27.11.2008 | Сергей Маркедонов

Ингушетия: кадровое обновление

Со времени прекращения президентских полномочий бывшего руководителя Ингушетии Мурата Зязикова не прошло еще и месяца. Однако за это время в республике произошло немало событий, требующих серьезного осмысления. С одной стороны говорить о кардинальном изменении внутренней обстановки нельзя. Обстрелы, нападения, увы, продолжаются. Возьмем хотя бы последние дни. В ночь с 25 на 26 ноября 2008 года был обстрелян дом директора лицея в Малгобекском районе. 23 ноября в Сунженском районе и 19 ноября в Малгобеке произошли инциденты, связанные с нападениями на сотрудников милиции. За несколько дней до того, 17 ноября 2008 года в Назрани было совершено покушение на главу администрации Плиевского муниципального образования Магомеда Барахоева (он скончался в больнице).

Но трагическая хроника убийств, нападений и покушений не исчерпывает всего того, что произошло за последний месяц. В конце концов, за это время новой власти сложно переломить ситуацию и в криминальной сфере, и в сфере противодействия диверсиям и терроризму. Для этого требуются системные меры, которые невозможны и без новых идей, новых подходов, но самое главное - новых кадров, которые эти идеи будут воплощать на практике. Последний месяц в Ингушетии стал временем кадровых инноваций, вызванных приходом к власти нового президента. И эти назначения требуют более внимательного рассмотрения. Это поможет ответить на вопрос, являются ли новые назначения попыткой «смены вех», или же мы имеем дело с обычной «новой метлой» и «сменой лиц».

Напомним, что 30 октября 2008 года президент России Дмитрий Медведев назначил Юнус-бек Евкурова (на тот момент заместителя начальника разведывательного управления Приволжско-Уральского военного округа, гвардии полковника) исполняющим обязанности главы маленькой северокавказской республики. Буквально на следующий день парламент Ингушетии утвердил Евкурова в должности. Можно говорить, что практически единогласно, за внесенную кандидатуру проголосовало 16 из 18 присутствовавших депутатов, 1 голос был подан против, 1 бюллетень был признан недействительным. Российский президент выдвинул на высший должностной пост в Ингушетии человека, сделавшего неплохую военную карьеру. В данном случае речь идет именно о практической карьере, а не успешном «паркетном продвижении» по службе. Нынешний президент республики до поступления в военное училище служил действительную службу в морской пехоте, по праву считающейся элитой вооруженных сил. Затем, окончив Рязанское десантное училище, он стал офицером ВДВ, также рассматриваемой, как одно из наиболее боеспособных подразделений советской, а потом российской армии. Во-первых, Евкуров принимал участие в боевых операциях на Северном Кавказе (все это официально называлось «наведением конституционного порядка»). Во-вторых, в 1999 году будущий президент Ингушетии без преувеличения оказался в фокусе мировой политики. Тогда он возглавлял подразделение десантников, которое совершило знаменитый «бросок на Косово», чем повергло в шок и трепет и НАТО, и американский генералитет. Тогда, напомним, российские десантники опередили военные силы других государств, призванные осуществлять «миротворческую операцию». Наверное, военные эксперты лучше могут оценить с профессиональной точки зрения эффект этой операции. Но с политической точки зрения эта операция оказалась чрезвычайно эффективной, она показала альтернативное видение Россией ситуации в бывшей сербской автономии, а также неприятие односторонних подходов к разрешению этнополитических конфликтов (что на Балканах к тому времени стало обычной практикой). Как говорится, с идеологической точки зрения трудно найти лучшую кандидатуру для продвижения концепции гражданской российской нации. Глава северокавказского региона, боровшийся против сепаратизма и терроризма на Кавказе в рядах российской армии, а не лидер, примкнувший к России только тогда, когда стала понятна бесперспективность «ичкерийских проектов», следовательно, человек, не запятнавший себя сотрудничеством с националистами и антироссийскими силами. Герой России, который участвовал в защите ее интересов за пределами наших границ. Однако современной истории известны случаи, когда вчерашние «солдаты империи», попадая в этнонациональный контекст (не обязательно, кстати, кавказский), радикально меняли свои позиции. Очевидно, что управлять по старому Евкуров не может. Зязиковская модель, ориентированная на предельную лояльность центру, но не на диалог с собственными гражданами, доказала свою нежизнеспособность. Но в каком направлении ее следует корректировать, где найти ту золотую середину между управленческой самостоятельностью и состоятельностью и участием в решении общероссийских задач? Вот тот круг непростых вопросов, за которые принялся гвардии полковник и сорок шестой десантник- кавалер золотой звезды.

В этой связи последние кадровые инновации Юнус-бека Евкурова чрезвычайно интересны именно с точки зрения общегосударственных задач. За весь постсоветский период в Ингушетии было реализовано два управленческих сценария. Первый был воплощен президентом Русланом Аушевым. Его суть - максимальная самостоятельность от центра, своя политика по отношению к соседям и особенно к Чечне, но при этом – отказ от сепаратизма и присоединения к «ичкерийскому проекту» и ведение определенного диалога с обществом. Вторая модель начала воплощаться с приходом к власти Мурата Зязикова. Здесь отношения с центром были почти безоблачными (демонстрация высоких результатов на выборах, поддержка всех начинаний Кремля), но при этом региональная власть фактически свернула взаимодействие с обществом, а действия силовиков стали далеко не всегда мотивированными (хотя необходимость борьбы с террористическими группами никто не отменял). В отличие от соседней Чечни в Ингушетии за последние годы сложилось два протестных потока. И если ресурсы для влияния на радикальных исламистов у властей ограничены, то для диалога с лоялистской светской оппозицией у Магаса есть все возможности. Во-первых, привлечение трезвых и вменяемых светских оппозиционеров может усилить кадровый потенциал власти. Это будет приход во власть людей, не оторвавшихся от общества, знающих действительную «картинку жизни», не успевших замкнуться от социальных проблем в своем кабинете. В любом случае обновление власти, приход в нее свежих людей полезен, прежде всего, для поддержания легитимности. Власть обновленная получает, таким образом, определенный кредит для своих действий, может быть и жестких, но которые не будут радикальным образом отторгаться. Тем паче, что власть и умеренная ингушская оппозиция могут найти общие точки соприкосновения (противодействие коррупции, дебюрократизация общественной жизни, введения силовых структур в определенные рамки закона).

В этой связи интересными выглядит включение в правительство республики вчерашних оппозиционеров. Встреча лидеров светской оппозиции с вновь назначенным президентом Ингушетии прошла 3 ноября. Таким образом, Евкуров сразу же отправил позитивный «месседж» лоялистской оппозиции. По итогам этой встречи ее представители выразили осторожную надежду на перемены в Ингушетии к лучшему. Таким образом, фактически можно говорить о снятии с повестки дня ингушских правозащитников лозунга о возвращении Руслана Аушева. По крайней мере, в близкой перспективе. Скажем прямо, этот фактор был достаточно болезненным во всем комплексе отношений с федеральным центром.

25 ноября 2008 года в должности заместителя главы республиканского правительства был утвержден Магомед-Сали Аушев, который входил в оппозиционный альтернативный парламент Ингушетии. За две недели до того во главе же правительства 13 ноября 2008 года встал Рашид Гайсанов, у которого был опыт работы во главе министерства экономики республики в 2000-2005 гг., а также в аппарате Южного федерального округа. Это назначение встретило позитивное понимание со стороны светской оппозиции. Тогда же будущий вице-премьер Магомед-Сали Аушев назвал это кадровое решение Евкурова «хорошим началом». Главой же президентской администрации стал Ибрагим Точиев, имевший опыт работы в бизнесе и руководителем районного уровня. И, наконец, необходимо отметить такой факт, как смену главы МВД республики. Естественно, министерство внутренних дел - федеральная структура и решения о кадровых перемещениях внутри нее принимаются в Москве. Однако в данной ситуации нельзя не увидеть, что МВД РФ, как говорили в советские времена «учли пожелания с мест». Исполнять функции милицейского начальника республики начал Руслан Мейриев, ранее возглавлявший один из отделов внутренних дел в Нижневартовске (отметим также полезность таких географических ротаций в процессе «цементирования государства»). Таким образом, сегодня есть надежда на то, что новые люди, пришедшие во власть в Ингушетии, смогут выработать более приемлемые правила игры для стабилизации обстановки.

Однако, отмечая позитивные тенденции, не преуменьшая их значения, нельзя пройти мимо некоторых проблемных мест. Во-первых, бросается в глаза тесная связь новых назначенцев с командой первого президента Ингушетии. Сами светские оппозиционеры подчеркивают это, как позитивный факт. Но будут ли разделять эту радость в Москве? И самое главное, смогут ли новые кадры выработать прагматичный язык взаимоотношений с центром. Ясно, что прежняя администрация слишком «перегибала» по части лояльности, но не получится ли сползание в другую крайность, в модель первой половины 1990-х гг. Теоретически такая опасность существует (даже если мы будем говорить только о восприятии этой угрозы управленцами высокого уровня). Во-вторых, многие новые кадры ранее слишком активно выступали на тему Пригородного района. Вот что сказал 14 ноября (за 11 дней до своего назначения) в интервью агентству «Regnum» Магомед-Сали Аушев: «Пока Пригородный район не будет возращен под юрисдикцию государственных органов Ингушетии, ни о каком местном самоуправлении не должно идти речи. Чтобы не говорили, возвратом изгнанных со своих мест лиц ингушской национальности в Пригородном районе вопрос не решается, пока территория Пригородного района не будет в соответствии с законом «О реабилитации репрессированных народов» возвращена под юрисдикцию государственных органов Ингушетии». Добавим сюда и тот факт, что нынешний президент республики родился в селе Тарское (Ангушт) на территории Пригородного района, входящего в состав Республики Северная Осетия. Что бы мы ни говорили, а личностный психологический фактор не стоит отбрасывать.

Возможно, находясь на государственных постах, новые руководители станут менее радикальными в своих подходах. В конце концов, обеспечение безопасности и прав человека лиц ингушской национальности в Северной Осетии и территориально-административные изменения - это не одно и то же. И, решая первую задачу (а она должна решаться, что бы ни говорили во Владикавказе), совсем необязательно начинать перекройку северокавказских границ, поскольку в случае изменения осетинско-ингушской границы дело не ограничится одним Пригородным районом. И здесь главная проблема не в Магасе и во Владикавказе, а в Москве, которая должна объяснить, мотивировать необходимость проведения срединной линии в разрешении многолетнего конфликта. Не в интересах одной из двух республиканских элит, а в интересах России в целом и ее граждан, принадлежащих к разным этническим сообществам. Таким образом, именно в этом вопросе от новой власти Ингушетии (равно, как и от властей в соседней Северной Осетии) потребуется общероссийский, а не местнический подход. Тогда можно будет более определенно говорить о том, насколько правильны и мотивированы были кадровые замены в маленькой северокавказской республике.

Сергей Маркедонов - зав. отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати