10.11.2008 | Алексей Макаркин

Россия и Польша в XXI веке: политический аспект отношений

Российско-польские политические отношения имеют давнюю и сложную историю. Достаточно вспомнить междоусобные войны и разделы Польши, польский гарнизон в Москве во время Смуты XVII столетия и принудительное членство Польши в составе Российской империи и Варшавского договора. В последнее время отношения между двумя странами носят сложный характер, что обусловлено различными факторами – от конкуренции на постсоветском пространстве до «войн памяти», связанных с трагическими событиями времен Второй мировой войны.

Данные проблемы осложняются также дефицитом «мягкой силы» как у России, так и у Польши. Россия, несмотря на экономические успехи последних лет, не может пока соревноваться с Западом в качестве центра притяжения, привлекательного с политической, экономической и культурной точек зрения. Она до сих пор воспринимается западными (в том числе и польскими) референтными группам как загадочная авторитарная страна – наследница бывшего СССР. В то же время «притяжение» Польши в России (несмотря на личность покойного Папы Иоанна Павла II и знакомые многим россиянам с детства романы Генрика Сенкевича) существенно уступает «притяжению» крупнейших стран «старой Европы» - Франции и Германии. Польша воспринимается российским истеблишментом не как значимый европейский игрок, а как одна из стран бывшего советского блока, европейский «неофит», максимально сближающийся с США и поддерживающий антироссийские тенденции, существующие в странах Балтии и в целом на постсоветском пространстве (вопрос о восприятии Польши российским населением в целом рассматривается ниже).

Россияне о Польше

Хорошо известно, что политические решения принимаются с учетом общественного мнения, на них оказывают влияние существующие в обществе стереотипы. Необходимо отметить, что отношение российского общества к Польше в последние годы характеризуется ухудшением, но не достигают враждебности. Так, по данным Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), с октября 2001 по декабрь 2006 года количество респондентов, считающих, что Польша является дружественным по отношению к России государством, сократилось с 57 до 30%. Соответственно, число россиян, считающих Польшу недружественным государством, увеличилось с 25 до 38%. В 2006 году 29% полагали, что российско-польские отношения ухудшаются, и лишь 6% констатировали их улучшение. Отметим, впрочем, что такая оценка была дана на фоне вето польского правительства на переговоры о заключении соглашения между Россией и Евросоюзом.

Характерно, впрочем, что, отвечая на вопрос ФОМ о мотивах, которыми руководствовались власти Польши, принимая решение о вето, россияне, имевшие представление о сути проблемы (только 19% опрошенных заявили, что знакомы с этой темой и еще 20% «что-то об этом слышали»), чаще выбирали нейтральные оценки. Наиболее популярным ответом (12% от всех опрошенных) был спойкойно-аналитичный: «Это ответная реакция на запрет Россией ввоза мяса из Польши». Еще 3% посчитали, что «это связано с экономическими причинами, у Польши свои выгоды и интересы». Ярко выраженные антипольские формулировки («Польша плохо относится к России, хочет нам навредить», «Это амбиции польского руководства, проявление комплекса неполноценности, у Польши плохие руководители») в сумме поддержали лишь 5% респондентов.

Отношение к государству в меньшей степени распространяется на его граждан. С 2001 по 2005 года (в 2006-м такой вопрос не задавался) количество россиян, хорошо относящихся к полякам, по данным ФОМ, сократилось лишь с 64 до 51%. А число тех, кому поляки несимпатичны, вообще колеблется в рамках статистической погрешности (13% - в 2001, 14% - в 2005 году). Отметим, что в 2005 году вопрос задавался в сложной информационной ситуации, когда российские СМИ уделяли много внимания хулиганскому избиению в Польше группы подростков-россиян (информация о последовавшем вслед за этим избиением в Москве нескольких польских граждан подавалась более дозировано). Но даже в такой обстановке количество «полонофобов» практически не увеличилось. 43% респондентов посчитали, что большинство поляков с осуждением отнеслись к избиению подростков (противоположную позицию поддержали лишь 4%). В свою очередь, 50% заявили, что большинство россиян осуждают нападения на польских граждан и только 5% - что одобряет.

Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) проводит опросы на тему, какие страны россияне считают дружественными и какие - враждебными. Польша занимает достаточно скромное место в обеих иерархиях ответов. В мае 2008 года ее посчитали врагом 5% респондентов. Для сравнения: тогда же – то есть еще до военных действий на Южном Кавказе - США и Грузию считали врагом по 25%, Украину – 21% респондентов. Тот же опрос показал, что к числу друзей России Польшу относят 2% опрошенных. В 2005 и 2006 годах аналогичный вопрос задавал респондентам «Левада-центр», и его данные оказались достаточно близкими – Польшу относили к числу врагов, соответственно, 4% и 7% респондентов. Правда, в 2007 году произошел скачок до 20%, который можно связать с осложнением двусторонних отношений при правлении в Польше братьев Качиньских (в этом случае речь идет о локальном явлении, а не о тенденции).

Таким образом, общественное мнение в России не носит антипольского характера. Однако восприятие Польши у большинства респондентов основано на советском опыте, часто носящем ностальгический характер (в этот период советско-польские отношения воспринимались в СССР идеализированно, в значительной степени на основе культурного фактора). По данным ВЦИОМ, при упоминании Польши россияне чаще всего вспоминают певиц Анну Герман (47%) и Эдиту Пьеху (45%). На третьем месте с большим отрывом (22%) идет актриса Барбара Брыльска, сыгравшая одну из главных ролей в «культовом» советском фильме 1970-х годов «Москва слезам не верит». Папа Римский Иоанн Павел II оказался лишь на шестом месте (16%), Лех Валенса – на седьмом (14%), Анджей Вайда – на 15-м (4%).

В любом случае, политики не могут найти в общественном мнении серьезную опору для жесткой конфронтации с Польшей. Российское общество настроено в отношении Польши скорее сдержанно-спокойно, без больших негативных эмоций.

Проблемы отношений

Среди проблем, осложняющих современные российско-польские отношения, можно выделить следующие.

Экономические противоречия. Хорошо известна «мясная» торговая война между Россией и Польшей, которая негативно отразилась на двусторонних отношениях, в частности, стимулировав вето польского правительства на переговоры России и Европейского Союза. Однако сами по себе торговые войны не обязательно конвертируются в политические проблемы (об этом свидетельствует многолетний опыт западных государств). Характерно, что Польша не была среди стран, которые Россия считает виновными в замедлении процесса своего вступления в ВТО. Эта ответственность прежде всего возлагается на США, тогда как польская позиция является составляющей общей политики Евросоюза в данном вопросе. Кроме того, только при правительстве Ярослава Качиньского экономические противоречия привели к серьезным политическим последствиям – таким образом, значительную роль в данном вопросе играет субъективный фактор, носящий преходящий характер (в России он действует меньше с учетом феномена преемственности российской политической власти).

Более сложный экономико-политический вопрос – строительство Северо-Европейского газопровода между Россией и Германией в обход Польши, которое может привести к снижению роли Польши как транзитной страны. Однако данный проект реализуется совместно Россией и Германией и соответствует интересам крупнейших германских газовых концернов. Тем самым существенно снижаются возможности для конвертации этих противоречий в масштабный конфликт. Кроме того, строительство газопровода способствует лишь диверсификации маршрутов газовых поставок, а не полной ликвидации транзитного статуса Польши. Тем более, что «Газпром» недавно подписал соглашение о вхождении в число собственников компании «Белтрансгаз» - тем более ему будет невыгодно полностью отказаться от западного сухопутного маршрута.

Членство Польши в НАТО. Сама по себе эта проблема не носит значительного характера – Россия достаточно спокойно отнеслась к интеграции Польши в состав Североатлантического блока, что было связано с несколькими факторами. Но если слабость России в 1990-е годы (когда проходил процесс интеграции) можно отнести к числу временных факторов, то восприятие Польши как европейской страны, члена западной цивилизации – как постоянное. Характерно, что Самюэль Хантингтон, скептически относившийся к интеграции в НАТО православных стран Европы из-за опасений конфликта с Россией, воспринимал в это время включение в состав блока Польши как закономерное явление, которое не должно вызвать слишком сильного неприятия в Москве. В России в 1990-е годы многие считали, что Запад будет действовать в рамках подобных рекомендаций, что примиряло ее элиту с включением в состав блока не только Польши, но даже стран Балтии (хотя и со значительно большими оговорками).

Однако общее ухудшение отношений между Россией и НАТО после военных действий на Южном Кавказе способно осложнить и российско-польский диалог. Тем более, что Россия воспринимает Польшу (в отличие от Венгрии или Словакии) как сторонника антироссийской линии в НАТО, более близкой к США, чем к «старой Европе», с которой Россия смогла выстроить более позитивные отношения. Однако сам по себе натовский фактор является второстепенным.

«Третий позиционный район» ПРО США. Более существенной для российско-польских отношений представляется проблема размещения элементов третьего позиционного района ПРО США на территории стран Центральной Европы: Польши и Чехии. Официально этот проект мотивируется необходимостью защиты территории Европы от потенциальной иранской угрозы, однако в России его считают направленным именно против нее. При этом речь идет о практически консенсусной позиции, разделяемой всеми четырьмя российскими парламентскими партиями – лишь незначительное меньшинство (либеральные «западники») не считают американскую ПРО угрозой для России. Однако это меньшинство не пользуется сейчас серьезным политическим влиянием.

В течение некоторого времени в России преуменьшалась степень консолидированности польской политической элиты по вопросу о ПРО, существовала тенденция к преувеличению противоречий между позициями президента Леха Качиньского и премьер-министра Дональда Туска. Эта точка зрения поддерживалась как стилистическими различиями в позициях лидеров страны (так, Туск вскоре после своего прихода на пост главы правительства инициировал консультации с Россией по вопросам ПРО, которых избегал Качиньский), так и различными методами ведения переговоров с США по данному вопросу. Фактически Туск принял тактику политического торга с США, тогда как Качиньский был ориентирован на скорейшее подписание соглашений.

Впрочем, преуменьшение степени разногласий касалось, преимущественно, российских СМИ. Политики, всерьез влияющие на принятие решений, не видели в данном случае принципиальных разногласий между различными польскими политиками, признавая высокую ценность для польской элиты стратегических отношений с США. Речь шла только о том, когда будет достигнут компромисс – до или после президентских выборов в США. Поэтому подписание польско-американского соглашения в разгар конфликта на Южном Кавказе не стало для Москвы сюрпризом. Об этом свидетельствует реакция российской стороны на подписание соглашения – выдержанный в подчеркнуто спокойных тонах визит в Польшу российского министра иностранных дел Сергея Лаврова. Для России было невыгодно осложнение отношений с Варшавой в ситуации, когда российско-западные отношения находились в состоянии серьезнейшего за последние два десятилетия кризиса. Так как был взят принципиальный курс на сохранение максимально возможного позитива на европейском направлении (хотя уровень доверия между Россией и Европой неизбежно понижался), то более мягкая позиция России по отношению к Польше выглядела вполне естественно.

Представляется, что в России, разумеется, и дальше будут негативно относиться к размещению американской ПРО в Польше и Чехии, но ответные действия будут тщательно выверяться. Более того, вопрос о размещении американских противоракет в Польше носит длительный характер, растянут на несколько лет (обратим внимание на сокращение Конгрессом США ассигнований на реализацию данного проекта), что снижает остроту вопроса. Наконец, существует ряд технических проблем, которые при обсуждении данного вопроса могут выйти на первый план и создать основу для принятия компромиссных решений – в частности, речь идет о возможности проведения инспекций объектов ПРО российскими офицерами.

Конкуренция на постсоветском пространстве. Это самая важная проблема в двусторонних отношениях. Россия считает территорию СНГ своей сферой влияния, что расходится с позицией западных стран, в том числе и Польши. В Украине, Белоруссии, Грузии интересы России и Польши носят противоположный характер. Если Польша настаивает на необходимости демократического развития постсоветских государств, то Россия полагает, что подобные действия направлены на снижение ее влияния в регионе, «размывание» пророссийских элит, продвижение во власть прозападно настроенных политиков. В свою очередь, в Польше Россия воспринимается как империя, стремящаяся любыми средствами к геополитическому реваншу, воссозданию СССР, хотя бы и в модифицированном виде.

Во-первых, отметим тесные связи польской политической элиты и «оранжевых» сил в Украине со времени, предшествовавшей революции 2004 года, тогда как Россия делала ставку на Партию регионов Виктора Януковича. Необходимо отметить, что в тот период президентом Польши был левоцентрист Александр Квасьневский, так что симпатии к «оранжевым» носят консенсусный характер (исключение, подтверждающее правило, представляет лишь бывший депутат Сейма от «Самообороны» Матеуш Пискорский). На грузинском направлении как президент, так и правительство Польши поддержали Михаила Саакашвили во время августовского конфликта с Россией – различия заключались лишь в степени эмоциональности и конфронтационности. Польша является одним из основных сторонников скорейшего присоединения Украины и Грузии к Плану действий по интеграции в НАТО.

Во-вторых, Россия поддерживает режим Александра Лукашенко в Белоруссии в том виде, в котором он сложился в 1990-е годы (и вошел в состав Союзного государства), тогда как Польша, наряду с другими европейскими странами, настаивает на его демократизации. Интересы в этом вопросе также очень сложно совместить, хотя на белорусском направлении конкуренция носит не столь жесткий характер (приоритетом режима Лукашенко в обозримом будущем останется пророссийская ориентация).

В обозримом будущем гармонизация российско-польских интересов на постсоветском пространстве вряд ли возможна – слишком велики расхождения сторон. Изменения возможны лишь в общем контексте отношений между Россией и Европой на основе учета взаимных интересов.

«Войны памяти» . Эта тема носит болезненный характер для Польши, в первую очередь, в контексте катынской драмы. Россия находится в стадии самоутверждения и болезненно реагирует на утверждения о своей исторической вине, хотя бы и в отдаленном прошлом. В то же время она не хочет отказаться от официальной точки зрения, возлагающей ответственность за катынскую трагедию на советские карательные органы. «Сталинская» точка зрения, согласно которой польские офицеры были расстреляны немцами, носит маргинальный характер и поддерживается лишь националистическими и коммунистическими кругами, а также (в разной степени) некоторыми СМИ. Последние используют эту тему в опосредованной полемике с польской стороной. Более популярной является точка зрения, согласно которой катынский расстрел был ответом на гибель красноармейцев во время и после советско-польской войны 1920 года (она проникает даже в материалы для школьных учебников). При этом численность погибших красноармейцев в публицистике резко завышается по сравнению с результатами исследований российских и польских историков.

В катынской теме есть еще два осложняющих момента. Первый из них - отказ российских властей рассекретить все материалы об этом преступлении. Насколько можно судить, он был связан с нежеланием обнародовать имена исполнителей этого преступления, некоторые из которых могут быть еще живы. Опыт политики балтийских стран в отношении бывших советских чиновников и военных, обвиняемых в совершении геноцида, показал, что и сейчас возможно уголовное преследование таких людей. Второй момент – опасения российской стороны, что потомки погибших офицеров обратятся с исками к России в Европейский суд по правам человека. Отсюда и крайне сдержанное отношение к судебной реабилитации погибших (на минувшей неделе суд вновь отклонил просьбу о реабилитации), которая открывает путь к подобному развитию событий (в связи с аналогичными опасениями затягивалась и реабилитация последнего российского царя Николая II, которая состоялась лишь 1 октября 2008 года).

Тема «войн памяти», несмотря на свою болезненность, может быть смягчена в связи с тем, что степень ее напряженности в значительной степени зависит от политических отношений между странами. В случае повышения доверия в этих отношениях можно будет рассматривать вопрос о позитивных изменениях в этом вопросе. Время и спокойное обсуждение трудных проблем способны залечить многие раны.

Государственный праздник. Провозглашение 4 ноября (день освобождения Москвы от польских войск в 1612 году) государственным праздником России сложно рассматривать как сознательное антипольское решение. Дело в том, что перед российской властью стояла задача подбора замены 7 ноября (день прихода к власти большевиков в 1917 году) – этот день, несмотря на коренные политические изменения, продолжал оставаться государственным праздником, что максимально использовалось находящейся в оппозиции Коммунистической партией. В этот день она устраивала массовые акции, которые посещали россияне, ностальгически относившиеся к советскому прошлому. Новая Россия, кроме того, нуждалась в собственных атрибутах, которые вписывались бы в традицию старой «досоветской» России. День 4 ноября в этом отношении выглядел весьма привлекательно – близкий к 7 ноября (так что сохранялся привычный россиянам выходной день в первой декаде ноября), православно ориентированный (в этот день верующие отмечают праздник традиционно почитаемой в России Казанской иконы Божьей Матери), патриотичный и, разумеется, некоммунистический праздник. Кроме того, этот праздник был связан с окончанием Смуты, что создавало параллели с деятельностью Владимира Путина, при котором произошла социально-экономическая стабилизация.

Проблемы в российско-польских отношениях не стоит не преувеличивать, не преуменьшать. При теперешнем непростом состоянии двусторонних отношений возможно решать многие вопросы на компромиссной основе. Речь, в первую очередь, идет об экономических отношениях; «войны памяти» возобновляются и затухают в зависимости от политической конъюнктуры. Тесное сотрудничество Польши и США в вопросе создания «третьего позиционного района ПРО» является более существенной проблемой для России, но при этом подлежит обсуждению в ходе консультаций, позволяющих в будущем выйти на компромиссные решения.

Главная проблема двусторонних отношений – разногласия в вопросе определения «правил игры» на постсоветском пространстве. Как Россия, так и Польша действуют на этой территории как активные геополитические игроки, находящиеся друг с другом в конкурентных отношениях. Возможность улучшения ситуации зависит в значительной степени от общего характера отношений между Россией и Европой (в контекст которых могут быть вписаны и российско-польские связи) и остроты существующих раздражителей, в первую очередь, атлантической интеграции Грузии и Украины.

Алексей Макаркин – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати