию. Сначала выбираем президента, а потом парламент!

В Армении в мае 2007 прошла парламентская избирательная кампания. Однако практически во всех странах СНГ, за исключением разве что Украины и Молдовы, парламентские выборы носят подчиненный характер. Они - и последние выборы в российскую Государственную думу не стали исключением - фиксируют именно промежуточные результаты очередного избирательного цикла. В мае 2007 года в Армении фактически официально был номинирован преемник на пост главы республики. Им стал глава партийного списка на выборах, премьер-министр Армении Серж Саркисян. Те же выборы зафиксировали и мощный протестный потенциал республики, и отсутствие единого лидера разношерстной оппозиции. В мае 2007 года перед оппозицией Армении был поставлен жесткий выбор: или объединяться, делать политический ребрендинг, искать новые лица, либо оставаться в роли вечных неудачников, рассерженных маргиналов. В этом плане появление на политической арене «великого немого» Левона Тер-Петросяна, почти десятилетие державшего паузу, можно рассматривать как прямое следствие майских парламентских результатов. Уверенная победа власти на парламентских состязаниях подсказала, что только масштабные оппоненты могут теоретически иметь на что-то (например, на второй тур) хоть какие то шансы.

В 2007 году Армения подарила и Южному Кавказу, и Евразии в целом новый прецедент. Первый глава государства, ушедший в отставку в 1998 году и уже не единожды списанный со счетов, решил поучаствовать в борьбе за президентское кресло. Такого еще не было в постсоветской истории (Михаил Горбачев принимал участие в выборах главы РФ в 1996 году, не занимая пост российского президента, он был лидером Союза ССР, другого государства). Однако и такой прецедент стал лишь фиксацией промежуточного расклада. Закончится ли он удачей или, напротив станет сокрушительным фиаско (и для самого Тер-Петросяна, и для армянской оппозиции в целом), станет ясно уже в новом 2008 году. В феврале 2008 года претенденты на высший пост в Армении выяснят, кто из них сильнее.

На фоне Грузии и Армении внутриполитическая ситуация в Азербайджане кажется намного более стабильной. Ильхам Алиев уже не раз показал, что является не просто сыном великого отца, но и жестким и целеустремленным, эффективным политиком. Он в 2003 и в 2005 годах продемонстрировал способность держать удар, когда в Баку замаячил призрак «оранжевой революции» (сколько же автор настоящей статьи получал критики от западных коллег, особенно от темпераментных итальянцев, за нежелание признать перспективы за «оранжевым сценарием» в Баку!). Между тем в 2005 году Алиев-младший сумел показать, что умеет не просто «давить оппозицию», но и перехватывать ее лозунги. Вспомним хотя бы удар по своим штабам накануне ноябрьских парламентских выборов-2005. Сегодня такой призрак ни Алиеву лично, ни Азербайджану в целом не грозит. Однако перед азербайджанской властью возникли новые угрозы. Светская оппозиция деморализована, слаба. Как и в случае с Арменией и Грузией, в Азербайджане дефицит на новые лица, идеи. Однако протестный потенциал в обществе есть (здесь и недовольство ситуацией вокруг Нагорного Карабаха, а также неприятие растущей вестернизации, социального расслоения). Как следствие - формирование несистемной исламистской оппозиции. 29 октября 2007 года пресс-служба Министерства национальной безопасности (МНБ) Азербайджана распространила сообщение о предотвращении попытки терактов и провокаций, планировавшихся исламистскими группировками против ряда государственных структур и посольства США в Азербайджане. Тревожный симптом, который не следует воспринимать алармистски, но и не стоит сбрасывать со счетов. Вызов радикального ислама - та проблема, с которой в будущем столкнется лидер республики, которого изберут граждане Азербайджана в ноябре 2008 года. Между тем «зеленая угроза» гораздо более опасна для светского модернизирующегося Азербайджана, чем «оранжевая». Пока же сама власть пытается не дать оппозиции даже поставить патриотические лозунги как собственные приоритеты. Отсюда и недавнее заявление министра обороны Азербайджана Сафара Абиева о почти «стопроцентной возможности войны с Арменией» (сделанное на саммите глав оборонных ведомств в Астане). Впрочем, по мере приближения к дню президентских выборов патриотизм станет только расти (хотя его использование будет строго дозированным и инструментальным по сути).

«Замороженные конфликты»: прогресс почти не виден

Если же перейти от внутриполитической динамики к геополитической ситуации, то и здесь 2007 год не принес прорывов и изменений. Расчеты профессиональных оптимистов на то, что «безвыборный год» станет годом прорыва в урегулировании так называемых «замороженных конфликтов», провалились. Однако другого результата трудно было бы ожидать. Все дело в том, что сама методология и методика разрешения застарелых конфликтов базируется на заранее известных и определенных результатах. И Абхазия, и Нагорный Карабаха, и Южная Осетия по замыслу «оптимистов» обречены стать частью «территориально целостных» Грузии и Азербайджана. Таким образом, мотивации для переговоров нет. Вместо поиска промежуточных вариантов, торга и компромисса де-факто государства Южного Кавказа просто загоняют под некие стандарты. Они под эти стандарты строиться не хотят. И все это на фоне косовского прецедента, который весь 2007 год был в центре мировой политики. Хотя, похоже, и в 2007-м, как и годом ранее, этот «прецедент» будет отложен. Таким образом, 2007-й стал продолжением «балканизации» Южного Кавказа. Государства де-юре апеллируют к нерушимости границ, а де-факто образования - к необходимости этнического самоопределения. На этом фоне в уходящем году грузинские власти предприняли такую креативную меру, как создание Временной администрации Южной Осетии (то, что в конце 2006 года стало «альтернативной властью» Южной Осетии). Такой шаг отчасти можно рассматривать как признание Тбилиси феномена Южной Осетии. Еще вчера никто в Тбилиси и слышать ни о чем, кроме «Цхинвальского региона» и «бывшей Юго-Осетинской Автономной Области», не хотел. Однако такой прогресс (с привлечением к тбилисскому делу «своих осетин»- Дмитрия Санакоева, Майи Чигоевой, Владимира Санакоева, Теймураза Джерапова, Урузмага Каркусова и других) никоим образом не сочетается с отношением Тбилиси к Цхинвали. Здесь риторика Саакашвили жесткая донельзя. Кроме как «криминальный анклав» и «бандиты», Эдуард Кокойты и его команда не удостаиваются других эпитетов. Но фокус в том, что инкорпорирование Южной Осетии без диалога с Кокойты невозможно. За ним не только территория, но и симпатии осетинского населения (пусть и на основе негативной мобилизации).

А поскольку Грузия предпочитает диалог со «своими» (в абхазском случае ситуация хуже, поскольку власти Абхазии в изгнании не имеют в своих рядах «правильных абхазов»), то де-факто государства на грузинской территории все сильнее сближаются с Россией. В декабре 2007 года, как никогда ранее, в ходе думских выборов российские СМИ и политики акцентировали внимание на создании избирательных участков и фактах голосования жителей Абхазии и ЮО (имеющих российские паспорта). В 2007 году (в отличие от кампании 2003 и 1999 годов) участие осетин и абхазов в российской избирательной кампании официально (!) преподносилось как важное доказательство усиления российских позиций в СНГ. И результаты были соответствующими. 92% в Южной Осетии голосовали за «Единую Россию» (больше, чем было подано за эту партию голосов в Северной Осетии). Поможет ли такая «электоральная уния» России или создаст проблемы в разрешении конфликтов, мы увидим уже в 2008 году. Тем паче что фаворит президентской гонки в Грузии Михаил Саакашвили уже пообещал возвращение грузин в Абхазию (равно как и решение проблемы Южной Осетии) в течение нескольких месяцев после его победы 5 января 2008 года на досрочных выборах. Таким образом, недолго осталось ждать и ответа на вопрос, были ли слова главного претендента на пост президента Грузии предвыборной риторикой или реальной программой действий.

«Большая игра» в отсутствие результата

В 2007 году прозвучало важное для кавказской геополитики предложение Владимира Путина о совместной с США эксплуатации Габалинской радиолокационной станции (РЛС). Оно было знаменательно во многих отношениях. Фактически впервые после 1991 года глава Российского государства предложил Штатам сотрудничать в регионе бывшего СССР. При том, что Южный Кавказ еще вчера рассматривался Кремлем как территория, которая не может быть открыта для проникновения сюда «нерегиональных игроков». Предложение не получило поддержки из-за океана, да, в общем, оно на это и не было нацелено. Однако российское руководство практически (хотя и в несколько закамуфлированном виде) признало, что Южный Кавказ перестал быть геополитической собственностью России и что сегодня эта территория является территорией конкуренции разных проектов. И эта конкуренция будет в дальнейшем только усиливаться. И от Москвы, равно как и от Вашингтона с Брюсселем, зависит, станет ли эта конкуренция цивилизованной или же перейдет (как это часто уже бывало) в процедуру бросания камней в стеклянном доме. В принципе «открытия Америки» Путин не сделал. Однако важен сам факт констатации новых геополитических реалий на Южном Кавказе. Сегодня с российским проектом, который можно определить как стабилизационный, соперничают европейский и американский. И если основные элементы российского проекта для Кавказа не вербализованы (разве что известно неприятие Кремлем "цветных революций"), то действия США и Европейского союза гораздо в большей степени структурированы. В то же время можно сказать, что многие цели американского проекта («демократизация») или европейских идей («добрососедство», освоение «Большого Черноморья») выглядят не слишком реалистичными, если не наивными. Однако все участники кавказской «большой игры» относятся с недоверием друг к другу (особенно США и РФ, в меньшей степени ЕС и Россия), не могут преодолеть стремление играть с «нулевой суммой» (хотя европейцы на словах такие подходы жестко критикуют). США и ЕС винят Россию в империализме (игнорируя при этом обусловленность безопасности РФ на Северном Кавказе обстоятельствами Южного Кавказа). А Россия видит в США «дестабилизатора» ситуации в Закавказье (хотя для Штатов этот регион - тыловой для Большого Ближнего Востока). В 2007 году никаких принципиальных изменений в «большой игре» на Южном Кавказе не произошло. Для США Грузия осталась геополитическим партнером, несмотря на «отход от демократии». Россия же сохранила верность Армении.

Если начало 2007 года сулило разрыв российско-азербайджанских отношений, по крайней мере, их серьезное охлаждение с двух сторон, то уже к весне 2007 года стороны вышли на приемлемый уровень (хотя остались вопросы, и взаимные претензии). Можно говорить также об усилении роли Азербайджана в ГУАМ, что показал саммит этой организации в Баку. Сегодня Баку нашел свою нишу в этой структуре. По части демократии Азербайджан вряд ли может конкурировать с Украиной или Молдовой. Но в то же время Баку стремится конвертировать свою растущую экономическую мощь, а также сырьевой фактор, в политическое влияние в структуре, которую можно назвать как Анти-СНГ. В 2007 году такая конвертация вполне удалась. В 2007 году и Ереван, несмотря на декларированную приверженность вековой российско-армянской дружбе, усилил свой западный вектор. 28 января 2007 года в Ереване с большим размахом отмечался 15-летний юбилей создания армянской национальной армии. В своей торжественной речи, посвященной юбилею, министр обороны Армении Серж Саркисян, которого многие политики и эксперты прочат в преемники Роберта Кочаряна, обратил внимание не только на сотрудничество Армении с Россией и участие в проекте ОДКБ, но и на партнерские отношения его страны с Североатлантическим Альянсом. По словам Саркисяна, «большое значение имеет сотрудничество с НАТО, результатом чего стала разработка и утверждение программы IPAP (индивидуального плана действий партнерства - С.М.), где обрисован процесс сотрудничества на последующие десять лет. Сотрудничество способствовало модернизации армии и внедрению международного опыта, и ныне этот процесс продолжается. И все усилия направлены на оборонные реформы. Боеспособность армии заметна на проводимых каждый год военных учениях, где проявляется коэффициент вероятности победы на войне». Армения, находясь в условиях блокады со стороны Турции и Азербайджана и не имея со стратегическим союзником Россией общих границ, объективно заинтересована в конструктивных отношениях не только с Москвой, но и с Вашингтоном и Брюсселем.

Таким образом, 2007-й не принес прорывов на Южный Кавказ. Однако именно в уходящем году были заложены (и сформированы) многие проблемные узлы, логическое разрешение которых в изобилии придется на год будущий. Южный Кавказ вступает в период президентских выборов. Первой начнет Грузия (5 января 2008 года), затем последует черед Армении (февраль 2008 года) и Азербайджана (ноябрь 2008 года). В 2008 году президентские выборы состоятся в России и в США, двух активных участниках кавказской «Большой игры». Следовательно, у аналитиков будет много работы для подведения итогов тех процессов, промежуточные результаты которых были обозначены в уходящем году.

Сергей Маркедонов - завотделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати