25.11.2008 | Сергей Маркедонов

Пятилетние розы

23 ноября 2008 года «революции роз» в Грузии исполнилось пять лет. Напомним, что непосредственным поводом для этого события стали парламентские выборы, состоявшиеся 2 ноября 2003 года. Тогда «нервом» кампании стало противоборство блока действовавшего президента Эдуарда Шеварднадзе и главы Аджарской автономии Аслана Абашидзе и политических сил, возглавляемых будущим «революционным триумвиратом» Михаилом Саакашвили, Зурабом Жвания и Нино Бурджанадзе. Когда были оглашены официальные данные итогов выборов (согласно им победа досталась «белому лису»), противники Шеварднадзе не согласились с ними и перешли к активным уличным действиям. Забегая вперед, скажем, что избранная тактика сыграла с будущим президентом Грузии злую шутку. Саакашвили именно в ноябрьские дни пять лет назад уверовал, что с помощью силы и популизма можно буквально горы свернуть. Впоследствии, он не свернет с избранного пути и будет выяснять многие спорные вопросы (будь то изменения режима в Аджарии или борьба за восстановление территориальной целостности, взаимоотношения с оппозицией) с опорой на эти два фактора.

22 ноября 2003 года митингующие сторонники «революционеров» захватили здание парламента (тем самым, поставив под сомнение и легитимность самого высшего представительного органа страны). Через день, 23 ноября Верховный Суд Грузии аннулировал результаты парламентских выборов, но новым выборам в парламент предшествовало избрание главы государства. Им 4 января 2004 года стал Михаил Саакашвили.

Пять лет спустя, фактически первый юбилей «революции роз» в Тбилиси (как и в окружающем мире) отмечали весьма скромно. Самым громким событием дня стало официальное создание новой оппозиционной партии в Грузии, возглавляемой бывшей соратницей грузинского президента, одним из столпов «революции», а ныне противником власти Нино Бурджанадзе. Фон для юбилейных торжеств оказался неподходящим. Неброские торжества прошли после военно-политического поражения Грузии и признания независимости ее двух бывших автономий Россией. Более того, нельзя сказать, что Запад (США и Европейский Союз) слишком активны сегодня в поддержке «молодой грузинской демократии». Шансов на получение Грузией ПДЧ не так много, но и даже сам факт такого получения еще не гарант принятия кавказского государства в ряды НАТО. Радость от пятилетнего юбилея с президентом Грузии разделил президент Польши Лех Качиньский, визит которого был отмечен политической провокацией, скорее всего призванной привлечь внимание «цивилизованного мира» к проблемам «маленькой борющейся страны». Однако, как бы жестко не выступали представители Штатов, НАТО и ЕС по поводу «непропорционального применения силы», из уст высших чиновников и дипломатов западных стран звучат призывы к пониманию мотивов Москвы, сотрудничеству с РФ, отказу от ее изоляции. В общем, ключевые идеи, на которых пять лет назад расцветали революционные розы, сегодня явно потеряли свою свежесть.

На этих идеях нам и следует более подробно остановиться. Это поможет ответить на вопрос, насколько обоснованно говорить о провале или успехе политического проекта, стартовавшего пять лет назад в Грузии, и оказавшего большое воздействие не только на внутреннюю ситуацию в маленьком государстве Южного Кавказа.

Во-первых, следует, по-моему, окончательно сдать в архив теорию о демократической природе грузинской революции пятилетней давности. Демократия- это не только процедура, но и ценности, конечно. Но в первую очередь демократия отличается от авторитаризма именно процедурой принятия управленческих и политических решений. В этой связи, очевидно, что если парламентские выборы проведены с нарушениями или даже фальсификациями, то сначала необходимо устранить их посредством новых выборов. В Грузии же президентские выборы прошли перед парламентской кампанией (были проведены 28 марта 2004 года). В 2003 году исполняющим обязанности президента до выборов главы государства стала Нино Бурджанадзе, то есть глава уже нелегитимного и даже не вполне существующего и работающего высшего представительного органа власти. Таким образом, первые две избирательные кампании новой власти были уже с процедурными нарушениями. Когда-то известный деятель русского либерального движения Павел Милюков вспоминал, что на вопрос одного из своих соотечественников, прозвучавший в феврале 1917 года после событий в Петрограде, о том, кто, собственно выбрал Временное правительство, он ответил: «Нас выбрала революция!» Красивый лозунг, спору нет. Саакашвили и Бурджанадзе в 2003 году также выбрала революция, и это не плохо и не хорошо. Это факт. Только причем здесь демократия? Как говорится, сначала в терминах нужно определиться.

Но если бы вопросы процедуры были единственными проблемами «розовых революционеров», то сегодня не пришлось бы писать на эту темы статью. Важно понять, что было основным мотивом для поддержки тогдашнего «триумвирата» (который через пять лет не существует) массой грузинского населения. Заметим, выросшего в условиях советской авторитарной системы и постсоветского разгула политической целесообразности и этнического национализма, то есть не имевшего к 2003 году никаких практических навыков действия и мышления по демократическим канонам. Зато и советский и постсоветский опыт до крайности укреплял популизм, как мерило всех вещей. Если моим грузинским коллегам и друзьям станет легче оговорюсь специально, в России ситуация немногим отличается от Грузии, хотя эта тема требует отдельной статьи. Таким образом, массы избирателей в Грузии в 2003 году требовали не свободы, а порядка. Элементарного порядка после торжества коррупции и беззакония времен Шеварднадзе, после беспредела милиции и всевластия «близких друзей семьи», после темных ночей и холодных зим с «буржуйками». После поражений в Абхазии и в Южной Осетии, потока беженцев. И все это с опорой на «сильную руку», готовую «поднять Грузию с колен». Не правда ли, знакомая картина. Если убрать Тбилиси, заменить Москвой, а Абхазию Чечней, то практически полная калька с предвыборной ситуации в России-1999. Разница только в том, что российская власть смогла успешно провести операцию «преемник», а грузинская затянула с этим до невозможности. В результате власть пришлось брать силой, а не выпрашивать. Однако при столь схожих стартовых позициях, никому в голову не пришло описывать путинскую Россию в категориях демократии (или демократического транзита). Все дело в том, что часто в США или странах Европы любое движение от России (не слишком отделяемой от СССР) воспринимается, как демократия уже в силу такого «бегства» от империи.

В реальности же грузинское общество пять лет назад дало карт-бланш на «собирание земель», внутренний порядок и стабильность, успешную реализацию «национального возрождения», понимаемого в соответствии с доминирующим постсоветским массовым политическим мышлением. В этой связи слишком ругать Саакашвили и считать его «агентом США» не очень продуктивно. Он пытается в меру своих сил реализовывать «заказ» избирателей (как делает это Ильхам Алиев в Азербайджане, Нурсултан Назарбаев в Казахстане или Владимир Путин в России). И все аргументы о том, что надо дать ТВ на две недели неким «демократическим силам» от лукавого. В 1990-е гг. у сторонников демократического выбора (в том числе в Грузии и в России) был шанс. И опять же – не тема этой статьи анализировать причины, по которым этот шанс был не реализован.

В ноябре 2004 года (то есть в первую годовщину «революции роз») автор этой статьи в составе группы российский экспертов имел хорошую возможность обсудить все тонкости грузинской политики в обществе тогдашнего спикера парламента этой страны Нино Бурджанадзе. На первый вопрос о том, как госпожа спикер оценивает итоги года после «революции роз», Бурджанадзе честно заявила: «В Грузии появилось государство». Не свобода печати, собраний, а адекватный бюрократический аппарат, армия и полиция. Бурджанадзе не удержалась от эмоций, сказав, что после 2003 года грузинские солдаты и пограничники смогли надеть нормальное обмундирование. Таким образом, демократия была лишь инструментом для внешней легитимации «революции роз». И ничем более. В Грузии государство стало менее коррумпированным и более «регулярным». Но оно не стало более демократичным.

Первыми мерами Саакашвили были не либерализация власти и принятия решений, а борьба с олигархами. Вспомним внедренную им практику досудебного и внесудебного изъятия средств у богатых граждан Грузии, ее, помнится, неплохо реализовывал прокурор Ираклий Окруашвили. А еще были силовое сокрушение клана Апрасидзе в Сванетии, смещение «аджарского князя Абашидзе» (а затем использование административного ресурса на выборах в парламент Аджарии). В 2004 году Саакашвили начала «разморозку» конфликта в Южной Осетии, которая стала главной причиной для «пятидневной войны» в нынешнем году. В 2006 году пришел черед Абхазии, там началась «разморозка», которая завершилась потерей для Тбилиси два года спустя верхней части Кодорского ущелья. В том же 2006 году были экзотические (даже для «вертикальной России») выборы в органы местного самоуправления. Партия, набравшая простое большинство голосов, получала под контроль все местное представительное собрание полностью. И, наконец, 2007 год, день 7 ноября. Это событие оказало серьезное психологическое воздействие на грузинское общество. 9 апреля 1989 года демонстрацию в Тбилиси разгоняли советские солдаты из Закавказского военного округа. 19 лет спустя это делали «свои» полицейские. Делали намного более хладнокровно и не менее жестоко. ««Революция роз» не выполнила своей основной задачи - реализации демократических свобод, но помогла восстановить утраченные при президенте Шеварнадзе функции государства, сказал в интервью известной радиостанции «Deutsche Welle» германский эксперт Уве Хальбах.

Все в этой оценке верно, кроме одного. «Революция роз» не ставила перед собой таких задач. Борьба за «сильную Грузию» могла пройти и без демократических формальностей, но она не была просчитана с точки зрения ресурсов. Сыграли свою роль две неточные оценки (переоценка роли Запада в поддержке Грузии и напротив недооценка роли России, ее возможностей вмешаться в процесс «наведения конституционного порядка» в Южной Осетии и в Абхазии). А потому, празднование юбилея проходит не столь торжественно. Подарка в виде Цхинвали Саакашвили не получил, и именно эти идеи «розовой революции» оказались недостижимыми.

Сегодня президент Грузии оказывается в состоянии удерживать власть не потому, что он - диктатор сталинского типа. Он - вполне типичный лидер конгломератной страны переходного типа (притом, что сам транзит будет многолетним и непростым). Проблема в том, что грузинское общество (не отдельные интеллектуалы типа Ивлиана Хаиндрава или очень порядочные люди, как Пата Закарейшвили) пока не может выдвинуть альтернативный «сильной Грузии» проект, в котором было бы больше рациональности и прагматизма и меньше этноцентризма (даже искусно завуалированного, как у третьего грузинского президента). В 2008 году Саакашвили проиграл свою схватку за «великую Грузию». Но даже его горячие оппоненты критикуют его не за само использование военных методов, а за неумелую организацию «похода на Цхинвали». Пока такая критика будет продолжаться, дело Саакашвили будет торжествовать.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати