26.04.2005 | Георгий Мирский

ПУТИН НА ЗЕМЛЕ ПАЛЕСТИНЫ

Президент Путин отправился с визитом не только в Израиль, но также в Египет и в Палестинскую автономию, однако наибольший интерес мировых СМИ вызывает именно посещение главой Российской Федерации еврейского государства. Прежде всего - это первый в истории визит в Израиль руководителя государства, столицей которого является Москва, и уже поэтому он выглядит сенсационным. Но дело, конечно, не только в беспрецедентности. Российский лидер направляется в Израиль в очень важное время: после смерти Арафата, по всеобщему мнению, открылись новые перспективы урегулирования самого длительного конфликта в современной истории. После длительного перерыва возобновляются контакты между руководителями Израиля и Палестинской администрации, реанимируется, казалось бы, уже приказавший долго жить план "дорожной карты", в противостоянии двух сторон наступило некое затишье, и даже палестинские экстремисты "взяли паузу", прекратились взрывы смертников-шахидов. Все гадают: может ли в этой новой обстановке Россия внести свой вклад в процесс мирного урегулирования?

Время визита надо признать довольно удачным именно потому, что пока был жив Арафат, которого Шарон изолировал и заточил в Рамалле, отказываясь признавать его в качестве собеседника в переговорном процессе, любая попытка внешнего воздействия на ход событий практически равнялась нулю. А сейчас, по крайней мере, есть о чем поговорить с учетом вероятного возобновления переговоров по главным, наиболее существенным проблемам, таким как статус Иерусалима, будущие границы между двумя государствами, еврейские поселения на оккупированных территориях, судьба палестинских беженцев. Именно по этим вопросам уже на кэмп-дэвидском саммите 2000 года обнаружились непреодолимые разногласия между Израилем и палестинцами, процесс Осло зашел в тупик, и вскоре разочарованные палестинцы начали вторую, уже вооруженную интифаду, приведшую к развертыванию спирали насилия и к тысячам жертв с обеих сторон. Теперь, когда во главе Палестинкой администрации стоит Махмуд Аббас, человек, открыто признавший, что интифада была катастрофической ошибкой, можно надеяться на возобновление диалога. Но те же самые "проклятые вопросы" неминуемо всплывут опять, как только враждующие стороны сядут за стол переговоров. Может ли внешний мир, включая, разумеется, Россию, способствовать сближению позиций сторон с тем, чтобы избежать повторения фиаско 2000 года?

И тут надо сразу сказать, что никакой государственный визит сам по себе не может привести к "прорыву". Дело не в Путине; никакого прорыва не случилось бы, если бы в Израиль прибыл, например, Ширак или даже Буш. История учит, что воздействие извне на локальный конфликт может быть успешным лишь тогда, когда обе конфликтующие стороны уже в принципе готовы к взаимным уступкам и требуется их лишь подтолкнуть к оформлению уже назревшего компромиссного решения. Лучший пример - достигнутое в 1979 г. в Вашингтоне соглашение между египетским президентом Анваром Садатом и израильским премьер-министром Менахимом Бегином о мирном урегулировании конфликта между Египтом и Израилем. Это соглашение, открывшее путь к заключению мирного договора между двумя странами, было достигнуто при посредничестве президента США Джимми Картера, но только потому, что и Садат, и Бегин уже заранее пришли к выводу, что в их интересах положить конец конфронтации и пойти на компромисс. Обе стороны от этого выигрывали больше, чем теряли, и оба лидера могли позволить себе пойти на уступки, хотя и понимали, что значительная часть их общественности осудит их как предателей. Оба рискнули - и выиграли; правда, для Садата это оказалось пирровой победой, и через два года именно за это соглашение он был убит собственными экстремистами.

Противоположный пример - уже упоминавшаяся встреча в Кэмп-Дэвиде в 2000 г. Хотя выступавший там в роли посредника Билл Клинтон как политик, несомненно, превосходил Картера, он потерпел неудачу в попытке добиться соглашения между Арафатом и израильским премьером Эхудом Бараком именно потому, что одна из сторон - в данном случае палестинская - не была готова согласиться с условиями, которые выдвигала другая сторона. Несмотря на беспрецедентные уступки, на которые пошел Барак по вопросу о статусе Иерусалима, Арафат чувствовал, что палестинское общество, настроенное максималистски, не поддержит его, если он подпишет документ, в котором не будет содержаться согласие Израиля на ликвидацию еврейских поселений и на возвращение палестинских беженцев. И никакое политическое искусство Клинтона, подкрепленное колоссальным геополитическим весом единственной сверхдержавы и обещаниями финансовой помощи, не смогло привести к "прорыву", преодолеть тупик. Так же может получиться и сейчас: если и Шарон, и Махмуд Аббас заранее не будут готовы к серьезным уступкам (а такая готовность зависит от их оценки настроения общественности в их собственном лагере), тупик по тем же самым вопросам, которые стали камнем преткновения пять лет тому назад, возникнет вновь, и внешнее воздействие мало что может сделать.

Ведь в чем, собственно говоря, может состоять это "давление извне" (со стороны Буша, Путина или кого-либо еще)? Во-первых, в выдвижении какого-либо нового, свежего плана решения спорных проблем, такого плана, до которого никто прежде не мог додуматься. В случае с конфликтом между Израилем и палестинцами это исключено: такой план давно существует, все его элементы известны в течение десятилетий, они были указаны в резолюции 242 Совета Безопасности от 1967 г., ядром которой было требование вывода израильских войск с арабских территорий, оккупированнных во время "шестидневной войны". Все последующие планы, включая и "дорожную карту", основываются именно на этом требовании, к которому были добавлены ооновские резолюции о недопустимости изменения статуса Иерусалима и о праве палестинских беженцев на возвращение. Ничего нового тут не придумаешь, все дело в том, что каждая из конфликтующих сторон либо по-своему трактует пункты резолюций, либо вообще отказывается их признавать (например, Израиль категорически отвергает возможность возвращения арабских беженцев). Наивно было бы думать, что Путин может предложить Шарону и Махмуду Аббасу какой-то новый, сенсационный вариант раздела Иерусалима или решения вопроса о беженцах.

Во-вторых, давление извне может заключаться в том, чтобы, основываясь на давно известных, апробированных элементах плана урегулирования, убедить враждующие стороны в необходимости (в их же собственных интересах!) согласиться этот план принять. Простым убеждением, силой красноречия тут ничего не сделаешь - все возможные слова собеседники тысячу раз уже слышали. Они и сами понимают, к каким пагубным результатам может привести еще одна спираль насилия, неизбежная в случае нового срыва переговорного процесса. Требуется нечто реальное, надо что-то предложить или от чего-то предостеречь. Грубо говоря, что-то в духе "кнута и пряника". Но кнута в данном случае ни у кого фактически нет, даже у Америки есть только возможность пригрозить обеим сторонам прекращением оказания помощи, если они будут упорствовать в своей жесткой, неуступчивой линии, а эта помощь и есть, собственно говоря, американский "пряник"; известно, например, какие серьезные суммы США готовы выделить тем палестинским беженцам, которые будут согласны вместо возвращения на родину остаться в странах их проживания. У России нет и такого "пряника".

Поэтому можно полагать, что обсуждение конкретных спорных проблем, сущности урегулирования будет носить во время встречи Путина с Шароном и Махмудом Аббасом весьма поверхностный характер. Трудно представить себе российского президента, склонившегося вместе с израильскими и палестинскими руководителями над картой Западного Берега или же доказывающего Шарону, что тот неправ, намереваясь построить еще 3,500 новых домов между восточным Иерусалимом и Маале Адумим, крупнейшим еврейским поселением к востоку от столицы.

Смысл визита в другом. Надо "показать флаг", продемонстрировать всему миру, равно как и российской аудитории, что Россия, пусть уже и не сверхдержава, продолжает играть существенную роль в мировых делах. Необходимо поддержать, подчеркнуть, подтвердить идею о том, что наша страна по-прежнему участвует в миротворческом процессе на Ближнем Востоке, что мы не смирились с тезисом о безоговорочной гегемонии США в этом важном регионе. Это будет, кстати, полезно в случае, если действительно в израильско-палестинском противостоянии наметится сдвиг к лучшему; тогда можно будет утверждать, что в этом долгожданном "прорыве" есть заслуга и российской дипломатии, и в этой связи припомнить визит Путина.

Кроме того, надо поддержать или возродить давние традиции советско-арабской дружбы. Полтора десятка лет тому назад арабский мир испытал жестокое разочарование, увидев крах Советского Союза, означавший помимо всего прочего и исчезновение мощного противовеса Америке на Ближнем Востоке. Почему бы не показать арабам, что эти традиции живы, что Москва не забыла о проблемах арабского мира и прежде всего о тяжелой судьбе палестинцев. Мнение о том, что арабы будут раздражены посещением Израиля российским президентом, не имеет под собой оснований. Все понимают, что для участия в процессе урегулирования необходим диалог с обеими сторонами конфликта. Арабы недовольны тем, что влияние на Израиль оказывают только Соединенные Штаты (с их точки зрения, абсолютно произраильская сила) и не могут иметь ничего против попытки России "уравновесить" ситуацию, используя свои рычаги, какими бы незначительными они ни казались.

Практически центральное место в переговорах с Шароном займут, скорее всего, проблемы, связанные с Сирией и Ираном. Несмотря на заверения российских руководителей о том, что радиус действия ракет, намеченных для поставки Сирии, не превышает 4-5 километров, что не представляет для Израиля никакой угрозы, израильтяне серьезно обеспокоены. Они, конечно, не верят, что Сирия использует эти ракеты для удара по Израилю; очередная война закончилась бы очередным же поражением сирийцев. Израильтяне обеспокоены возможным попаданием ракет в руки палестинских террористов при посредничестве ливанской исламистской организации Хизбалла, вооруженной Сирией и финансируемой Ираном. Путину и сопровождающим его лицам придется приложить усилия, чтобы доказать беспочвенность таких подозрений. Также непросто будет убедить израильское руководство в том, что Иран намерен развивать свой создаваемый при российской помощи ядерный потенциал исключительно в мирных целях. И вот именно это сирийско-иранское направление представляется главным, от него во многом зависит будущее российских позиций в ближневосточном регионе.

Версия для печати