25.09.2008 | Сергей Маркедонов

Иран на Большом Кавказе: в поисках своей «платформы»

«Пятидневная война» в Южной Осетии качественно изменила геополитический ландшафт Большого Кавказа. В условиях, когда старые схемы безопасности и регионального сотрудничества показали свою неэффективность, стали предлагаться новые проекты «замирение» «евразийских Балкан». В августе 2008 года Турция предложила свой план для Кавказа под названием «Платформа мира и стабильности». Фактически речь шла о формировании общего «Кавказского дома», который объединил бы три страны Южного Кавказа, Россию (в составе которой находится 7 республик Северного Кавказа, одна республика, два края и одна область Степного Предкавказья), а также Турцию.

Между тем, вне этого проекта осталось еще одно государство, имеющее непосредственное отношение к Кавказскому региону Иран. Между тем, у Ирана есть общие границы с Арменией и Азербайджаном протяженностью свыше 660 км. Для сравнения границы Турции с Арменией, Грузией и Азербайджаном короче иранских на 100 км. Иран также имеет выход на де-факто государство Южного Кавказа Нагорный Карабах. В этой связи возникает вопрос, может ли Тегеран принять свое участие в «Платформе мира и стабильности», предложенной Анкарой? Такая заинтересованность есть у самого Ирана. Отсюда практически мгновенная реакция на турецкие инициативы. Иран предложил свой региональный проект. Речь идет о формате 3+3, куда должны войти три независимых республики Южного Кавказа, а также Турция, Иран и Россия. 13 сентября 2008 года глава МИД Исламской Республики Манучер Моттаки посетил столицу Азербайджана, где обсуждал перспективы новых региональных проектов. В активном участии Ирана (как противовесе Турции) заинтересована Армения (для нее в условиях закрытия сухопутной границы Иран является одним из окон во внешний мир). 17 сентября 2008 года глава МИД Армении Эдвард Налбандян посетил с рабочим визитом Тегеран, где обсуждал среди прочего и турецкую инициативу по созданию «общекавказского дома». По словам депутата национального парламента Армении, политического аналитика Степана Сафаряна, «иранские дипломаты и аналитики считают, что, если Турция может играть столь активную роль на Кавказе, то Иран имеет на это куда более веские причины».

В этой связи было бы целесообразно провести определенный аудит политических ресурсов Ирана на Большом Кавказе. Насколько обоснованы претензии Тегерана на свою активную роль в регионе, а также насколько они способствуют долгожданному «замирению» «евразийских Балкан»?

Сегодня Иран находится в фокусе внимания политиков и экспертов всего мира. Ядерная программа Ирана наряду с косовской проблемой, признанием Абхазии и Южной Осетии, энергетической безопасностью находится в топ-листе мировой политики. Вторая ливанская война 2006 года, как никогда ранее, продемонстрировала возросший потенциал Ирана как участника ближневосточной «Большой игры». Действительно тогдашний военно-политический успех Ирана (первое поражение Израиля с момента образования еврейского государства) продемонстрировал всему миру умение Тегерана играть против своих главных геополитических оппонентов «чужими руками», вести «посредническую войну» (proxy war).

В этой связи такой сюжет, как «кавказская стратегия» Ирана остается без должного внимания. Вместе с тем, Иран, как и Турция, является старейшим участником кавказской «Большой игры». В древние времена и средневековый период различные территории современного Кавказа находились под властью персидских монархов. В XVI-XVIII вв. Турция и Иран вели перманентные войны за доминирование в Кавказском регионе. Однако вытеснение Ирана с Южного Кавказа и с Северного Кавказа связано с политикой Российской империи. В результате серии русско-персидских войн конца XVIII-начала ХХ вв. (1796 г.,1804-1813 гг., 1826-1828 гг.) Россия установила свой контроль над Южным Дагестаном, Восточной Арменией и Северным Азербайджаном. Но и после утраты прежнего влияния Иран остался и остается важным участником кавказских политических процессов. Но и после утраты прежнего влияния Иран остался важным участником кавказских политических процессов. В 1921 и 1940 годах Иран и СССР подписали договоры, определившие статус Каспия.

Как мы ужу писали выше, сегодня Исламская Республика Иран граничит с новыми государственными образованиями Южного Кавказа - Арменией и Азербайджаном. Вообще современный Иран занимает важное геостратегическое положение. На юге он имеет выход в Персидский залив, а на севере занимает южный сектор акватории Каспийского моря. Вместе с тем Иран является одним из главных геополитических противников США. Официальная доктрина Исламской республики Иран - шиитское учение в интерпретации аятоллы Хомейни имеет антиамериканскую (антизападную) направленность. В Вашингтоне Иран рассматривается как «государство – изгой», страна «оси зла». Для исламского Ирана США является «большим Сатаной».

Но проблема «иранского присутствия» на Кавказе не ограничивается одной лишь географией. В значительной степени американо-иранское противостояние имеет свое продолжение на Юге Кавказа. Постсоветская азербайджанская элита ориентирована на Турцию (традиционного союзника США и Израиля) и Соединенные Штаты. Здесь внешнеполитическое влияние Ирана не столь велико. Более того, отношения между Азербайджаном и Ираном на протяжении рубежа 20-21 столетий высокой степенью конфликтности. Азербайджанские лидеры регулярно критиковали Иран за поддержку радикальных исламистов в Азербайджане и попытках заменить светскую модель власти в этом государстве Южного Кавказа на исламское государство.

Другой «болевой точкой» во взаимоотношениях постсоветского Азербайджана и Исламской Республики Иран является проблема Южного (Иранского) Азербайджана. Сегодня на территории Ирана проживает по разным оценкам от 25 до 35 миллионов этнических азербайджанцев («азербайджанских тюрок»). Это, между прочим, составляет почти треть населения всего Ирана. Азербайджанское население Ирана в три раза превышает численность населения самой Азербайджанской Республики (и это только по официальной статистике, фактически это может быть и больший перевес). С момента обретения независимости в официальной идеологии и историографии Азербайджанской республики доминирует взгляд на Азербайджан как единую историческую территорию, искусственно разделенную на две части. Азербайджанцев же принято рассматривать как «разделенный народ» между Южным Азербайджаном (в составе Ирана) и Азербайджанской Республикой. В 1945 году Советский Союз пытался создать на территории Южного Азербайджана советскую республику во главе с Сеидом Джафаром Пишевари (1897-1947). Более того, автономия Южного Азербайджана была признана иранским правительством. Однако после вывода с территории Ирана советского воинского контингента эта республика была иранскими властями ликвидирована. Около 30 тыс. чел. иранских азербайджанцев обосновались в Азербайджанской ССР. Сегодняшняя численность этой группы оценивается в 7 тыс. чел (хотя некоторое увеличение их численности фиксируется экспертами после 2006 года, периода волнений в Иранском Азербайджане). В начале 1990- х гг. многие политические и общественные деятели Азербайджана высказывались за необходимость объединения Южного и Северного Азербайджана. Эта цель была включена в политическую программу Народного Фронта Азербайджана. Наиболее последовательным сторонником идеи "объединения" был ныне покойный Абульфаз Эльчибей. Власти Ирана неоднократно выражали недовольство покровительством со стороны Баку организациям иранских азербайджанцев (Национально-освободительному движению южных азербайджанцев). В 1999 году президент Азербайджана Гейдар Алиев подписал указ о предоставлении азербайджанского гражданства Пирузу Дилянчи, одному из лидеров ирредентистской организации иранских азербайджанцев. Однако самостоятельных политических ресурсов для превращения «объединительных» планов азербайджанских национал-радикалов в практику у сегодняшней элиты Азербайджана нет. Остается лишь время от времени фрондировать по этому поводу. Еще одной проблемой азербайджано-иранских отношений является вопрос о статусе Каспийского моря. По словам известного бакинского политолога Арифа Юнусова, «в июле 2001-го обе страны едва не оказались на грани войны: иранские истребители и морские корабли регулярно препятствовали разработкам нефтяных месторождений вблизи границы. В августе 2003 года Тегеран обвинил Баку в милитаризации Каспийского моря. Поводом послужило проведение совместных азербайджано-американских военно-морских учений по охране от террористов нефтегазовых морских платформ на Каспии, в которых принимали участие 18 военнослужащих США, два боевых вертолета и два патрульных катера Азербайджана».

Вместе с тем Иран одним из первых признал государственную независимость Азербайджана. О необходимости такого шага иранские политики высказывались еще до распада СССР. В 1990-е гг. МИД Ирана оказал определенное содействие становлению дипломатической службы нового государства, а также вхождению Азербайджана в Организацию Исламская Конференция (ОИК). Иран вместе с Азербайджаном участвовали в создании Организации прикаспийских государств. Иран сегодня является одним из ведущих экономических партнеров Азербайджана. В последние несколько лет фактор эскалации американо-иранского противостояния заставил Баку занимать в отношении Тегерана более взвешенную позицию. В ноябре 2004-г. (после десятилетних бесплодных переговоров) в Тебризе открылось генеральное консульство Азербайджанской республики. В январе 2005 года Тегеран посетил президент Азербайджана Ильхам Алиев. Результатом визита стали договоренности об упрощенном порядке пересечения государственной границы, а также решение Ирана предоставить безвозмездный кредит в размере 1 млн. долларов на развитие экономики Азербайджана. В 2006 году состоялся визит президента Ирана Махмуда Ахманинежада в Баку.

Более успешно развиваются взаимоотношения Ирана и Армении. В дипломатических кругах имеет хождение шутка, что Армения пользуется российским оружием, американской финансовой и политической поддержкой, и при этом ведет бизнес с Ираном. Значительное влияние на позитивное развитие армяно-иранских отношений оказывает армянская диаспора Исламской республики (имеющая влияние и в Ереване). Иранские армяне - лояльное этническое меньшинство, традиционно пользующееся покровительством властей Ирана. Несмотря на исламский характер своей государственности и перманентные апелляции к солидарности всех мусульман в «карабахском» вопросе, Иран занял благожелательную для армянской (христианской стороны) позицию. Исламская республика провозгласила принципы «равноудаленности» и приверженности политическому урегулированию проблемы Нагорного Карабаха. В 1992-1994 гг. Иран сыграл значительную роль как посредник в урегулировании армяно-азербайджанского вооруженного конфликта. Армения фактически получила коридор во внешний мир в условиях блокады со стороны Азербайджана и Турции. Именно иранские СМИ сообщили об уничтожении армянских хачкаров («крест-камень», армянские средневековые памятники) на территории азербайджанской Нахичевани (Старая Джульфа) в конце 2005 года. Это, однако, не помешало официальному Тегерану в ходе президентского визита Ильхама Алиева (январь 2005 года) заявить о поддержке территориальной целостности Азербайджана.

Российско-иранские отношения в Кавказском регионе ограничиваются, как правило, «каспийским форматом». В 1997 г. РФ, Иран, Азербайджан, Туркменистан и Казахстан договорились об установлении нового правового режима Каспия с согласия всех пяти государств. Что касается «чеченской проблемы» и ситуации в Дагестане, то представители официального Тегерана всячески стремятся подчеркнуть, что религиозный радикализм на российском Северном Кавказе связан не с шиитским исламом, а с салафитским («ваххабитским»). В исламском мире Иран считается религиозным и политическим оппонентом «салафитской» Саудовской Аравии. Вместе с тем радикальные исламистские группировки, поддерживаемые Ираном по всему миру (та же «Хизбалла»), рассматривают Чечню как часть «мирового джихада», а религиозных экстремистов из Северного Кавказа представляют, как «борцов за веру». Именно этот факт делает весьма проблематичным стратегическое сотрудничество между Тегераном и Москвой.

Как бы то ни было, Иран является важным игроком на Южном Кавказе, а его интересы заставляют с ним считаться участников любой «Платформы». Скорее всего, Тегеран вряд ли сможет в одиночку пролоббировать свой проект, альтернативный турецкому плану «общекавказского дома». Однако в любом случае игнорировать мнение такого соседа вряд ли кому-то удастся.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати