25.01.2008 | Сергей Маркедонов

Единство и борьба противоположностей

Прошедшие 5 января 2008 года досрочные президентские выборы еще долго будут привлекать внимание политиков и экспертов не только постсоветского пространства. Однако на сегодняшний день их анализ ограничивается, как правило, двумя итогами. Первый - это собственно избрание (точнее переизбрание) Михаила Саакашвили на высший государственный пост Грузии. Второй - геополитическое самоопределение бывшей закавказской республики. Грузинский избиратель высказался за евроатлантический выбор своей страны. Этот итог, к сожалению, не получил адекватного осмысления ни в России, ни на Западе.

В первом случае прозвучали ритуальные проклятия по поводу «геополитической измены» Грузии, во втором - бурные восторги по поводу «демократического выбора» бывшей советской республики (как будто членство в военно-политическом блоке само по себе гарантирует от авторитаризма). Между тем сегодня накануне Бухарестского саммита НАТО Грузия находится в ожидании подключения к предпоследнему этапу длительной процедуры вступления в блок. И этот предпоследний (не говоря уже о финальном) этапе Грузии еще не гарантирован. Кстати, генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер отказался называть точную дату получение Грузией «натовской прописки».

Однако помимо двух результатов, обозначенных выше, президентские выборы в Грузии продемонстрировали еще один итог. Он оказался не слишком заметным, но от этого не стал менее важным, чем два первых. 5 января 2008 года в Грузии появилась оппозиция. Данный тезис вовсе не является красивой метафорой и эмоциональным преувеличением. Оппоненты автора статьи могут привести аргументы следующего рода. И до января 2008 года в Грузии были недовольные правлением Саакашвили. Чего стоят громкие и сенсационные разоблачения Ираклия Окруашвили, массовые акции октября 2007 года в Тбилиси и Кутаиси, публикации в СМИ, вещание ТВ-каналов «Имеди» и «Кавкасия». Само проведение досрочных выборов было детерминировано массовыми акциями в грузинской столице и их силовых разгоном 7 ноября 2007 года. Все это верно. Однако оппозиционная сила (точнее, потенциал противников режима) не получала никакого измерения. В данном случае речь идет о таких замерах, которые получали бы политическую легитимацию. Да, социологические опросы (особенно не грузинские, а европейские) фиксировали снижение рейтинга и Саакашвили и правящей партии «Единое национальное движение». Массовые же акции оппозиционеров, недовольных грузинской властью, были видны всем заинтересованным телезрителям и без социологов. Нельзя сбрасывать и такой тактический ход грузинского президента, как перехват лозунгов оппозиции (разведение по времени президентских и парламентских выборов, антикоррупционная риторика), что также отражает политическую силу противников «Мишико». Но голосование 5 января 2008 года материализовало весь оппозиционный потенциал, превратило его в легитимную силу, что принципиально отличает этот день от предшествующих событий.

Выборы президента стали в определенной степени «инвентаризацией» того влияния, что сегодня имеет грузинская оппозиция. И здесь важен в первую очередь тот результат, который показали противники президента Грузии. Даже по официальным данным, не признаваемым оппозицией, Саакашвили победил с результатом 53,47 % (т.е. фактически избиратели Грузии раскололись в своих предпочтениях пополам). Главный конкурент Саакашвили Леван Гачечиладзе получил 25,67%. Однако совокупный потенциал оппозиции был намного больше. В случае гипотетического второго Саакашвили предстоял бы сложный экзамен. Аркадий (Бадри) Патаркацишвили набрал 7,1%, Давид Гамкрелидзе - 4,05%, Шалва Нателашвили - 7,11%, Георгий Маисашвили 0,78%, Ирина Саришвили - 0,16%. Согласно тем же официальным данным (которые, скорее всего, будут окончательными, т.к. инаугурация уже состоялась), в Тбилиси грузинский президент набрал 31%, в то время как Леван Гачечиладзе получил в столице Грузии 39%, а в центральных округах до 50%. В центральном избирательном округе Саакашвили набрал лишь четверть голосов. Таким образом, в самом сердце Грузии три избирателя из четырех не поддержали действующего главу государства. Не лучшей для Саакашвили была ситуация и в крупных городах. Здесь он не прошел заветный рубеж 50%+1 голос. Даже в Батуми, который имеет для грузинского лидера символическое значение (именно в период его легислатуры удалось сместить аджарского «князя Абашидзе» и полностью интегрировать Аджарию) Саакашвили, по официальным данным, получил 38 % голосов. По официальным данным, в Кутаиси Саакашвили набрал около 40% голосов. Не прошел он заветный рубеж и в таких центрах, как Рустави, Поти и Телави. Оппозиция «провалилась» в Мегрелии, что ее лидеры признали публично. Один из лидеров Республиканской партии Давид Бердзенишвили считает: «Мы не исключаем, что в Зугдиди он действительно занял первое место». Таким образом, накануне парламентских выборов в мае 2008 года оппозиция в Грузии имеет хорошие политические возможности для усиления своих позиций.

Однако простой количественный анализ не единственное доказательство формирования действенной оппозиции. И если до ноября 2007 года оппозиционеры не представляли собой сплоченной команды, то в январе 2008-го они показали готовность к объединению. Начнем с того, что в реальности у оппозиции не было единого кандидата. В таковом качестве себе презентовал Леван Гачечиладзе, хотя помимо него в президентских выборах приняли участие другие противники Саакашвили (Шалва Нателашвили, Георгий Маисашвили, Давид Гамкрелидзе, Бадри Патаркацишвили). Однако после того как были оглашены первые данные exit-polls, некоторые представители «необъединенной оппозиции» выразили готовность поддержать кандидатуру Левана Гачечиладзе (тот же Маисашвили) в случае проведения второго тура выборов. А далее представители разных избирательных штабов фактически предприняли совместные действия по судебному оспариванию итогов выборов. И Лейбористская партия (Шалва Нателашвили), и «объединенная оппозиция» (в нее входят восемь политических объединений) одна за другой подали иски в Тбилисский городской суд о признании итогов досрочных президентских выборов недействительными. И хотя суд не удовлетворил (как, в прочем, и ожидалось) указанные иски, сама их подача продемонстрировала возможность для солидарных действий оппозиции. 20 января 2008 года в день инаугурации президента Саакашвили грузинская оппозиция провела многочисленную акцию протеста против признания итогов президентских выборов. Это была своеобразная инаугурация грузинской оппозиции. В общем, по словам Давида Бердзенишвили, «в ближайшее время ситуация не будет спокойной. Саакашвили проведет свою инаугурацию, а мы перейдем к парламентской кампании». Сегодня получение значительного представительства в парламенте видится оппозиционерам главной целью. На прошлых выборах «партия власти» взяла 76%, а потому до 2008 года Национальное собрание Грузии напоминало скорее «департамент голосования» Государственной канцелярии. В мае 2008 года ситуация, скорее всего, изменится. Саакашвили будет иметь дело с другим народным представительством, настроенным куда как более враждебно по отношению к исполнительной власти.

В то же время сегодня было бы неверно «списывать» Михаила Саакашвили и переоценивать «единство рядов» его оппонентов. Во-первых, в Тбилиси и эксперты, и политики много говорят о продолжающихся, несмотря ни на что переговорах «объединенной оппозиции» и властей. С одной стороны, это вызывает разочарование у тех, кто голосовал за Гачечиладзе и пришел поддерживать его на тбилисские площади после 5 января и на ипподром 20 января 2008 года. С другой стороны, вызывает ревностное отношение у «необъединенных оппозиционеров». Незадолго до 20 января лейбористка Нестан Киртадзе обвинила оппозицию (сторонников Гачечиладзе) в ведении закулисных переговоров с властью: «Они, скорее всего, с ней договорятся, поэтому 20 числа инаугурация нелегитимного Саакашвили состоится». По словам директора Кавказского Института мира, демократии и развития Гия Нодия, «на самом деле переговоры время от времени идут. Не исключено, что ряд представителей оппозиции могут войти в правительство. Саакашвили периодически говорит об этом… Оппозиция по-прежнему будет заявлять о непризнании легитимности президентских выборов 5 января. Но это тактический шаг, элемент парламентской кампании. Последовательное непризнание президентских выборов привело бы к гражданской войне. Оппозиция же на это не идет. Она не ставит перед властью никаких сроков. Задача – мобилизовать протестный электорат к парламентским выборам». В данной ситуации немаловажно понять, что объединяет президента Саакашвили и его оппонентов, а что разделяет.

В первую очередь следует отметить, что в подходах к внешней политике Саакашвили и его оппоненты едины. И президент Грузии, и его оппоненты ориентированы на евроатлантическую интеграцию. Возьмем для примера фрагмент интервью Левана Гачечиладзе накануне президентских выборов «Русскому Newsweek’у» (№ 48 (173), 3-9 декабря 2007 года) в котором он заявил по поводу Абхазии и Южной Осетии: «Но российские миротворцы должны быть выведены из обоих регионов. Там должен находиться международный контингент. Ведь российские войска на самом деле не посредники и не миротворцы, а представители одной из сторон. И Россия должна сесть за стол переговоров не как посредник, а как одна из сторон, заинтересованных в этих самых переговорах». Как говорится, найдите отличия от программных установок Михаила Саакашвили. Что же касается Республиканской партии (одной из восьми политических сил «объединенной оппозиции»), то все ее поведение в Парламенте Грузии было гораздо более последовательным, чем у «Единого национального движения». Речь идет о голосовании по таким вопросам, как членство в СНГ, отношение к российским миротворческим операциям. Республиканцы были гораздо более последовательны в своем негативном отношении к российскому присутствию на Южном Кавказе. Скорее всего, в случае успеха оппозиции ее радикализм по отношению к России будет гораздо меньшим (хотя бы потому, что любая власть предполагает ответственность). В пользу этого тезиса говорит оценка отношений между Москвой и Тбилиси, сделанная Леваном Гачечиладзе в ходе встречи оппозиционеров с главой МИД РФ Сергеем Лавровым: «Грузино-российские отношения вполне могут измениться в лучшую сторону». По его мнению, «руководству Грузии вообще нельзя вести себя по-хамски в отношении политических лидеров других государств, тем более столь могущественных». Однако общий тренд на «американизацию» и «европеизацию» будет и после январской победы Саакашвили, и в случае майского успеха оппозиции на парламентских выборах. Сегодня и власти, и оппозиция апеллируют к Западу как к «внешнему источнику легитимности». В этом плане показательно мнение Давида Бердзенишвили: «Я уверен, что на парламентских выборах оппозиция одержит победу. Естественно, что Запад, НАТО потребуют устранить недостатки и нарушения на выборах. Я полагаю, что Запад окажет на Саакашвили более серьезное давление, чем во время президентских выборов. Может быть, Запад опасается дестабилизации. Но нелегитимный Саакашвили более способствует дестабилизации, чем второй тур президентских выборов». Как говорится, никаких надежд на Россию, «Запад нам поможет». В этой связи все надежды кремлевского агитпропа на успех оппозиции как фактор улучшения двусторонних отношений (тайно или явно эти надежды были продемонстрированы 5-6 января 2008 года), по крайней мере, наивны.

«Линия разлома» между оппозицией и властью проходит не по внешней, а по внутренней политике. Впрочем, и здесь нужны определенные разъяснения. Сегодня оппозиционеры критикуют авторитарно-популистский стиль Саакашвили (главным лозунгом Гачечиладзе был переход к парламентской республике, отмена поста президента, а Давид Гамкрелидзе не исключал возможности введения конституционной монархии, при которой царь будет царствовать, но не управлять). Однако в своих конкретных высказываниях и действиях оппозиционеры нередко далеки от демократизма. Взять хотя бы поведение Левана Гачечиладзе во время одной из пресс-конференций. Увидя в зале представителей проправительственных СМИ «Рустави-2» и «Мзе», оппозиционный кандидат обратил против них все свое красноречие и едва ли не потребовал их ухода из зала. То же самое можно сказать о требованиях оппозиции в ноябре 2007 года (речь идет о предоставлении Саакашвили, легитимному на тот момент президенту, самолета для вылета из Тбилиси). Таким образом, с демократизмом у грузинской оппозиции также далеко не все в порядке. Действительно, по большей части требования критиков Саакашвили справедливы, когда речь идет о механизмах принятия решений грузинской властью. Однако сами оппозиционеры не слишком терпимы к иному мнению и противоположной политической позиции.

Как бы то ни было, и власть, и оппозиция по мере приближения к маю 2008 года будут демонстрировать единство и борьбу противоположностей. Скорее всего, в мае на парламентских выборах оппозиционеры закрепят свой успех (благо оснований для оппонирования Саакашвили будет хоть отбавляй, а «партия власти» без президента Грузии не имеет сопоставимой с ним популярности). Конечно, можно (и, на первый взгляд, логично) предположить конфликт ветвей власти, хорошо знакомый нам и по российскому, и по украинскому опыту. В этой связи нельзя исключать сценарии «вечных перевыборов» с роспусками парламента, назначением новых избирательных процедур. Однако нельзя не учитывать и такую возможность, что по итогам такой победы в Грузии будет сформировано коалиционное правительство. В этой ситуации оппозиция неизбежно войдет во власть и станет сама властью. Для Саакашвили это было бы не только политически эффектно, но и эффективно.

Кстати, даже и без этого парламентский успех сделает оппозицию частью грузинской властной системы (законодательство – это тоже важная часть государственной работы). Следовательно, некое сближение позиций будет происходить (та же внешняя политика, отношение к неурегулированным конфликтам создаст для этого необходимую базу). По мнению Гия Нодия, оппозиция в случае майского триумфа «может заявить о том, что это - коалиционное правительство, формирование которого не является подачкой со стороны Саакашвили, а признанием успеха оппозиции на парламентских выборах». Таким образом, сегодняшняя грузинская политика показывает экспертам все преимущества диалектики как методологии анализа. Чем дальше расхождения между властью и оппозиционерами, тем больше возможностей для интеграции противников президента во власть. Единство и борьба противоположностей в действии!

Сергей Маркедонов, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати