31.10.2008 | Сергей Маркедонов

Знаковая отставка

Похоже, третий президент РФ Дмитрий Медведев поставил себе в качестве приоритетной задачи существенно скорректировать те подходы и представления, которые доминировали в российских верхах относительно Большого Кавказа. Летом нынешнего года он решился начать серьезное обновление северокавказского управленческого корпуса. Президент КЧР Мустафа Батдыев, вокруг которого много лет тянулся шлейф скандалов, был заменен судьей Конституционного суда РФ опытным юристом Борисом Эбзеевым, который в свою очередь заявил о необходимости ревизии этнократической модели управления республикой. Затем последовало формально-правовое признание Абхазии и Южной Осетии, что сломало наши представления о статус-кво, как о вершине стратегической мысли, но одновременно и подняло планку требований, как для внешней, так и для внутренней политики. И вот, наконец, в предпоследний день октября президент России Дмитрий Медведев подписал знаковый указ, прекращающий досрочно полномочия президента Ингушетии Мурата Зязикова.

Ранее Кремль никогда не снимал региональных руководителей под давлением общественности. Формально и сейчас Медведев не низвергает Зязикова, реагируя, таким образом, на митинги или акции протеста, а также на обращения в президентскую администрацию.

Естественно, как полагается политикам и управленцам теперь уже экс-президенту самой маленькой северокавказской республики позволили сохранить лицо. Пресс-служба Кремля сообщила, что Медведев принял отставку руководителя Ингушетии по просьбе последнего. До тех пор, пока в России нет публичной политики, приходится отделываться такими выдержанными и политически корректными формулировками. Но все же нынешняя ситуация отличается от тех, которые возникали при Путине. Владимир Путин, занятый строительством «властной вертикали» заботился, прежде всего, о лояльности местных элит и нужных результатах на выборах всех уровней. Медведев снял двух северокавказских лидеров, которые дали Кремлю и «Единой России» просто зашкаливающие результаты, близкие к ста процентам. Их лояльность была выше всякой нормы. Естественно, два кадровых решения по Кавказу - это еще не повод причислять Дмитрия Анатольевича к либералам. Понятное дело, что сегодня ни один российский лидер не может не быть государственником. Но этатизм этатизму – рознь. Можно стремиться к усилению бюрократии всех уровней, ее экономических и политических ресурсов, а можно строить сильную и эффективную власть. Не боясь при этом, что кто-то посчитает твое решение слабым, вызванным «мнением толпы».

Людям, знающим об обстановке в Ингушетии, ясно, что реальная причина такого решения - не усталость экс-президента от упорной работы, а «галопирующая дестабилизация» в республике, которая пришлась как раз на годы его легислатуры. В июне 2004 года, когда боевики Басаева совершили рейд на Назрань и Карабулак (жестокий даже для сторонников Шамиля), жители республики были в целом готовы к тому, что Москва и региональная элита будут бороться с «организаторами великих потрясений» также жестко. Но когда вместо эффективной и точечной борьбы с террористами и диверсантами пошли немотивированные «зачистки» и «облавы», в которых главное было отрапортовать о процентах пойманных «боевиков», но при этом страдали нередко мирные люди, авторитет власти стал падать. Как результат, усиление протестного движения, которое было представлено двумя направлениями - светским лояльным и радикальным исламистским, рост политического насилия, числа терактов, убийств представителей «нетитульного» населения. В Ингушетии многие люди стали задаваться вопросом: « А что это за власть, которая не может отстоять интересы республики в Москве?» В последние же годы у рядовых ингушей было ощущение, что их просто забыли в Москве. Сначала – большое финансирование в Грозный, восстановление Чечни, затем - такое же немалое выделение средств в Южную Осетию и в Абхазию (и это при всех непростых осетино-ингушских и, кстати, ингушско - чеченских отношениях). При этом сама Ингушетия оставалась традиционно в стороне, хотя власти республики рапортовали о «строительном буме» и давали неизменно высокие результаты голосования за правящую партию.

Сегодня рано делать выводы о том, что смена Зязикова станет торжеством порядка и справедливости в республике. Признавая все его ошибки и просчеты, неумение наладить диалог с гражданским обществом и оппозицией, нельзя впадать в другую крайность- сваливать все ошибки на уходящего президента. Отметим, что многие негативные тенденции (рост исламизма) были вызваны объективными обстоятельствами (характерными для переходных сообществ исламского Востока). Скорее всего, с уходом Зязикова многие негативные тенденции сохранятся и не исчезнут, как в сказке о старике Хоттабыче. Вообще сегодня чрезвычайно важно не сделать экс-президента «стрелочником», ответственным за все провалы. В конце концов, его такого Кремль не просто терпел, а поддерживал, начиная с апреля 2002 года в течение почти шести с половиной лет. Наверное, и федеральный центр должен нести свою долю ответственности за те эксцессы, которые имели место быть в течение этого времени. Прежде всего, за упрямое нежелание видеть реальные проблемы, за дистанционное управление регионом за не слишком эффективную работу правоохранительных структур. Да и, в конце концов, просто не по-человечески (и, кстати, особенно не в традициях Кавказа), топтать поверженного льва.

Главная задача сегодня - не смена лиц, а смена подходов (системная смена) к управлению республикой. 30 октября 2008 года временно исполняющим обязанности главы республики назначен заместитель начальника штаба Приволжско-Уральского военного округа Юнус-бек Евкуров. Станет ли он президентом республики без приставки «врио», покажет время. Однако нельзя не заметить определенных символов. Профессия офицера в советский период (даже после депортации) считалась в Ингушетии (тогда части единой Чечено-Ингушской АССР) престижной, а служить в рядах советской армии считалось необходимым обрядом «инициации» для ингушских мужчин. Семья будущего президента Ингушетии Руслана Аушева (дослужившегося до генеральского звания) - хороший тому пример. Кстати, из четырех сыновей в семье Султана Аушева (отца будущего главы Ингушетии) трое выбрали службу в силовых структурах. Служба в КГБ была среди ингушей менее престижной (из-за событий депортации, а поэтому она была и менее доступной). Но даже в нынешнее время к армейским офицерам здесь большое уважение, равно, как и к армейской службе. Попав впервые в Ингушетию в феврале 1996 года (во время первой чеченской кампании), я был поражен, когда люди, готовые на чем свет стоит проклинать президента России и вообще российскую власть, показывали мне свои грамоты «отличников боевой и политической подготовки» времен советской армии и ВМФ. В единственной пристойной гостинице Назрани «Асса» один местный милиционер с подробностями рассказывал о своей службе на флоте у эфиопских берегов. Это впечатление было самым ярким в его жизни! Для Северного Кавказа чрезвычайно важно, чтоб власть демонстрировала силу (не важно под каким флагом), последовательность и могла бы гарантировать минимум справедливости. Оговоримся сразу, это не должна быть кондовая сила, дубина, бьющая без разбору направо и налево. Это должна быть справедливая сила, чья легитимность будет признаваться не только Москвой, но и местным населением. Как верно отмечали российский политолог Аркадий Попов и американский исследователь Георгий Дерлугьян, для офицера из числа кавказцев престижно служить успешной державе, имеющей свои амбиции и в то же время умеющей ценить своих солдат. В этом случае такую власть будут поддерживать и уважать. Иначе власть будет восприниматься как слабая и недостойная минимального уважения. Господин Евкуров пока ничем в политике себя не зарекомендовал, хотя возможно в военной сфере он - признанный профессионал. Теперь перед ним стоит серьезная задача (останется он на своем посту или скоро оставит его) - создать определенный фундамент для новых решений, имеющих ключевое значение не для одной республики, но для России в целом.

Как бы то ни было, российская власть в отдельном кавказском регионе впервые за много лет показала готовность меняться. Менять не просто персоны управленцев, но и определенные подходы к кадровой ротации (реагировать на мнение население, отправлять в отставку людей, не справившихся с возложенными на них задачами). Хочется надеяться, что за сменой лиц придет и смена вех, то есть внедрение более адекватных технологий и моделей управления регионом и Россией в целом.

Версия для печати