13.03.2008 | Сергей Маркедонов

Провозглашение независимости как «дух эпохи»

Сегодня вряд ли кто-то кроме людей с четкой политически ангажированной позицией станет отрицать влияние косовского самоопределения на этнополитическую ситуацию на постсоветском пространстве. Речь, конечно же, не о прямом влиянии. С Косово или без него «абхазский» или «карабахский вопрос» имеют свою динамику и не слишком зависят от того, получит экс-сербская автономия прописку в ООН или нет. В конце концов, Карабах провозгласил свою независимость в сентябре 1991 года, а Абхазия завоевала ее в ходе войны с Грузией в 1992-1993 гг. Ускоренное признание факта этнического самоопределения в Европе со стороны США и ведущие стран ЕС создает не только глобальную повестку дня, но и «дух эпохи». Эпохи, в которой этнополитический выбор становится едва ли не главным фактором мировой политики.

«Ситуацию вокруг Косово следует рассматривать как часть исторически особенного распада Югославии», - заявляет сегодня Верховный представитель Европейского Союза по единой внешней политике и политике безопасности Хавьер Солана. Однако ситуацию вокруг Абхазии или Южной Осетии можно (и нужно, чтобы быть методологически корректным) рассматривать как «часть исторически особенного распада» Советского Союза, вне политических контекстов которого многое из нынешней проблематики не будет понятно. И СССР и СФРЮ создавались и структурировались, как «социалистические федерации», в которых государственный примордиализм был главным подходом к нациестроительству. Главными субъектами таких государств были не граждане, а «социалистические нации». Определенные республики и края этнически маркировались, а политическая элита «титульного» этноса осуществляла управление. В результате создавались предикаты государства, формировалась национальная элита, которая в момент системного кризиса власти и экономики начала процесс сецессии. Где-то он завершился без крови, а где-то прошел с осложнениями (в виде человеческих жертв и беженцев). Не видеть в этой связи общности моделей СФРЮ и СССР, общих причин, приблизивших их крах невозможно.

Слишком много фактов говорят о том, что одностороннее провозглашение независимости бывшим автономным краем Сербии и его признание со стороны США и некоторых стран ЕС вызвало политическое оживление в СНГ. В этом плане важна, прежде всего, атмосфера времени, «дух эпохи». Косово можно считать уникальным случаем, но в то же время ни Солана, ни Кондолиза Райс не могут законодательно запретить президентам де-факто государств постсоветского пространства считать, что вслед за Косово наступил и их черед, а лидерам признанных ООН государств ускоренными темпами решить проблемы своей территориальной целостности. По словам эксперта немецкого фонда «Наука и политика» Уве Хальбаха, «каждый территориальный конфликт имеет свои особенности. Например, Косово нельзя сравнивать с Абхазией - хотя бы потому, что в Косово этнические албанцы составляют большинство населения, а в Абхазии абхазцы находятся в меньшинстве (хотя речь идет только об относительном меньшинстве, т.к. с абхазским населением солидаризируются армяне и русские). С юридической точки зрения бессмысленно отрицать, что признание статуса Косова создает международный прецедент. Лучшее тому доказательство - жаркие споры, которые ведут сегодня историки, политологи и юристы на тему, как следует в данном контексте интерпретировать понятие «право на национальное самоопределение»». По мнению же Дова Линча, представителя генерального секретариата ОБСЕ (профессионального политолога, автора серии исследований по проблемам конфликтов на постсоветском пространстве и непризнанных республик), «несмотря на то, что косовский и нагорно-карабахский конфликты отличаются друг от друга, Косово может стать прецедентом для таких конфликтов, как нагорно-карабахский». Об этом во время своего выступления на семинаре НАТО в Баку.

Впрочем, на Южном Кавказе все не ограничивается одними лишь юридическими спорами или дискуссиями историков. В зоне нагорно-карабахского конфликта после обострения 4 марта 2008 года зафиксировано новое нарушение режима прекращения огня. Оно произошло 8 марта 2008 года в Агдамском районе. Снова обе стороны конфликта обменялись взаимными обвинениями. В начале марта Грузия снова попыталась изменить формат урегулирования в зоне грузино-юго-осетинского конфликта. А 7 марта 2008 года Народное собрание Абхазии подготовило обращение к ООН, всем ведущим международным институтам с просьбой об официальном признании независимости этого де-факто государства. И все это на фоне обострения ситуации в Гальском районе Абхазии, а также взаимных обвинений сторон во враждебных действиях.

4 марта 2008 года новый Государственный министр Грузии по вопросам реинтеграции (после январских президентских выборов министерство по урегулированию конфликтов сменило название и подверглось реорганизации) Темури Якобашвили заявил, что грузинская сторона не считает, что СКК (Смешанная контрольная комиссия, созданная в 1992 году) способна приблизить к миру Тбилиси и Цхинвали. На эту инициативы немедленно отреагировал лидер Южной Осетии Эдурад Кокойсты, по словам которого инициатива Якобавшили- «это серьезнейший подрыв системы международных договоров, регулируемых Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года». В условиях сегодняшней тотальной эрозии международного права, сложно ссылаться на какие бы то ни было договоры, коммюнике и соглашения. Все эти ссылки будут носить избирательный характер, поскольку не работает система в целом. Гораздо важнее другое. Грузинский министр (как, в прочем, и его предшественники) стремится к тому, чтобы лишить Россию возможности играть роль эксклюзивного миротворца в зоне конфликта. По мнению Якобашвили, формат СКК «не удовлетворяет сегодняшним реалиям». Министр не скрывает, что целью Тбилиси было бы включение в переговорный формат т.н. «альтернативного» правительства Дмитрия Санакоева, а также ОБСЕ и ЕС. В прочем, ОБСЕ и сегодня уже участвует в процессе мирного урегулирования конфликта (разве что ее представителя нет в СКК, но будет ли он там намного эффективнее, чем вне его рамок - риторический вопрос). Активен в процессе политической медиации и специальный представитель Европейского Союза на Южном Кавказе Питер Семнеби (при этом он ведет контакты и с лидерами де-факто государств). Необходимо ли его для этого наделять особой должностью в Смешанной контрольной комиссии?

Впрочем, новые заявления, предложения и инициативы, выросшие, как снежный ком после повышения нынешнего статуса Косово (теперь это уже не непризнанное, а частично признанное государство, как Тайвань или Западная Сахара) создают ощущение то ли déjà vu, то ли бега по заколдованному кругу. Разве не боролись за изменение формата СКК предшественники Темури Якобашвили? Разве не этого же хотели Георгий Хаиндрава или Давид Бакрадзе? И чего добились? Появления новой «альтернативы», которая дислоцируется в грузинском селе Курта и мало влияет на собственно осетинское население. Таким образом, коллаборанты найдены, но найдена ли лояльность Грузии среди осетин? Не совсем понятно, в чем состоит новизна подходов нового министра и реорганизованного министерства. В одном из первых своих выступлений Якобашвили (до недавнего времени вице-президент влиятельного в Грузии Фонда международных и стратегических исследований, политолог, хороший товарищ автора настоящей статьи) выступил, казалось бы, с изложением новой методологии конфликтного урегулирования. По его словам Грузия потеряла не Абхазию, а абхазов, не Южную Осетию, а осетин., то те есть не территории, а граждан. Блестящая формула, под которой невозможно не подписаться! Как говорил в свое время Эрнест Ренан, «нация- это ежедневный плебисцит». Но изменение формата СКК с явной целью «дожать этого Кокойты» вряд ли будет успешным методом реализации задачи по завоеванию не земель, а душ пока еще нелояльных граждан.

Между тем, и в Баку настойчиво говорят о готовности решить проблему Нагорного Карабаха военным способом, и о невозможности использовать Косово, как прецедент. Но является ли война способом сделать армян Карабаха лояльными гражданами единого Азербайджана? И напротив, не являются ли воинственные заявления лидеров признанного ООН образования причиной того, что все мирные варианты разрешения конфликта откладываются на неопределенное время.

Сегодня можно спорить об уникальности или универсальности Косово. Но одну проблему игнорировать невозможно. Самоопределение бывшего сербского автономного края поставила перед мировым сообществом и каждым из его членов серьезнейшую проблему. Это проблема идентичности и лояльности граждан. Насколько возможно сохранение территориальной целостности, если население, проживающее на данной земле не готово принять суверенитет государства-носителя. Если принять, что территория и население неразделимы, то теоретически есть только два способа решения вопроса. Либо - этническая чистка (это может быть чистка-реванш, как в случае с Абхазией или Карабахом), либо долгое и многолетнее мирное разрешение спора путем уступок и компромиссов. Третьего здесь не дано. Проблема в Косово - это не происки Запада и двурушничество США и ЕС. И без всякого США было понятно, что албанцы не готовы считать себя частью единой Сербии, строить вместе с сербами одно общество (будучи в меньшинстве). В то же время сербы в Косово не желают в одночасье становиться иностранцами на своей земле.

В этой связи главной проблемой Южной Осетии является не формат СКК, а готовность осетин быть частью Грузии, поверить в то, что именно эта страна - их государство, а их будущее – это будущее Грузии. В Абхазии также главная проблема - не миротворцы (русские или эстонские вкупе с украинцами). Новые контингенты миротворцев (не из России) могут помочь Тбилиси победить Абхазию (а может быть, они просто не будут мешать, если не будут помогать напрямую), сломать ее властную инфраструктуру. Однако сделать абхазов лояльными гражданами Грузии они окажутся не в состоянии. В ходе последней войны с Грузией абхазы потеряли от двух до трех тысяч человек (при численности этноса в 93 тыс.). Считать после этого, что смена миротворческого контингента и возвращение грузинских беженцев в Абхазию (а среди них в значительном своем большинстве участники боевых действий) решит вопрос о лояльности в пользу Тбилиси - значит быть оторванным от реальности мечтателем.

А потому, фактор Путина (равно, как и энергетический империализм России, американские происки и призраки «оранжизма») - это проблема второго, если не третьего плана. Все внешние факторы могут либо усугубить ситуацию, либо ее незначительно облегчить. Для того, чтобы остановить процесс «балканизации» СНГ необходимы другие подходы к урегулированию конфликтов и постконфликтному восстановлению. В этой связи пора бы вернуться к теме «домашних заготовок», которые нам были обещаны уходящим российским президентом, но которые пока не были предложены на суд мировой общественности. Вряд ли к таковым можно отнести решение об отмене санкций (которое можно рассматривать, скорее, по части ситуативных реакций). Тем паче, к таковым нельзя отнести парламентские слушания по непризнанным республикам от 13 марта 2008 года (всякие слушания носят рекомендательный характер). Увы, но пока российская дипломатия не предложила действительно новых принципов и методов разрешения конфликтов на постсоветском пространстве. До определения более четких контуров внутренней организации власти после президентских выборов перспективы выдвижения новых подходов кажутся проблематичными.

Между тем, такие «заготовки» лежат, что называется, на поверхности. Во-первых, требуется полное исключение фактора силы (и возможных реваншей) из арсенала разрешения споров. Во-вторых, требуется отказ от определения статуса, как от первого шага конфликтного урегулирования. Приоритетом должно стать «замирение региона». И только потом - сохранение территориальной целостности того или иного государства или сецессия. Нельзя предопределять статус конфликтной точки заранее без создания минимальных предпосылок для невозобновления военных действий. Сегодня же все «замороженные конфликты» «разморожены», а угроза полномасштабной войны актуализируется день ото дня. Перефразируя знаменитые принципы по Косово, следует предложить формулу, «сначала мир, потом статус». Вопрос о юрисдикции, таким образом, переносится в финал миротворческого процесса. Территориальная целостность, как принцип и методы его реализации должны быть жестко разделены. Россия могла бы (и должна была бы) поддерживать принципы территориальной целостности, но в то же время решительно отвергать «издержки» этого процесса. За единую Грузию или единый Азербайджан нельзя платить недопустимо высокую цену (в виде беженцев, человеческих жертв). Иначе формируется фундамент новых реваншей с беженцами, этническими чистками и жертвами. В-третьих, территории непризнанных республик должны пройти социально-экономическое восстановление, гуманитарную реабилитацию до (а не после и не во время) определения их окончательного статуса. Гораздо легче вести переговоры не с «черными зонами», а с транспарентными образованиями (как тот же Тайвань сегодня). А для этого, ничего не поделаешь, придется иметь дело с нынешними непризнанными властями, хотя бы потому, что без них территории де-факто государства превратятся в территории де-факто хаоса. В-четвертых, перевести любые переговоры из «всеобъемлющих» в формат «step by step».

Версия для печати