20.02.2008 | Сергей Маркедонов

Гимры: затянувшаяся контртеррорис-тическая операция

15 февраля 2008 года заместитель министра транспорта России Евгений Москвичев, прибывший в Дагестан, обозначил сроки завершения реконструкции Гимринского тоннеля. Это будет 2010 год, то есть тот период, который был обозначен президентом России Владимиром Путиным. Как сообщает информационное агентство «REGNUM», по словам премьер-министра Дагестана Шамиля Зайналова, развитие транспортной инфраструктуры автодороги Махачкала-Ботлих будет способствовать развитию туристической сферы в республике.

«Здесь и Ахульго (крепость, где в Кавказскую войну горцы сдерживали), и могила Гази-Магомеда (первый имам Дагестана и Чечни)». Скорее всего, дагестанский премьер упомянул об исторических объектах на территории, прилегающей к трассе без всякого подтекста и второго смысла. Как практик и хозяйственник он прекрасно понимает значение туристической сферы для развития республики и притока инвестиций. Очевидно, что одной Ботлихской базой, пусть и самой совершенной с военной точки зрения, проблему развития Дагестана не разрешить. В этом плане развитие туристических объектов на территории Дагестана действительно перспективно, хотя без решения вопросов безопасности (при этом речь должна идти о комплексном решении, а не только о массированном «подавлении» очагов экстремизма) это вряд ли возможно.

Однако то, что сегодня происходит в Гимрах и вокруг них, поневоле вызывает в памяти ассоциации времен Кавказской войны. Хотя, конечно, любые параллели условны. В данном случае речь идет скорее об эмоциональном восприятии, нежели о строгом историческом соответствии реалий 19-го века с событиями начала века 21-го. Между тем 15 февраля исполнилось два месяца с того момента, как в Гимрах началась контртеррористическая операция, сроки завершения которой пока определены не так четко, как сроки завершения строительства Гимринского тоннеля. Тогда в СМИ появились очень скупые сообщения о том, что «в связи со сложной оперативной обстановкой, сложившейся в Унцукульском районе Дагестана руководством Национального антитеррористического комитета принято решение начать контртеррористическую операцию в селении Гимры». 10 декабря 2007 года в Гимрах был убит экс-депутат Народного Собрания республики Газимагомед Магомедов. Это в известном смысле стало предпосылкой для начала операции. В Унцукульском районе и до того неоднократно проводились различные спецоперации против боевиков, которые среди прочего пытались взорвать Гимринский тоннель. Однако последняя спецоперация выделяется в ряду других. Во-первых, она продолжается вот уже два месяца. По разным оценкам, в ней задействовано больше тысячи «силовиков», в том числе и из соседних регионов Южного федерального округа. Что касается информации, то ее поступление можно назвать дозированным. Что же касается реакции властей, то фактически свою интерпретацию событий дает республиканский уровень.

Федеральная власть предпочитает либо просто отмалчиваться, либо говорить об успехах, не видя «отдельных недостатков». По словам дагестанской журналистки Карины Гаджиевой, «ситуацию можно назвать беспрецедентной: в новейшей истории России, если исключить Чечню с ее особым режимом, не было случая, когда зоной проведения спецоперации объявлялся целый населенный пункт, с тремя с половиной тысячами человек». Впрочем, можно вспомнить о казусе Ингушетии и кратковременной контртеррористической операции, проведенной в самой маленькой северокавказской республике в конце января - начале февраля 2008 года. Однако ситуация в Ингушетии гораздо лучше освещалась в СМИ. Между тем, отсутствие информации вокруг ситуации в Гимрах приводит к известному результату. Появляются слухи, один другого противоречивее, по поводу происходящего там. Здесь и разговоры о комендантском часе, и о необоснованно жестких действиях силовиков, зачистках, проверках документов и прочее. Все это не создает фона, который мог бы быть выгоден властям и республиканского, и федерального уровня. Вместо того, чтобы доказать справедливость жестких действий против радикальных исламистов и обоснованность применения силы, власти стараются просто «замолчать проблему», как будто от молчания этот вопрос «сам собой рассосется».

Вот как описала ситуацию с перемещением по республике Владимира Путина дагестанская журналистка Диана Алиева: «Ботлих является самым крупным населенным пунктом в горной части Дагестана. Его население составляет более 10 тысяч человек и расположен он вблизи административной границы республики с Чечней. Дороги, ведущие туда ненадежны из-за частых камнепадов, а еще вот уже второй месяц как приходится ездить в Ботлих объездным путем, тратя на это несколько часов, так как гимринский тоннель, прорытый прямо в горе закрыт из-за осады одноименного села. В Гимрах ведется антитеррористическая операция и дорога перекрыта блок-постами. Видимо поэтому Владимир Путин выбрал воздушный вид транспорта. Военный вертолет летит из Махачкалы в Ботлих около часа».

«Душа горца соткана из веры и свободы. Такими уж создал нас Всевышний. Но нет веры под властью неверных. Вставайте же на священную войну, братья! Газават изменникам! Газават предателям! Газават всем, кто посягает на нашу свободу!» С таким обращением в свое время выступал перед своими соратниками Гази-Магомед (или Кази-мулла), упомянутый в начале настоящей статьи. В 1829-1832 году он был первым имамом Чечни и Дагестана. А еще Гимры известны тем, что там родился харизматический лидер горцев Северного Кавказа, третий имам Дагестана и Чечни Шамиль (1797-1871). В 1832 году Гази-Магомед и Шамиль были осаждены войсками во главе с бароном Григорием Розеном (1782-1841). В ходе этой осады Гази-Магомед был убит, а Шамиль тяжело ранен. Таким образом, после тогдашней «спецоперации» горцы получили одного мученика за веру и одного харизматического вождя, который в 1834- 1859 годах вел борьбу с войсками Российской империи на Кавказе.

В наши дни другие сторонники «чистоты веры» (правда, на сей раз, не поборники мюридизма, а его противники, защищающие салафитские воззрения) пытаются вести борьбу против «неправильных мусульман» и неверных. Сегодня, по словам заместителя министра внутренних дел Дагестана Магомеда Газимагомедова, «группировки боевиков, базирующейся на территории села Гимры и в Унцукульском районе, совершили множество тяжких преступлений, в том числе и убийства. Терпеть дальше такую ситуацию было нельзя». В самом деле, за время проведения спецоперации в селе были найдены и мини-типография для изготовления фальшивых купюр, и блиндажи, и потайные комнаты, и боеприпасы. Некоторые представители силовых структур Дагестана даже сравнивали ситуацию в Унцукульском районе в 2007-2008 годах с 1998 годом, когда была провозглашена «отдельная исламская территория» в т.н. Кадарской зоне.

Таким образом, сегодняшняя контртеррористическая операция поднимает несколько важных вопросов. Во-первых, это вопрос о профессионализме работников всего «силового блока». Если боевики готовились к проведению террористических актов (а они готовились, накапливая силы, строя бункеры и создавая схроны оружия), то почему не были вовремя приняты действенные меры? Ведь наверняка «явки, пароли» были известны, о чем говорили публично даже руководители Дагестана. Однако было бы чрезвычайным упрощенчеством обвинять только «силовиков» во всех просчетах. Они выполняют приказ, а также те задачи, которые формулирует им власть. Не их вина в том, что высшая власть рассматривает террористов не как политически мотивированную группу, а как бандитов (следовательно, при таком подходе снимается задача понимания предпосылок терактов, движущих сил экстремистов). Накануне 2008 года, подводя итоги развития Дагестана, президент республики Муху Алиев заявил, что «в некоторых населенных пунктах республики жители только и ждут прихода бандитов, чтобы свергнуть власть». Но в чем причина популярности «бандитов» у населения? Наверняка далеко не все население действительно стремится к «джихаду до победного конца». А те, кто стремится, почему избирают далеко не легкий (и просто опасный путь), чреватый потерей собственной жизни и угрозой для жизни своих родных и близких? После событий 1999 года радикальный ислам в Дагестане временно пошел на спад. Федеральным структурам и дагестанскому руководству удалось реализовать силовой сценарий по противодействию экстремизму. Однако предпосылки, делающие экстремистские воззрения востребованными, не были ликвидированы. Никуда не исчезли коррупция и мздоимство, неудовлетворенность социальным положением, лицемерие официального исламского духовенства. А все это - прекрасная среда для проповедников «чистого ислама» (который, среди прочего, апеллирует к социальной справедливости). В своей фундаментальной книге «Ислам для России» Алексей Малашенко справедливо говорит о том, что адепты радикального ислама «поступают в соответствии с собственной логикой (а не в соответствии с правозащитными увещеваниями - С.М.), чувствуя за собой если не поддержку, то симпатию значительной части общества. Они прекрасно умеют пользоваться лозунгами социальной справедливости, критиковать коррупцию, жуликоватость официального духовенства. И все это подавать в ясной и понятной религиозной оболочке». В этой связи понимать причины возникновения исламского радикализма чрезвычайно важно. И не просто понимать, отделываясь фразами о «бандитах-отщепенцах», но и предлагать свою «понятную оболочку», показывать населению альтернативы опасному пути исламского радикала. Для этого мотивация у представителя власти должна быть столь же сильной, как и у представителя радикального экстремистского течения. Большевики на Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. сумели одержать верх над теми же поборниками «чистого ислама», потому что защищали идею (пусть и практически невыполнимую), а не собственный кошелек и финансовое положение своей семьи. Они смогли противопоставить одному целостному взгляду на мир другой целостный взгляд. И только при этом всякого рода репрессии и жесткие действия могли возыметь силу (эту же силу имели и модернизаторские начинания).

Накануне нового 2008 года Муху Алиев затрагивал и тему операции в Гимрах: «В селе Гимры высокогорного Унцукульского района республики действует одна из самых дерзких террористических групп, количество боевиков - небольшое, но на их совести - самое большое количество убитых людей. Операция еще не завершена, но могу сказать одно - ни один из террористов не должен остаться в живых. Фамилия, имя и отчество каждого из них, и даже дом известны. Ликвидация банды - дело времени». Однако пока операция продолжается, а вопросы остаются. После ликвидации всех «бандитов» не появятся ли новые? Хотя бы потому, что не все благополучно в самой большой республике Северного Кавказа. Проблема ведь не в занесенном извне вирусе, а в условиях, которые этому вирусу благоприятствуют. По данным на июль 2006 года, валовой региональный продукт на душу населения в 3,5 раза ниже среднероссийского. Уровень безработицы составляет 22 % экономически активной части населения. Это более 250 тыс. человек, которые не могут трудоустроиться, - в основном молодые люди в возрасте от 18 до 30 лет. Денежные доходы населения и средняя зарплата на порядок ниже среднероссийских показателей, согласно официальным статистическим данным.

В своем выступлении на региональном совещании «О влиянии криминогенных процессов и тенденций в экономике и на финансовом рынке Республики Дагестан на состояние экономической безопасности региона» (13 июля 2006 года) президент Дагестана Муху Алиев подчеркнул: «По оценке экспертов, масштабы теневого сектора экономики в Дагестане составляют более 50%, при среднероссийских 20-25%. Около 40% занятого населения в республике приходится на неформальный сектор экономики.

Понятно, что такой высокий уровень теневой экономики порождает широкомасштабные процессы легализации этих доходов, в том числе полученных преступным путем.В республике фактически не ведется работа по отслеживанию процессов легализации теневых доходов. Люди строят дома, покупают квартиры, дорогие автомобили, и никого не интересует, откуда у них эти доходы, получены ли они законным путем, уплачены ли налоги?» Спору нет, честный и объективный анализ!

Так, может быть, именно эти причины (а не плохое воспитание и влияние «улицы) привели к популярности религиозного радикализма в республике? Не имея возможности для законной реализации своего потенциала, многие «ожидают бандитов», не веря в том, что власть способна действовать на основе правовых принципов. Спору нет, подавление террористических очагов - важная задача. Но не менее важная (одновременно и более трудная) задача власти и силовиков - недопущение новых экстремистских очагов. А эту задачу не решишь одними «зачистками» (более того, если проводить их «топорно», появятся новые кадры для борцов с «неверными»). Нужна социально-экономическая реабилитация региона (как и всего Кавказа), подготовка новых кадров (ибо инновация в экономике невозможна без притока «свежей крови» в управленческие структуры), и вообще новая кадровая политика, рассчитанная не на простых исполнителей, а на инициативных людей, знающих регион, пользующихся авторитетом и имеющих идейную мотивацию. Впрочем, определение политической мотивации всего управленческого корпуса России - главная задача, без которой не только борьба с экстремизмом, но и простые административно-бюрократические трансформации безнадежно забуксуют.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати