01.02.2008 | Алексей Макаркин

Михаил Касьянов и демократическое движение

Михаил Касьянов не будет участвовать в президентской избирательной кампании – значительная часть подписей, собранных в его поддержку, признаны Центризбиркомом не соответствующими действующим правилам. Такое развитие событий не выглядит неожиданным – внесистемная оппозиция в современной России отстранена от выборов любого уровня. Ни одна радикально-оппозиционная партия не была зарегистрирована – и, соответственно, не смогла участвовать в избирательной кампании, которая проводится исключительно по пропорциональной системе. То же самое относится и к президентским выборам.

Касьянов не только не сможет принять участия в выборах, но и не выступает в качестве лидера не только либеральных, но и даже всех радикально-оппозиционных политических сил. Бывший премьер-министр так и не смог стать «российским Ющенко» - его, скорее, можно сравнить с Михаилом Чигирем, первым главой белорусского правительства в президентство Александра Лукашенко. Вступив в конфликт со своим патроном, Чигирь некоторое время претендовал на лидерство в рядах оппозиции, но, не став консенсусной фигурой для партий и организаций, негативно относящихся к президенту, был вынужден уйти из политики.

От чиновника к оппозиционному политику

Отставка Касьянова с поста премьер-министра произошла в ситуации жесткого конфликта с Владимиром Путиным. Значительная часть этого конфликта носила «подковерный» характер, так как никто из его участников не был заинтересован в предании гласности его подробностей. Для Путина это было невыгодно в условиях президентской избирательной кампании, для Касьянова – в ситуации, когда он еще мог рассчитывать на компенсацию в виде значимого поста в окологосударственной структуре (подобно тому, как Александр Волошин остался на посту главы РАО «ЕЭС России», даже покинув должность руководителя администрации президента). Однако некоторые аспекты конфликта все же стали предметом гласности – речь шла о разногласиях как в «деле ЮКОСа», так и в вопросе о перекрытии «трубы» Белоруссии в январе 2004 года, о котором премьер-министр не был заранее поставлен в известность. Если бы Касьянов сознательно шел на системный конфликт с российской властью, то вряд ли согласился бы незадолго до отставки на приватизацию своей дачи, вокруг которой позднее развернулся скандал, нанесший сильный ущерб имиджу экс-премьера. Хотя возможность отставки была очевидна, начиная с 2002 года, когда Путин подверг резкой критике деятельность кабинета министров за отсутствие амбициозности, а премьер и представители «питерского» окружения президента вошли в конфликт по поводу приватизации «Славнефти» (тогда семейная группа, включавшая Касьянова, одержала свою последнюю крупную победу).

Неудивительно поэтому, что в течение почти года после своей отставки Михаил Касьянов не предпринимал никаких резких движений, которые могли бы еще более ухудшить его отношения с Кремлем. В то же время он не только не получил никаких преференций, то и потерял свою систему связей в государственных структурах (в отставку были отправлены такие влиятельные протеже Касьянова как глава Внешэкономбанка Чернухин и заместитель министра финансов Колотухин). Более того, ни одна крупная компании не решилась пригласить бывшего премьера на работу ни топ-менеджером, ни «свадебным генералом» в совет директоров, понимая, что такие шаги привели бы к слишком большим политическим рискам. Ни одна политическая партия не пригласила его в свои ряды – с одними он расходился идеологически, другие не хотели получить сильного конкуренты своим традиционным лидерам, третьи (в первую очередь, СПС) не хотели вступать в системный конфликт с Кремлем.

Таким образом, Касьянов, сделавший успешную бюрократическую карьеру, и никогда не отличавшийся политическим радикализмом, был фактически «вытолкнут» в оппозицию. Его попытки удержаться в роли относительно умеренного критика Кремля потерпели неудачу, так как он не мог получить легальной площадки для своей деятельности. Его попытка возглавить небольшую, растерявшую популярность, но привлекательную для Касьянова своим названием Демократическую партию России завершилась неудачей – большинство участников съезда проголосовали против него, хотя бывший премьер уже успел инвестировать в этот проект достаточно значительные средства. Кто-то более сильный «перебил» его ставки – по мнению Касьянова, им мог быть только Кремль.

В результате бывший премьер оказался в рядах «Другой России» - радикально-оппозиционной коалиции, в состав которой входят Объединенный гражданский фронт Гарри Каспарова и запрещенная НБП Эдуарда Лимонова. Российский народно-демократический союз, созданный им, не получил прав политической партии и, как следствие, оказался лишен права участия в избирательных кампаниях. В 2006 году Касьянов впервые приобрел опыт оппозиционного митингового оратора, который давался ему с большим трудом. Но он шел на значительные неудобства ради того, чтобы стать кандидатом в президенты хотя бы от консолидированной радикальной оппозиции, но он не смог добиться и этого. Внутренние конфликты в оппозиционном сообществе, нежелание представителей других политических сил работать в президентской кампании Касьянова привели к тому, что касьяновский РНДС вышел из «Другой России», большинство активистов которой не поддержали бывшего главу правительства во время «праймериз», организованных во второй половине прошлого года. Вначале в качестве основной альтернативы Касьянову рассматривался бывший председатель Центробанка Виктор Геращенко, а затем Гарри Каспаров, который и выиграл оппозиционные «праймериз», но так и не стал выдвигать свою кандидатуру на президентский пост.

При этом Касьянову не удавалось заручиться сколько-нибудь серьезной общественной поддержкой. Одобрение его деятельности на посту премьера значительной частью населения было связано не столько с личными качествами Касьянова, сколько с его принадлежностью к «команде Путина» - после того, как бывший премьер выбыл из ее рядов, поддержка прекратилась. Неудача с установлением контроля над Демократической партией России показала элитам слабость и уязвимость Касьянова, а тиражируемая в СМИ информация о его связях с олигархами и особенно «дачный скандал» дискредитировали его в глазах населения. Касьянов стал восприниматься как несамостоятельный, коррумпированный (была реанимирована полузабытая кличка «Миша два процента»), неперспективный политик, желающий вернуть страну к хаосу 90-х годов. При этом бывший премьер, как и другие радикальные оппозиционеры, не имел возможности для трансляции альтернативной точки зрения в основных СМИ.

Несмотря на все эти проблемы, Касьянов рассчитывал на проведение собственной избирательной кампании, для чего создавал политическую инфраструктуру, независимую от «Другой России». В сентябре 2007 года было объявлено о трансформации РНДС в политическую партию «Народ за демократию и справедливость» (НДС), лидером которой был избран бывший премьер. Однако есть большие сомнения в том, что эта партия пройдет официальную регистрацию – тем более, что в прошлом году не была зарегистрирована ни одна политическая партия. Одновременно велась подготовка к такому затратному проекту как сбор подписей для президентской кампании.

Избирательная кампания Касьянова

Касьянов оказался единственным представителем радикальной оппозиции, который представил в Центризбирком собранные в свою поддержку 2 млн подписей избирателей. Напомним, что кандидатура диссидента Буковского была отведена Центризбиркомом и судом в связи с наличием у него двойного гражданства – впрочем, вряд ли кто-то сомневался в том, что речь идет о сугубо символическом шаге: у Буковского не было избирательной машины для сбора необходимого количества подписей. Так что партия «Яблоко», которая сама не выдвинула кандидата в президенты, могла поддержать Буковского без опасений вступить в жесткий конфликт с властью.

Точно так же и избирательная кампания Бориса Немцова завершилась, даже не начавшись. «Союз правых сил» выдвинул его кандидатуру, чтобы подчеркнуть свою оппозиционность в ситуации, когда партия стала объектом нападок со стороны власти в ходе выборов в Государственную думу. Однако усугублять эту проблему руководство СПС не намерено – равно как после неудачной парламентской кампании у партии не было достаточных средств для участия в новых выборах; тем более, что надо было расплачиваться за эфирное время, а избирательный залог партии не вернули из-за низкого результата на выборах. Понятно, что в нынешних условиях СПС не был склонен и публично поддерживать Касьянова – в этом случае правые стали бы играть подчиненную роль в его безнадежной кампании, что их явно не устраивает.

Для Касьянова отказ от участия в выборах (под любым предлогом) означал бы признание поражения и, возможно, фатальный удар по амбициям – возникли бы сомнения в его финансовых и организационных возможностях. Однако и его избирательная кампания завершилась в самом начале. Центризбирком проверил 600 тысяч подписей и отбраковал 80261 (13,38%). При этом все претензии к ним носят технический характер. При этом были отклонены свыше 32 тысяч подписей, собранных в Тверской и Астраханской областях. «Тверские» подписи были признаны недействительными из-за отсутствия списка сборщиков подписей, который, по утверждению представителей Касьянова, был представлен дополнительно. В Астраханской области подписи, по мнению ЦИКа, собирались до дня оплаты изготовления подписных листов – касьяновцы утверждают, что подписи собирались 19 и 20 декабря, а оплата состоялась 17 декабря. Более 18 тысяч подписей были отвергнуты в связи с тем, что дата их внесения была выполнена не самим избирателем.

Очевидно, что речь идет о технических проблемах, которые трудно было разрешить в оговоренные законом сроки сбора подписей – в этой ситуации регистрация Касьянова, как представляется, зависела от политического выбора. ЦИК мог с большей или меньшей жесткостью подойти к рассмотрению подписей, собранных в поддержку кандидата. В результате был избран вариант действий «строго по закону», который часто применяется к радикальной оппозиции, практически не оставляет ей шансов на успех и, в то же время, дает власти ответные аргументы в случае критики в ее адрес (в частности, метод «строго по закону» применялся в известном «деле ЮКОСа»).

Обвинения в прямых фальсификациях не стали основанием для отклонения кандидатуры Касьянова, но, несмотря на это, ему будет очень сложно заручиться поддержкой общественного мнения. С одной стороны, продолжают быть актуальными все указанные выше имиджевые проблемы экс-премьера: его политические неудачи не воспринимаются обществом как сколько-нибудь значимые события. С другой стороны, внимание населения концентрируется не на малопонятных технических претензиях, а на обвинениях в адрес членов команды Касьянова в прямых фальсификациях подписных листов, которые носят куда более опасный характер. Речь идет как об имиджевых проблемах, в значительной степени лишающих Касьянова желаемого для него «образа жертвы», так и о возможной перспективе уголовного расследования как в отношении региональных сборщиков подписей, так и руководителей кампании на федеральном уровне. При этом, как свидетельствует опыт предыдущих уголовных дел в отношении оппозиционеров, они не привлекают серьезного внимания россиян.

Возникает вопрос о логике Касьянова и власти. Рассчитывал ли Касьянов на полноценное участие в избирательной кампании и насколько власть была заинтересована в том, чтобы допустить бывшего премьера к борьбе за президентский пост?

Представляется, что Касьянов был изначально ориентирован на реальную избирательную кампанию, которая позволила бы ему подтвердить свой неформальный статус единственного «закономерного» кандидата в президенты от радикальной оппозиции (как бывший премьер он становится «естественным» участником избирательного процесса). Участие в кампании позволило бы ему дополнительно «раскрутиться» в качестве публичного политика, получить доступ к телевизионному эфиру, совершить значительное количество поездок по стране (он уже приступил к ним на этапе сбора подписей). Если бы он получил результат, превышающий 3% (что больше, чем крайне низкий совокупный результат «Яблока» и СПС на думских выборах), то мог заявить о своих лидерских претензиях не только среди радикалов, но и в либеральной части политического спектра. При использовании серьезного финансового и организационного ресурсов такой исход кампании был вполне вероятен. О выборе именно этого сценария свидетельствует существенная и весьма затратная работа, проведенная сторонниками кандидата в регионах на этапе сбора подписей – если бы Касьянов изначально был ориентирован на отказ в регистрации, то брака во время сбора подписей было бы больше, и он носил бы более грубый характер.

В то же время сторонники Касьянова, естественно, рассматривали и возможность неблагоприятного (и, в конце концов, реализовавшегося) запасного варианта – отказа в регистрации. Представляется, что ко времени передачи подписей в Центризбирком бывшему премьеру стало ясно, что события развиваются именно по этому сценарию, свидетельством чего стало задержание руководителя касьяновского избирательного штаба в Марий Эл. После этого представители бывшего премьера отказались присутствовать при процессе проверки подписей, что можно было расценивать как политическую демонстрацию.

После того, как события стали развиваться по негативному сценарию, Касьянов, видимо, перейдет к единственному оставшемуся у него способу действий – публичным протестам. В частности, 10 февраля его сторонники намереваются провести «Марш несогласных» в Москве, на котором протестовать против отказа в регистрации, хотя есть сомнения, что эта акция будет носить массовый характер, серьезно превышающий предыдущие «марши». Максимально возможное число участников можно оценить в несколько тысяч человек, что несопоставимо, к примеру, с количеством оппозиционеров, митинговавших в Тбилиси в ноябре прошлого и январе нынешнего года. При этом Касьянов апеллирует как к внутрироссийской, так и к международной аудитории, стремясь делегитировать будущие президентские выборы. Однако есть серьезные сомнения в том, что он сможет реализовать свои планы – логика противостоящей Касьянову российской власти, безусловно, учитывала и такую возможность.

Действительно, у власти были аргументы как «за», так и «против» регистрации бывшего премьер-министра. Аргументы «за» могли сводиться к тому, что Касьянов не имеет шансов не только на победу, но и на второе место – следовательно, его участие в выборах не представляло никакой угрозы для «официального кандидата» Дмитрия Медведева. Существуют отработанные механизмы, которые позволяют избежать неприятных особенностей кампании, связанных с участием оппозиции – например, уже традиционным как для думских, так и для президентских выборов стал отказ провластных кандидатов от участия в телевизионных дебатах. Спойлерскую функцию в отношении Касьянова мог бы взять на себя Богданов, который уже имеет опыт «активных действий» против бывшего премьера во время борьбы за контроль над Демпартией России. Участие Касьянова в выборах могло бы несколько повысить явку, а также увеличить легитимность российской избирательной кампании для западной аудитории.

Однако, наряду с аргументами «за» существовали и аргументы «против», которые, в конце концов, и перевесили. Часть из них носили симметричный характер по отношению к предыдущим. Так, повышение явки в связи с участием Касьянова в избирательной кампании носило бы незначительный характер по сравнению со стандартными способами решения этой задачи – от активной агитационной кампании до применения административного ресурса. Да и вопрос о явке для президентских выборов носит второстепенный характер – россияне привыкли в них участвовать, и эта сила инерции будет действовать, даже несмотря на отсутствие кандидатуры Путина.

Легитимность российских выборов для Запада повысилась бы незначительно – сам факт регистрации Касьянова не давал российским властям «индульгенции»; напротив, европейские организации и делегированные ими наблюдатели подвергли бы кампанию критике за отсутствие равных возможностей у кандидатов – и команда Касьянова дала бы им для этого немало материала, значительно превышающего по объему те претензии, которые могут быть высказаны в связи с отказом в регистрации бывшего премьера. К тому же эти претензии можно парировать «техническими» аргументами, высказанными в решении Центризбиркома, тогда как на упреки в неравенстве возможностей отвечать куда сложнее.Кроме того, позиция Запада по поводу выборов в настоящее время не играет сколько-нибудь существенной роли для российской власти. Более того, на Западе весьма позитивно оценивается кандидатура преемника, выбранная Владимиром Путиным – там рассчитывают на позитивный диалог с Медведевым, который рассматривается как сторонник реформ, как минимум, со времен его прошлогодней «презентационной» речи на прошлогоднем Давосском форуме. При этом в президентские перспективы Касьянова не верят даже симпатизирующие ему европейские и американские политики. Поэтому Запад, безусловно, заявит свою принципиальную позицию в отношении российской избирательной кампании (в ней будет существенный критический компонент), но прагматично не будет ее педалировать – и, соответственно, не станет основывать на ней свои отношения с будущим российским президентом.

Также появление Касьянова на телеэкране не в качестве объекта критики, а как полноправного кандидата могло быть невыгодно для российской власти. Став публичным оппозиционным политиком, бывший премьер принял законы электоральной борьбы и превратился в популиста. Уже в этом году он заявил, что в случае избрания президентом уже за первые сто дней остановит рост цен и тарифов и прекратит воровство. А за год Касьянов обещал «решить проблемы с пенсиями и зарплатами». При этом он мог бы эксплуатировать свой образ опытного управленца (который отсутствует у абсолютного большинства либеральных критиков режима), обосновывая реалистичность своей программы. Теперь же Касьянов остается не только на глубокой политической, но и на информационной периферии и имеет очень мало шансов изменить эту ситуацию.

Алексей Макаркин – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати