25.03.2008 | Сергей Маркедонов

Признание по рекомендации

«Историк- это, прежде всего, вдумчивый читатель». Любимый тезис моего университетского учителя, одного из признанных корифеев советского и российского источниковедения профессора Александра Пронштейна я не раз вспоминал вечером 21 марта 2008 года (и последующие за ним выходные дни). Вспоминать тезис известного ученого меня заставили многочисленные вопросы российских и иностранных (особенно из республик СНГ) журналистов про «историческое», «судьбоносное» решение российских депутатов, принявших заявление по перспективам политики по отношению к трем из четырех де-факто государств Евразии. Первой моей реакцией был совет посмотреть внимательно текст заявления депутатов, оценить его формулировки вместо того, чтобы гнаться за сенсацией и выдавать заголовки типа «Россия признаёт Абхазию, Южную Осетию и Приднестровье», «наш ответ на казус Косово» и прочее. В конце концов, надо бы, если пишешь о России просто знать «матчасть», то есть понимать, как устроена система отечественной власти, и кто может принимать решения по внешней политике, а кто только советовать и рекомендовать.

Таким образом, попытаемся сформулировать ответ на вопросы «Что же произошло в нижней палате российского парламента 21 марта сего года? В чем принципиальная новизна этого события? И как оно повлияет на «расклад» на просторах бывшего Советского Союза?»

Итак, 21 марта 2008 года депутаты Государственной думы на пленарном заседании приняли заявление (441 голос из 450 – «за», двое воздержались) «О политике РФ в отношении Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья», в котором предложили президенту и правительству РФ рассмотреть вопрос о целесообразности признания трех из четырех де-факто государств СНГ. Рассмотрим саму формулировку заявления. Она вполне нейтральна, нет здесь слов ни о немедленном признании, ни о признании вообще. Что же содержалось в констатирующей части? Буквально следующее: «Государственная дума ФС РФ заявляет, что после одностороннего провозглашения независимости Косово для РФ возникла необходимость корректировать свою политику в отношении Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья исходя из волеизъявления, проживающего там населения. Депутаты Государственной думы РФ поддерживают внешнеполитическую линию руководства РФ, которая ни при каких обстоятельствах не намерена содействовать разрушению существующей системы международных отношений, с таким трудом сформированной после Второй мировой войны, и выступает за ее сохранение и качественное развитие». Таким образом, депутаты снова огласили весь традиционный набор аргументов российской дипломатии (уважение к международному праву, приоритет мирового порядка перед мировым хаосом). Что же касается корректировки курса, то действительно таковая нужна хотя бы потому, что никаких «замороженных конфликтов» уже нет в природе. Они были таковыми, начиная с 1992 года (Южная Осетия и Приднестровье), 1994 года (Абхазия). Но, начиная с 2004 года, много воды утекло. В Южной Осетии в 2004 году весь миротворческий процесс был отброшен к состоянию начала 1990-х гг., в Абхазии то же самое свершилось немного позднее (в 2006 году). В Приднестровье, слава богу, до крови не дошло, хотя экономические взаимоотношения в треугольнике Тирасполь-Киев-Кишинев претерпели существенные изменения. Но означает ли корректировка необходимость признания де-юре? Да, как «последний довод», но и только.

Нет в заявлении депутатов и прямого отказа от признания территориальной целостности Грузии и Молдовы: «Государственная дума уважает суверенитет и территориальную целостность Грузии и Молдавии в рамках их международно-признанных границ. Вместе с тем депутаты Государственной думы считают, что начавшийся процесс признания Косово идет вразрез с нормами международного права. Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье, построившие за годы своей фактической независимости демократические государства со всеми атрибутами власти, имеют гораздо больше оснований претендовать на международное признание, чем Косово». Здесь, конечно, думцы позволили себе эмоции. Больше или меньше оснований - это вопрос личного вкуса. Нужно было бы предложить критерии, почему таковых предпосылок больше. У Косово ведь тоже за плечами и создание собственных (вне Сербии) органов власти, и череда выборов. «Государственная дума обращает внимание, что по обе стороны российско-грузинской границы расположены Северная Осетия и Южная Осетия, в которых проживает один и тот же разделенный народ - осетины. В условиях, когда общепризнанные принципы международного права перестают быть незыблемыми, может возникнуть ситуация, когда на первый план выходит право народа на свое воссоединение». И опять таки в последнем тезисе про «разделенный народ» (что в общем то не далеко от истины, равно как и тот факт, что ситуация в Южной Осетии – фактор влияния на Северную Осетию, субъект в составе РФ) нет директивных указаний. Ситуация, когда ирредентистский проект может быть реализован «возможен». И только.

Далее думцы говорят о форс-мажорных обстоятельствах, которые могут ускорить «объективный процесс суверенизации Абхазии и Южной Осетии». Это, во-первых, силовое решение проблем двух мятежных территорий Грузии. А, во-вторых, вступление Грузии в НАТО. И здесь тоже есть лазейки. Допустим в Бухаресте Грузию присоединят к МАР (Membership Action Plan). Но этот формат - еще не финальная часть интеграции Грузии в Альянс. В случае чего можно будет сказать, что получение МАР - это еще не все «вступление». Среди приоритетов российской политики (что логично) думское заявление фиксирует не столько собственно территории де-факто государств, сколько защиту граждан РФ: «По мнению депутатов Государственной думы, в случае возможного вооруженного нападения Грузии на Абхазию или Южную Осетию или шагов по форсированному продвижению Грузии в НАТО необходимо принять все меры для защиты граждан Российской Федерации, проживающих в Абхазии и Южной Осетии». Отдельная тема- присутствие российских миротворцев. В заявлении от 21 марта 2008 года депутаты рекомендуют то же самое, что в течение уже многих лет реализовывала российская дипломатия- сохранение эксклюзивного статуса в «горячих точках» для миротворцев из РФ: «Государственная дума заявляет о необходимости сохранения существующего формата присутствия миротворческих сил в Приднестровье и в зонах грузино-абхазского и грузино-югоосетинского конфликтов до их урегулирования на основе взаимоприемлемых договоренностей. Вывод российских миротворцев может привести к катастрофическим последствиям для гражданского населения, дестабилизации обстановки в этих регионах». Следовательно, достижение компромисса между сторонами признается желательным и возможным (а если стороны не готовы к компромиссу, то это во многом проблемы самих конфликтующих сторон).

И только в последней фразе заявления есть прямое указание на возможность признания, но внимание (!) не трех де-факто образований, а только двух: «Депутаты Государственной думы, изучив обращения Абхазии и Южной Осетии, обращаются к президенту РФ и правительству РФ с предложением рассмотреть вопрос о целесообразности признания независимости Абхазии и Южной Осетии». По дороге потерялось Приднестровье (Нагорный Карабах потерялся еще до работы над текстом заявления). Какие действия Россия намерена предпринимать предложению Госдумы в отношении признания или непризнания статуса ПМР в заявлении российского парламента не уточняется. В самом деле, Кишинев считается в Москве более «договороспособным» (Молдова не идет в НАТО, стремится к нейтралитету и даже готова признать российскую собственность на ее де-юре территории). Отсюда и определенное «выпадение ПМР» из общего контекста (и из конкретного текста заявления). Как минимум, говорить о том, что Москва 21 марта признала все непризнанные республики неверно. Неверно с фактической точки зрения. НКР вообще не рассматривался, а ПМР к результирующей части документа «потерялась». «Нет смысла обращаться к президенту и правительству РФ о перспективах отношений с ПМР. Руководство РФ, президент ведут работу ежедневно. Более того, в феврале на неформальном саммите глав государств СНГ была достигнута принципиальная договоренность, после чего руководитель Молдавии сделал соответствующие заявления, в том числе, о нейтральном статусе Молдавии», – заявил председатель думского комитета по СНГ Алексей Островский. Странная логика, если учесть, что руководство РФ ежедневно работает и по кавказскому направлению. Следовало бы оговорить, как минимум, суть разночтений в подходах к ПМР и двум кавказским де-факто образованиям. В прочем, возможно думцы хотели таким образом «сохранить лицо» (чтобы не подумали, дабы мы отказываемся от поддержки Тирасполя и окончательно делаем выбор в пользу единой пророссийской Молдовы).

Вернемся, однако же, к предложению о целесообразности признания Южной Осетии и Абхазии. Дума не признает эти два образования, она предлагает исполнительной власти России и президенту (который конституционно поставлен над всеми тремя ветвями власти) рассмотреть этот вопрос. Более того, оговариваются специальные условия для такого признания (вооруженный конфликт, вступление в НАТО). Насколько башни Кремля, Старая площадь и Белый дом будут готовы следовать рекомендациям Думы - отдельный вопрос. В скором времени мы это увидим. До решения «основного» политического вопроса- вопроса о власти и распределении полномочий между уходящим главой государства и его преемником, данная тема не будет приоритетом высших российских иерархов. В истории постсоветской России не раз случалось, когда решения Думы по внешнеполитическим вопросам были более радикальны, чем правительственные и президентские. Вспомним хотя бы денонсацию Беловежских соглашений от 15 марта 1996 года. Не возродился же СССР через почти пять лет после его распада! Думается, что Кремль может выбрать два сценария. Первый- это принять инициативу депутатов, а второй - серьезно скорректировать их предложения. Понятно, что сегодняшняя Дума несравненно более послушна, чем второй созыв нижней палаты (1995-1999 гг., где доминировала КПРФ). Но ведь можно с блеском разыграть схему двух следователей (равно и продемонстрировать Западу «самостоятельность» народных избранников). Вполне возможно, что обставленное оговорками признание Абхазии и Южной Осетии будет использовано, как инструмент давления на Тбилиси. Если вы в НАТО, то мы Вам - признание мятежных территорий. В любом случае, решающее слово будет не за депутатами, а за президентской (и правительственной) вертикалью.

Таким образом, не следует преувеличивать значение пленарного заседания Думы от 21 марта 2008 года. Тем паче, что сами главные герои данного заявления (представители де-факто государств) осторожны (если не критичны) в своих оценках. Вот что говорит председатель Парламента Абхазии Нугзар Ашуба: «Я не хочу никого оправдывать и жаловаться ни на кого тоже не хочу. Ожидания были большие, заявления слышались громкие и не только здесь, в стенах Думы и в Абхазии, но и в российском обществе. Определенное разочарование у граждан Абхазии может быть». Но наиболее жесткую оценку дал главный абхазский законодатель тому, что признание Абхазии привязано к интеграции Грузии в НАТО: «В данном случае, мы оказались заложниками сложившейся ситуации. Посмотрим на сложившуюся ситуацию со стороны. Получается, если Грузия согласится не идти в НАТО, значит, Россия к Абхазии будет относиться по одному, если Грузия пойдет в НАТО, то отношение России к Абхазии будет другим. Но надо нас тоже иногда спрашивать». Впрочем, отношение к Абхазии не как к субъекту, а как к объекту демонстрируют не только в Тбилиси или в Москве, но и в Вашингтоне с Брюсселем.

Но следует точно сказать, что теперь и Москва повысила градус «разморозки» конфликтов. Теперь с другой стороны (ранее инициатива в этом деле была за Тбилиси). Впрочем, такой градус повышает и Ереван, хотя это менее заметно. 20 марта 2008 года уходящий президент Армении Роберт Кочарян на пресс-конференции заявил, что не исключает возможности признания НКР со стороны Еревана. Условие для этого- выход Азербайджана из формата Минской группы ОБСЕ по мирному разрешению карабахского конфликта. «У Карабаха больше прав на признание, поскольку его независимость была провозглашена в сентябре 1991 года, был проведен референдум о независимости». Не правда ли, практически идентичный набор аргументов. Кочарян говорит о том, что у Карабаха «больше прав» на получение независимости. Во-вторых, он высказывается не за немедленное признание НКР, а за признание, обусловленное конкретными обстоятельствами. Таким образом, президент Армении тоже повышает «градус», однако, и он, и российские депутаты оставляют (пока?) определенные пространства для маневра (а вдруг форс-мажорные обстоятельства не сработают?). Но и в российском, и в армянском случае можно говорить о попытках играть на «обострение». Насколько эта тактика окажется правильной, покажет время. В любом случае готовиться к серьезному противодействию, просчитывать возможные внешние и внутренние издержки нужно уже сейчас. Иначе не оберешься «неожиданных» (и неприятных) сюрпризов. Тем паче, что таковые уже обещаны. В интервью влиятельной грузинской ТВ-компании «Рустави-2» заместитель госсекретаря США Дэн Фрид недвусмысленно заявил: «Если Россия признает Абхазию и Южную Осетию, то это будет очень большой ошибкой России и создаст ей большие проблемы». В любом случае вслед за Косово в Евразии начинает формироваться новая «повестка дня».

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати