29.04.2008 | Сергей Маркедонов

Своя игра по чужим правилам

В конце апреля 2008 года российская риторика в отношении Грузии стала напоминать высказывания политиков и официальных лиц РФ периода «горячей осени» 2006 года. Тогдашняя политическая брутальность плавно переросла фактически к санкциям (хотя формально они не были объявлены) против бывшей республики советского Закавказья. В пятницу 25 апреля 2008 года специальный представитель российского МИДа Валерий Кеняйкин высказал тезис о том, что Россия готова реагировать на враждебные действия Тбилиси в «горячих точках» на ее территории всеми средствами, включая военные.

«Россия делает все, чтобы в зоне грузино-абхазского конфликта дело не дошло до военного сценария. Но если он будет развязан, тогда придется реагировать и военными методами». Так процитировал слова специального представителя МИДа ИТАР-ТАСС. Мгновенно эта цитата стала, как говорится, «разошлась», дав снова повод говорить о российском империализме и аннексионистских устремлениях Москвы в Абхазии и в Южной Осетии. Спустя всего лишь несколько дней, 28 апреля 2008 года спикер Совета Федерации (официально третье лицо в России) Сергей Миронов заявил, что считает оправданным применение силы российской стороной в случае, если в опасности окажутся граждане РФ, которые живут в Абхазии и Южной Осетии. «Если будет угроза их жизни или еще какие-то угрозы в отношении наших граждан, то Россия вправе применить силу для того, чтобы их защитить», - сказал спикер верхней палаты российского парламента журналистам.

В этой связи стоило бы вспомнить, что жесткая риторика образца 2006 года не решила ни одной из проблем, которые стояли перед российским руководством полтора года назад. Хочу сразу оговориться. Я не против ни жесткой риторики, ни жестких действий по отношению не только к Грузии, но и к любой другой стране СНГ и «дальнего зарубежья», если таковая вредит российским национальным интересам. Однако, надо иметь в виду всего одну лишь мелочь. Любая жесткость и жестокость должна быть политически эффективна, мотивирована и оправдана. Это особенно касается риторики. Политическое высказывание каждого представителя власти по вопросам внешней политики не должно быть пустым сотрясанием воздуха, оно должно быть в цель, а не способствовать одному лишь надуванию щек и получению дешевой популярности. Если жесткая риторика работает против страны и ее интересов, не решая ни одной из проблем, то она не должна использоваться. Более того, она должна считаться политически вредоносной.

Вернемся же, однако, в осень 2006 года. Что дала депортация грузин на историческую родину? Она консолидировала режим Саакашвили (ослабленный муниципальными выборами, на которых грузинский президент показал свое истинно «демократическое лицо»). Эта же акция создала вокруг Грузии ореол мученичества. Потребовалась трагедия 7 ноября 2007 года, чтобы на Западе (особенно в Европе) у многих политиков и экспертов спала пелена вокруг «демократического государства» на Юге Кавказа. Брутальность образца 2006 года только усилила североатлантический вектор грузинской политики (и его общественную и интеллектуальную поддержку внутри Грузии). И что в итоге? В 2007-2008 гг. Москва постепенно начала «потепление» отношений. Посол вернулся в Тбилиси, прямые авиарейсы возобновились, экономической катастрофы в Грузии не наступило, а США стали еще сильнее оказывать влияние на внешнеполитический курс Грузинского государства. Таким образом, всему миру была явлена слабость государства, чьи санкции не сработали и не достигли цели. И этому государству пришлось отступать от собственной же жесткости.

Насколько оправдана новая волна брутальности в апреле 2008 года? Если внимательно посмотреть на итоги Бухарестского саммита НАТО, то Грузия пролетела мимо «Плана действий по членству» в Альянсе (хотя итоговое коммюнике зафиксировало североатлантические перспективы Тбилиси). Могло быть и хуже (прием в программу ПДЧ, интенсификация контактов с НАТО), могло быть и лучше (злосчастный пункт 23 не был бы включен в итоговый документ). Но в целом, саммит показал, что далеко не все на Западе в восторге от такого партнера, как Грузия. Вслед за этим прошли досрочные выборы в Италии, на которых успех сопутствовал «другу Сильвио», у которого традиционно присутствуют симпатии к России. Как говорится, «нашего полку прибыло». Следовательно, надо постараться не допускать грубых ошибок, предоставляя их совершать Саакашвили и К. Тем паче, что внутри Грузии все далеко от розового оптимизма. Уход в отставку не только одного из символов «революции роз», но и одного из наиболее сильных политиков Нино Бурджанадзе (с перспективами ее перехода в оппозицию), жесткая парламентская борьба (где власть имеет все шансы пережать с использованием административного ресурса). Добавим сюда и тот факт, что в самой Грузии многие интеллектуалы (например, Пата Закарейшвили) публично раскритиковали мирные инициативы Михаила Саакашвили по Абхазии, обвинив последнего в использовании пиаровских инструментов. Таким образом, конъюнктура (и внешнеполитическая, и внутриполитическая) складывается далеко не в пользу президента Грузии и его команды. А тут еще и прошедшие в январе президентские выборы, расколовшие страну почти пополам между властью и оппозицией.

И на этом фоне следует череда заявлений по поводу того, что Москва готова применить военную силу в случае военных действий со стороны Грузии. Как - будто и без этого не понятно, что российские миротворцы не позволят Грузии сделать блицкриг (как это уде намеревались сделать грузинские ястребы в 2004 году)? Зачем, как говорится настраивать против себя большую часть возможных партнеров. В данной ситуации я не говорю уже о США и ЕС. Сегодня «грузинскую рубашку» примеряют на себя все без исключения страны СНГ. У каждой есть свои «скелеты в шкафу», начиная от Крыма и заканчивая районами с компактным проживанием русского населения, искусственно сконструированными советской властью административно-территориальными образованиями. А потому такая жесткость не будет принята никем в СНГ. Автор не оговорился. Никто из государств СНГ такую риторику не поддержит, включая и Казахстан с Белоруссией. Вот что пишет о сотрудничестве Казахстана и Грузии известный казахстанский политолог Досым Сатпаев: «Казахстан, в отличие от других постсоветских стран, не выступает в роли просителя, а рассчитывает лишь на взаимовыгодное сотрудничество. Получается, что рычагов давления на Астану у Москвы не так много, кроме, разве что, транзитной зависимости Казахстана от России, но это и заставляет республику искать другие экономические контакты. Именно поэтому Кремль вряд ли предпримет какие-либо действия, чтобы укрепившийся экономический союз Грузии и Казахстана распался, так как это может вызвать негативную реакцию в Астане, которая имеет собственное видение того, какое место должна занимать страна на территории бывшего Советского Союза». Хочу напомнить, что в 2006 году жесткая риторика Кремля не вызвала понимания даже в Белоруссии.

И снова хотелось бы вернуться к прагматизму в выборе риторики. Для того, чтобы действительно иметь возможность применения силы в Абхазии и в Южной Осетии, необходимо создать благоприятный информационный фон не только внутри страны, но и за ее пределами. Почему американская операция в Ираке в 1991 году была успешна, а сегодняшние действия в той же стране воспринимаются, как катастрофа? Не в последнюю очередь потому, что операции-1991 предшествовала продолжительная и эффективная кампания по позиционированию США, как гаранта демократии и сохранения целостности межгосударственных границ. Операция же 2003 года (проводимая под лозунгами борьбы с мировым терроризмом) против светской страны, которая реально боролась с радикальными исламистами, с самого начала казалась бессмысленной и неоправданной. А потому реальные результаты борьбы за Ирак (рост исламского фундаментализма, охлаждение между Вашингтоном и Анкарой, укрепление влияния Ирана, как общеисламского гегемона на Ближнем Востоке) кажутся еще более ужасающими.

В 2008 году Грузия активно реализует второй этап информационной кампании по «разморозке» этнополитических конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии. В течение 2004-2007 гг. Тбилиси удалось, провоцируя Россию, втягивая ее в мелкую «рубку», представить конфликты в Грузии, как противостояние «молодой постсоветской демократии» и имперской России. Сегодня Грузия стремится позиционировать эти конфликты, как арену борьбы России и Запада. В этой связи не продуманные до конца действия и жесткие заявления работают во благо Грузии и ее национальных интересов. Все цитаты российских официальных лиц, выдержанных в духе «мироновской речи» цитируются и транслируются грузинскими СМИ тысячекратно. Их повторяют дипломаты, представители Грузии за рубежом.

И это становится реальностью. Именно это, а не гибель 50 осетин за три года противостояния Тбилиси и Цхинвали в течение 2005-2008 годов становится предметом обсуждений на Западе и на Востоке. И никто в США и в Европе не знает про раздачу орденов грузинским военным после штурма Тлиаканы. про празднование дня грузинской артиллерии, посвященного годовщине победы над «абхазскими сепаратистами» под Сухуми в марте 1993 года, про регулярные провокации в Гальском районе, про последовательный срыв Дагомысских и Московских соглашений, про «абхазское правительство в изгнании» без этнических абхазов . И я уже не говорю про то, что сами конфликты начала 1990-х гг. неизвестны даже видным специалистам США и Европы по проблемам СНГ. Недавно один видный американский политолог поинтересовался у меня, почему же абхазы не хотят брать грузинские паспорта. Когда я ответил ему, что из довоенной численности абхазского населения (93 тыс. чел) погибло порядка 2-3 тыс. чел. (что можно считать гуманитарной катастрофой), то он был неприятно удивлен.

Однако все это становится неизвестно потому, что российская дипломатия не преследует прагматичных и реалистичных целей. Главный враг- это «оранжевый Запад» и его хитрые марионетки из Тбилиси. А потому что толку переводить время и деньги на убеждение. Все равно нас не услышат, а если и услышат, то проигнорируют. Все, как по Маяковскому (кстати, уроженцу Имеретии), «со всех сторон блокады кольцо и пушки смотрят в лицо». Примерно также российская бюрократия размышляла по поводу своих действий против «больного человека Европы» Оттоманской Порты. Отказ от трезвого диалога и торга с Западом, стремление наказать несговорчивых османов привели империю к крымской катастрофе. Наверное, сравнение покажется преувеличением. Отметим лишь, что алгоритм схожий. Как и большая Порта в середине 19-го века, так и маленькая Грузия начала века 21-го провоцируют Россию, надеясь столкнуть ее лбами с Западом (чьи ресурсы тогда и сейчас много больше российских). Именно эту цель грузинской политики (отвлечение внимания от внутренних проблем, отказа от диалога с Абхазией и Южной Осетией) своими жесткими действиями объективно реализуют российские политики. Несознательно, но, так получается. Как говорится, хотели, как лучше…

Между тем, у России должен быть свой проект действий по отношению к мятежным автономиям. Во-первых, РФ, как правопреемник СССР имеет права не только на долги бывшего Союза, но и на историческую и политическую ответственность за безопасность и стабильность на одной шестой части суши. Во-вторых, именно эта обеспокоенность толкает Москву на то, чтобы обращать внимание на провальные попытки построить этнонационалистчиеские государства (что и стало реальной причиной конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии). В-третьих, именно Москва должна показать свою позитивную роль в урегулировании конфликта. Именно Россия в течение периода, начиная с 1992 по 2004 гг. обеспечивала позитивную динамику разрешения конфликтов, и не она начала их «размораживать». Так зачем же сегодня принимать участие в грузинском проекте, сталкиваться лбами с Западом, грозить Тбилиси применением силы, при этом привлекая к Грузии симпатии малых государств? Россия должна вести свою игру, а не быть ведомым объектом провокаций. В конце концов, задача дипломата найти такие формулы, которые показывают скрытый смысл, действия по принципу «умному достаточно». Что было бы, в самом деле, если бы российские политики всего лишь заявили, что не одобряют и никогда не примут агрессивных действий официального Тбилиси и считают неприменение силы наиболее оптимальным способом разрешения конфликтов. Все без исключения угадали бы истинный смысл действий России, но это не вызвало бы прямого раздражения и криков о спасении в адрес Брюсселя и Вашингтона. Особенно при условии, что такие заявления дополнялись бы прицельным воздействием на западное политико-экспертное сообщество. Следовало бы также доходчиво разъяснить, что Грузия сегодня - это государство, дестабилизирующее ситуацию в американском тылу (фронт - Ближний Восток). Провал блицкригов в Цхинвали и в Сухуми автоматически повлечет за собой смену режима в Тбилиси, и новое грузинское правительство будет, как минимум, гораздо менее предсказуемым. По крайней мере, прагматичный торг был бы гораздо полезнее «патриотического» сотрясания воздуха. В общем, нельзя вести свою игру по чужим правилам.

Сергей Маркедонов - заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати