23.06.2008 | Сергей Маркедонов

КСПМ в Абхазии: итоги и хроника миссии по поддержанию мира

21 июня 2008 года исполнилось 14 лет со дня ввода в зону грузино-абхазского конфликта российских миротворцев. Впрочем, их официальный статус звучит по-иному. Российские военные действуют, как коллективные силы СНГ по поддержанию мира в зоне конфликта (КСПМ) в соответствии с мандатом Совета глав государств Содружества. Напомним, что после завершения «горячей фазы» конфликта в сентябре - октябре 1993 года, после того как абхазские силы взяли под свой контроль Сухуми, отдельные вооруженные столкновения происходили в 1994 году в Гальском районе и Кодорском ущелье (и на сегодня наиболее опасных участках этой «горячей точки»).

В апреле 1994 года было подписано Заявление о мерах по политическому урегулированию грузино-абхазского конфликта, а в мае того же года грузинский и абхазский лидеры (соответственно Эдуард Шеварднадзе и Владислав Ардзинба) обратились к Совету глав государств СНГ с просьбой о введении в зону конфликта миротворческих сил. Тогда же в Москве было подписано Соглашение, предусматривавшее прекращение огня, разделение враждующих сторон и размещение коллективных миротворческих сил СНГ. Это Соглашение было поддержано и ООН, поскольку оно предусматривает мониторинг ситуации в зоне конфликта силами этой организации. На сегодняшний день Миссия ООН по наблюдению в Грузии (МООНГ) состоит из 121 наблюдателя. Именно его работу регулярно продлевает Совет безопасности. С 21 июня 1994 года Коллективные силы по поддержанию мира в регионе, укомплектованные российскими военными вошли в зону конфликта. Они взяли под свой контроль зону протяженностью 85 км. и шириной 24 км. вдоль фактической границы между Абхазией (де-факто государством) и Грузией (признанной международным сообществом в границах Грузинской ССР). С этого времени мандат КСПМ не менялся, хотя становился предметом оживленных дискуссий, как внутри СНГ, так и на ООН-овской трибуне. До 2008 года российские силы по поддержанию мира не выбирали положенной квоты (3 тыс. человек). Зону ответственности контролировали силы численностью в 1500-2000 человек. После серьезного военно-политического обострения ситуации в первой половине 2008 года было принято решение увеличить военное присутствие. Сегодня оно оценивается в 2500 человек.

Таким образом, вопреки многочисленным штампам и стереотипам, миротворческая операция в Абхазии изначально не было одним лишь российским делом. Она была одобрена ООН и с самого начала сопровождалась наблюдением со стороны этой организации за процессом недопущения возобновления боевых действий. До сих пор ООН считает Московские соглашения единственной правовой основой для мирного разрешения грузино-абхазского конфликта. Даже в тех документах, которые прямо критиковали действия РФ («самолетная история») наблюдатели ООН требовали неукоснительного соблюдения пунктов Соглашений в Москве, заключенных в мае 1994 года (одним из пунктов которого был и ввод КСПМ в зону конфликта). Московские соглашения, среди прочего, предусматривали разделение зоны операции КСПМ на внутреннюю (в котором ни грузинское, ни абхазское военное присутствие невозможно) и «зону ограничения вооружений» (где нельзя размещать тяжелую боевую технику).

В принципе необходимо себе четко представлять, что КСПМ в зоне грузино-абхазского конфликта с самого начала имела две задачи. Одна (и она самая главная)- недопущение возобновления огня в зоне конфликта. Вторая (которую КСПМ в частности и военные вообще не могут полностью выполнить в силу узости своих профессиональных задач)- это продвижение к мирному урегулированию. Именно за невыполнение этой задачи официальный Тбилиси чаще всего критикует российскую сторону. Однако, следует понимать, что военные без воли политического руководства своего государства, а также и прежде всего конфликтующих сторон не могут продвинуть решение фундаментальных политических проблем (будь то возвращение беженцев или определение статуса территории «спорного суверенитета»).

Действительно, в мае-июне 1994 года предполагалось помимо российских воинских частей участие контингентов других стран СНГ. Однако на сегодняшний день только российские миротворческие силы действуют в зоне конфликта под эгидой Совета глав государств СНГ. И причина здесь не какой-то особой злокозненности РФ, которая с самого начала призывала глав государств Содружества взять на себя «бремя мира». Но до 1998 года наши соседи в целом прохладно отнеслись к подобной идее. Для государств Центральной Азии Абхазия в отличие от Таджикистана не затрагивала непосредственно их жизненные интересы. Армения и Азербайджан на тот момент сами завершали выход из карабахской войны. Украина заявила о своем возможном участии в миротворческой операции в 1998 году, но ее стесняли конституционные ограничения (миротворческие мисси с участием украинских военных согласно Основному Закону страны должны проходить под эгидой ООН, а не Совета глав государств СНГ). «Мы готовы в любых рамках участвовать в урегулировании абхазского конфликта, если эти рамки будут совпадать с решениями ООН и Совета Безопасности ООН», - такую формулу Леонид Кучма озвучил в декабре 2002 года и в апреле 2003 года (в ходе двухдневного визита Шеварднадзе в Киев). Только с началом 2000-х гг., когда практически все конфликты на Южном Кавказе начали «размораживаться», о своем участии в разрешении грузино-абхазского противоборства стали заявлять страны- члены ГУАМ (в особенности Украина). Однако формат сил ГУАМ выглядит даже на первый взгляд сомнительным. Если Россия сегодня обвиняется в поддержке одной из сторон (что имеет серьезные основания, хотя так было не всегда), то разве не являются Баку и Киев сторонами, «сочувствующими Тбилиси». В этой ситуации заниматься политическим футболом (когда «правильные миротворцы» заменяют якобы «неправильных») вряд ли целесообразно.

Между тем, сегодня вопрос об участии российских миротворцев в разрешении конфликта активно дискутируется. По словам вице-премьера Правительства Грузии Георгия Барамидзе, то, что Россия сейчас делает в Абхазии, является «абсолютно неприкрытой агрессией». Об этом Барамидзе заявил 21 июня 2008 года, в Риме, куда он приехал для участия в 25-й международной конференции по вопросам безопасности. При таком подходе, впрочем, игнорируется много фактов. Без ответа остается и вопрос о реальных альтернативах сегодняшней операции по поддержанию мира.

В 1994 году Тбилиси рассчитывал с помощью КСПМ решить такие фундаментальные вопросы, как возвращение временно перемещенных лиц (часто в публицистике их называют беженцами) и начать реинтеграцию (фактически же интеграцию) Абхазии в состав Грузии. Разочаровавшись в невозможности достичь данной цели, начал обвинять РФ (и ее миротворцев) в «игре в одни ворота». Впрочем, такое «разочарование» не было одним лишь «выбросом эмоций». Напомним, что в течение 1990-х гг. Тбилиси не оставлял надежды на силовое разрешение конфликта и вялую реакцию КСПМ на такие действия. В 1994-1996 гг. российские военные силы фактически поддерживали решение Москвы о блокаде Абхазии (которая была введена Кремлем фактически в конце 1994 года). Но это никоим образом не привело Сухуми под грузинские знамена и не сделало абхазов лояльными гражданами Грузии. Более того, в конце 1997- начале 1998 гг. в зоне действия российских миротворческих сил активизировались грузинские партизанские формирования «Лесные братья» и «Белый легион». Это с приходом к власти Михаила Саакашвили эти силы перестали получать поддержку от официальной власти. А в 1997-1998 гг. они осуществляли теракты против российских военнослужащих, абхазских милиционеров. В мае 1998 года дело дошло до военных столкновений. Результатом боевых действий в Гальском районе стала вторая волна бегства местного населения на территорию Грузии. События мая 1998 года изображались многими грузинскими СМИ как вторая этническая чистка на территории Абхазии после 1993 года. В самом деле, действия абхазских милиционеров по отношению к населению Гальского района трудно квалифицировать как толерантные. Но и грузинские партизанские отряды, идентифицировавшие себя как защитников грузин, в реальности нередко использовали грузинское (мегрельское) население как живой щит. 25 мая 1998 года конфликтующие стороны, в том числе и благодаря эффективным действиям КСПМ, подписали Соглашение о прекращении огня.

В октябре 2001 года отряд чеченского полевого командира Руслана Гелаева предпринял вылазку из Панкисского ущелья на территорию Абхазии. Отряд Гелаева насчитывал 500 человек. Он передвигался на грузинских армейских грузовиках в сопровождении проводников-грузин. В Кодорском ущелье отряд натолкнулся на жесткое сопротивление абхазских вооруженных сил. По приказу Гелаева был сбит вертолет с наблюдателями ООН, погибшими в этой катастрофе. Гелаевцы были блокированы абхазскими войсками в Кодорском ущелье в районе горы Сахарная Голова. Позже часть группировки Гелаева вышла из окружения. После поражения в Абхазии Гелаев вернулся в Панкисское ущелье. Впоследствии Тбилисская газета «24 часа» опубликовала фотоматериалы и дневниковые записи японского репортера Косукэ Цунеоки, единственного журналиста, сопровождавшего отряд Руслана Гелаева во время его рейд.Таким образом, за 14 лет миссии по поддержанию мира КСПМ выполнила главную свою задачу- возобновление военных действий в формате 1992-1993 гг. не произошло. Решать задачи политиков и дипломатов (такие как, совместное проживание грузин и абхазов на одной территории, вопрос о статусе и имуществе перемещенных лиц) военные не могут и не должны. За эти годы в зоне конфликта погибли 117 российских миротворцев. Но благодаря именно их действиям в тот же Гальский район вернулось около 50 тыс. грузин (мегрелов), началось определенное взаимодействие между ними и абхазами (хотя здесь картинка далеко не идеальная). Сегодня можно критиковать российскую дипломатию за многие ошибки (нацеленность на статус-кво, отказ от компромиссов с Тбилиси, нежелание учесть интерес ЕС в регионе, стремление поднять градус отношений с де-факто властями Абхазии). Однако ошибки российских политиков и дипломатов в целом не повлияли на эффективность КСПМ. Стоит сегодня вспомнить, что в кризисные моменты они не играли на обострение, хотя имели на это все основания. Взять хотя бы пропуск грузинских сил в Кодорское ущелье (что было не предусмотрено Московскими Соглашениями). Следовательно, кидать камни в российскую миротворческую миссию, не стремясь к рефлексии по поводу собственных просчетов и ошибок (что мешает, в самом деле, той же Грузии выйти из режима санкций против собственных же граждан?!), было бы крайне недальновидным шагом.

Тем паче, что реальных альтернатив российской миссии, которая также дополняется МООНГ, не существует. Североатлантический альянс не рассматривает возможность отправки своих миротворцев в Грузию. 20 июня 2008 года (накануне годовщины начала операции КСПМ) эту позицию снова озвучил официальный представитель НАТО Джеймс Аппатурай. Таким образом, и спустя 14 лет, фундаментом для любых переговоров и торгов о мире и компромиссах являются российские миротворцы в Абхазии. На этом фундаменте может быть построено в итоге любое здание с любым флажком на его крыше. Однако данное строительство не может вестись путем разрушения самого этого фундамента.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати