15.01.2009 | Сергей Маркедонов

Эстония: кавказское направление внешней политики

12 января 2009 года в Азербайджан с официальным визитом прибыл президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес (избран главой государства в 2006 году). В состав эстонской делегации входит министр экономики и коммуникаций Юхан Партс (работает в этой должности с апреля 2007 года, а в 2003-2005 гг. был главой эстонского правительства) и влиятельные представители бизнеса, занятые в сфере информационных технологий. Их присутствие неслучайно, поскольку 13 января в Баку начал свою работу эстонско-азербайджанский форум по развитию информационно-коммуникационных проектов. Помимо форума стороны обсудили проекты Соглашения между правительствами двух стран в данной сфере, экономическое и политическое значение которой трудно недооценивать.

Январский визит представителей Эстонской Республики в Азербайджан далеко не первый. Двусторонние отношения интенсивно развиваются. Интересная деталь. Отвечая в июле 2004 года на вопрос российского журналиста «Делегации из Эстонии - нечастые гости на Кавказе. Из кого состояла эстонская делегация, посетившая Азербайджан, с кем Вы там встречались?», Пауль-Ээрик Руммо (известный эстонский поэт, на тот момент- министр по делам народонаселения) заявил: «На самом деле делегации из Эстонии в последние годы ездили на Кавказ достаточно часто. В Азербайджане побывали в свое время, например, министр иностранных дел Тоомас Ильвес (нынешний президент, занимал пост министра в 1996-1998 и в 1999-2002 гг.- С.М.) и премьер-министр Сийм Каллас (находился на этом посту в январе 2002- апреле 2003 гг.) - в качестве главы делегации Совета Европы. Было и много визитов делегаций более скромного уровня». Кстати сказать, тогда после июльского визита четырехлетней давности Пауль-Ээрик Руммо определенно высказался по поводу видения нагорно-карабахского урегулирования со стороны Таллинна: «Возвращать Нагорный Карабах Азербайджану не нужно - он и так является частью Азербайджана. Речь идет о том, чтобы закончить оккупацию части территории Азербайджана и возвратить туда беженцев. Одновременно необходимо найти соответствующую форму сожительства с армянским населением Нагорного Карабаха, которая удовлетворяла также армян».

Заметим, что по поводу Грузии или Чечни эстонские политики высказывались, как правило, еще более конкретно и определенно. Между тем, нельзя сказать, чтобы Эстония развивала свои связи с Азербайджаном в ущерб Армении. В ходе официального визита в Армению 16 ноября 2004 года тогдашний президент Эстонии Арнольд Рюйтель (занимал этот пост в 2001-2006 гг.) прочел лекцию в Ереванском университете под названием «Эстония и Армения в Европе». В этом выступлении он отметил: «Отношения между нашими государствами и народами по причине расстояния не были тесными, они во все времена были очень хорошими. В Эстонии и в наши дни проживает активная армянская диаспора, правда, немногочисленная - примерно 2000 человек, однако хорошо адаптировавшаяся к жизни в обществе восстановившей свою независимость Эстонии. Таллиннские армяне, между прочим, несколько лет назад получили в свое распоряжение одну старую, своеобразную церковь прямо в центре города. Таким образом, армянская община имеет в нашей столице достойный храм, где собираться и проводить богослужения, как того требуют обряды и традиции старейшей в мире национальной христианской церкви».

Вообще регион Большого Кавказа давно находится в фокусе внимания и Эстонии и соседних стран Латвии и Литвы. Однако это направление внешней политики наших балтийских соседей в России известно не слишком хорошо. Между тем, в национальном парламенте Эстонии (Рийгикогу) уже не первый год работают депутатские группы, специализирующиеся по кавказским странам. В нескольких составах парламента действовала эстонско-армянская группа. В 2004 году были созданы парламентские группы Эстония-Грузия и Эстония-Азербайджан. По словам Эльдара Эфендиева (этнического азербайджанца, в настоящее время депутата парламента Эстонии, занимавшего в 1999-2000 гг. пост мэра Нарвы и бывшего первым неэстонцем, который получил в 2002-2004 гг. пост министра по делам народонаселения), «в эти группы вошли представители самых разных политических сил из всех фракций парламента. Что свидетельствует об определенном интересе и актуальности кавказской политики в Эстонии.

Привлекательность этого региона для Эстонии связана с несколькими факторами. Первый фактор – вхождение Эстонии в ЕС и НАТО. А, как мы знаем, одним из членов НАТО является Турция, которая также добивается членства в ЕС. Большая страна с большими возможностями и давними традициями закавказской политики. У Турции и Эстонии налажены достаточно хорошие партнерские отношения, и Южный Кавказ входит в нашу взаимную сферу интересов. Это первый - достаточно устойчивый и перспективный - фактор. Второй фактор – иракский. Он, безусловно, касается всех стран НАТО и кандидатов на вступление в альянс, а также стран закавказского региона».

Однако помимо перечисленных выше геополитических сюжетов, существует и еще один не менее важный аспект кавказской политики Эстонии (он также в значительной степени присутствует во внешнеполитическом курсе Латвии и Литвы). Его можно определить, как «демократическое наставничество». Естественно свою роль тьютора балтийские политики определяют в соответствие со своим пониманием демократии. Фактически речь идет о продолжении (или повторной загрузке), запущенного с конца 1980-х гг. «национал-демократического» проекта, который включает в себя такие компоненты, как борьба с «советско-российской империей». При этом особой разницы между Советским Союзом, современной РФ и Российской империей Романовых не делается. Союзниками в реализации этого проекта могут быть и страны, имеющие серьезные проблемы с демократией (те же Грузия или Азербайджан или дудаевско-масхадовская Ичкерия), но активно продвигающие брэнд «национально-освободительной борьбы». При этом «национально-демократический» проект не ограничивается одной лишь политикой. Он включает в себя и такие важные для «переходных стран» аспекты, как социально-экономическая трансформация, развитие институтов рыночной экономики и гражданского общества. Однако при этом антиимперская борьба и геополитическая ориентация на США и ЕС доминирует. Моментами она попросту отождествляется с демократией, что в реальности далеко не всегда совпадает.

Легитимация же этого процесса происходит путем политизации истории, превращения исторического прошлого в актуального политического игрока. Фактически речь идет о попытке стереотипизации политического развития всех постсоветских образований, хотя и Эстония, и ее балтийские соседи категорически не приемлют отнесения своих государств к Евразии или постсоветскому пространству. Конечно, Эстония сегодня уже является частью Европейского Союза и НАТО, то есть, она по факту не относится к постсоветскому миру. Однако Таллинн (как и Рига с Вильнюсом) пытаются предлагать свой опыт и свои рецепты бегства от СССР (и бегства от политической географии) других республикам некогда «единой семьи народов». Но, как известно, любой опыт уникален и уместные в случае с той же Эстонией разговоры и дискуссии об оккупации со стороны Советского Союза в случае с Грузией и, особенно, с Украиной выглядят карикатурой.

Но дело не только в политической эстетике. Слегка видоизмененный «национально-демократический проект» образца 1980-начала 1990-х гг. игнорирует такие вещи, как реализм и прагматика. Казалось бы, сам бог велел динамично развивать российско-эстонские отношения. Здесь и фактор географии (Россия богатая ресурсами и Эстония, не имеющая их, но являющаяся образцово-показательной транзитной и туристической страной), и интенсивные экономические контакты, развивающиеся независимо от прохладных политических взаимоотношений. И, что бы ни говорили, общий исторический опыт и просто человеческие связи (чего нет, например, у РФ с одной стороны и Таиланда, Камбоджи или Турции с другой). Однако приверженность жестким «антиимперским» идеологическим схемам толкает в другую сторону. В сторону, где нет реальной экономической выгоды, а политические дивиденды весьма сомнительны.

В течение всех 1990-х и начала 1990-х гг. Эстония активно и последовательно поддерживала Чеченскую республику Ичкерия. В феврале 1995 года (то есть буквально через два месяца после начала российской антисепаратистской операции) Парламент Эстонии принял заявление о возможности признать независимость Чечни, «как только для этого сложится подходящая международная обстановка». Такая обстановка не сложилась и по сей день, однако в ноябре 1999 года эстонские парламентарии приняли специальное заявление «О положении в Чечне», в котором осудили вторую российскую кампанию против Ичкерии. В парламенте Эстонии действовала специальная группа поддержки Чечни во главе с Андрусом Херкелем. В 2004 году группа поддерживала так называемый «план Ахмадова», согласно которому Чечня перешла бы в сферу управления администрации ООН до проведения в стране «свободных демократических выборов». Естественно, Аслан Масхадов рассматривался в качестве «умеренного лидера», с которым можно было бы вести переговоры. В свое время Херкель много говорил о праве народов на самоопределение. Интересно отметить, но философия антиимперской борьбы не замечает многочисленных казусов национального самоопределения, если они не направлены на борьбу против советско-российского колосса. Эстонские депутаты оказались чрезвычайно нечувствительны к борьбе Абхазии и Южной Осетии против грузинской «малой империи». Хотя в ходе этой борьбы были и нарушения прав человека (не только против грузинской стороны, между прочим).

В течение десяти лет (1995-2005 гг.) эстонские политики были чрезвычайно активны в критике действий РФ в Чечне в рамках ПАСЕ (Парламентская Ассамблея Совета Европы). Даже после трагических событий в Беслане в сентябре 2004 года, когда европейское «чеченофильство» стало сходить на нет Марко Михкельсон (в настоящее время глава парламентского комитета по европейским делам) заявил, что Таллинн воспринимает события в Чечне, как ««самую большую гуманитарную катастрофу на территории государств, входящих в ПАСЕ». Однако после ликвидации «умеренного лидера Масхадова» эстонское «чеченофильство» перестало быть политически актуальным.

Зато на первый план выдвинулось «грузинское направление». Этому помогла «революция роз», в результате которой в Таллинне услышали из Тбилиси знакомую риторику 1980-1990-х гг. со всеми сопутствующими терминами (оккупация, империя, национально-освободительная борьба). Начиная с мая 2006 года, бывший премьер-министр Эстонии Март Лаар (октябрь 1992-ноябрь 1994 гг. и март 1999- январь 2002 гг.) стал выполнять функции советника президента Михаила Саакашвили. Свою задачу Лаар определил, как помощь в координации реформ различных министерств. Эта миссия была поддержана МИД Эстонии, следовательно, не может рассматриваться только лишь, как частное дело отставного премьера. Как сказал министр иностранных дел Эстонии Урмас Паэт, «одна из частей его (Лаара- С.М.) деятельности помимо консультирования - объяснить президенту и правительству Грузии, какие настроения царят сейчас в ЕС и НАТО, чтобы Тбилиси вел себя как можно реалистичнее». В 2007 году после неудачи на парламентских выборах в Эстонии, Лаар продолжил консультировать Саакашвили. Увы, но реализм не стал отличительной чертой грузинской политики, что продемонстрировали события «пятидневной войны». И не только. Грузинские парламентарии активно поддержали действия эстонского правительства по переносу «Бронзового солдата» в 2007 году, посчитав это решение «суверенным правом» страны- союзника. Впрочем, нельзя назвать вполне реалистичными и эстонские оценки событий в Грузии. На внеочередном заседании парламента 12 августа 2008 года эстонские депутаты приняли заявление, в котором говорилось, что «оправдывая военную агрессию против Грузии необходимостью защищать российских граждан, Российская Федерация использует те же аргументы, которыми национал-социалистическая Германия оправдывала нападение на своих соседей – Чехословакию и Польшу – и разрушение их независимости. Возврат к подобной аргументации создает ощущение реальной опасности за мир во всем мире». К сожалению в резолюции не нашли отражения ни факты «разморозки» двух конфликтов, предпринимаемых Грузией в период Саакашвили, ни анализ националистической политики официального Тбилиси, которая и спровоцировала грузино-осетинское и грузино-абхазское противоборство.

Вместе с тем нельзя свести весь «кавказский проект» Эстонии (равно, как и ее балтийских соседей) к одному лишь «сдерживанию России». Спору нет, этот компонент очень важен, а в определенные моменты (например, во время «пятидневной войны») он вообще становится главным приоритетом. Но ограничивать всю эстонскую политику на Южном Кавказе только этим было бы неверно. Экономический консалтинг эстонских специалистов реально помог Грузии уйти от энергетики «буржуек», повысить инвестиционную привлекательность и приток кредитов. В противном случае проигранная Саакашвили война вкупе с кризисом поспособствовали бы его падению, чего в реальности не произошло. И дело здесь не в высоком рейтинге грузинского президента. По словам депутата национального парламента Эстонии Эльдара Эфендиева, «с каждой из стран Закавказья у Эстонии были реализованы отдельные программы. С Азербайджаном, в частности, было несколько довольно интересных программ в сфере развития демократических институтов в Азербайджане. Сюда к нам приезжали юристы из организации «Молодые юристы Азербайджана». Одним из существенных вопросов, который их интересовал, был институт омбудсмена. У нас он называется канцлер права. Они интересовались опытом Эстонии и тем, насколько его можно применить в условиях Азербайджана. После этого визита такой институт там как раз и появился». Впрочем, нельзя не отметить, что такие институты во всех постсоветских республиках пока еще не слишком эффективны и зависимы от исполнительной власти. Таким образом, Эстония (и ее соседи) успешно продвигают такой брэнд, как страна, совершившая рывок из царства коммунизма в царство независимости и свободы. К сожалению, этот брэнд отягощен такими недостатками, как идеологический детерминизм и отсутствие прагматизма (последнее особенно важно в отношениях с Россией).

Версия для печати