03.02.2009 | Сергей Маркедонов

Съезд прошел, проблемы остаются

В последний январский день 2009 года в Ингушетии прошел Съезд народа республики. Нынешний форум- пятый по счету в постсоветской истории республики. В самой же Ингушетии помнят и про другие Съезды, имевшие место до распада СССР. Самым первым называется Съезд от 4 февраля 1919 года (он пришелся на период гражданской войны на Северном Кавказе). В период «перестройки» в сентябре 1989 года в Грозном (тогда еще столице единой Чечено-Ингушетии) прошел Съезд ингушского народа, избравший Оргкомитет по восстановлению Ингушской автономии (существовала до 1934 года). Тогда же были сделаны попытки определить границы будущего субъекта (которые стали одной из предпосылок конфликта с Северной Осетией).

Первый постсоветский съезд состоялся в конце 1991 года, когда, во-первых, уже был запущен осетино-ингушский конфликт из-за Пригородного района (не разрешен до конца вплоть до сегодняшнего дня), а во-вторых, происходило размежевание с сепаратистской Чечней. Фактически тогда возникал новый субъект новой России (в составе РСФСР на момент распада Союзного государства была единая Чечено-Ингушская АССР). Последующие Съезды также проходили в связи в острые для республики времена (впрочем, а когда в ее истории были спокойные периоды?). Второй-четвертый Съезды состоялись в 1999-2001 гг., то есть в период, когда шла активная фаза второй антисепаратистской кампании в Чечне, а проблемы вынужденных переселенцев из соседней республике находились в фокусе внимания и ингушской, и федеральной власти. В период президентства Мурата Зязикова (май 2002- октябрь 2008 гг.) республиканские Съезды не проводились.

Съезд 2009 года с одной стороны, прошел в обсуждении старых проблем. И вопросы, местного самоуправления (прямо связанные с неразрешенным осетино-ингушским конфликтом), и проблемы коррупции и противодействия экстремистским действиям не являются новыми в республиканской политической повестке дня. С другой стороны, обсуждение старых проблем прошло в новом контексте, который можно определить, как «региональную перестройку». В самом деле, в течение многих лет в Ингушетии власть и общество двигались не на встречу друг другу, а параллельными курсами. Власть обеспечивала Москве нужный результат на выборах, демонстрировала лояльность сверх всякой меры (даже претендуя на свое скромное участие в сдерживании международных супостатов). Наиболее же активная часть общества консолидировалось на почве неприятия не только действий официальных республиканских структур, но и политики Москвы. Сбор подписей за возвращение президента Аушева, создание параллельных структур, массовые акции - вот краткий перечень тех действий. В этом контексте эмоциональное (и не до конца продуманное) заявление одного из лидеров светской оппозиции о возможном обращении ее лидеров на Запад в связи с ситуацией внутри Ингушетии (произнесено после убийства редактора оппозиционного сайта Магомеда Евлоева) было не слишком приятным симптомом и для Магаса, и для Москвы.

К началу января 2009 года общественно-политическая обстановка в республике претерпела определенные изменения. По крайней мере, наряду с информацией об очередном взрыве, перестрелке или минировании из Ингушетии стала поступать информация о диалоге между президентской администрацией и светской лояльной оппозицией, а также об инкорпорировании во власть вчерашних ее оппонентов. С подготовкой Съезда (указ о его проведении был подписан президентом Юнус-беком Евкуровым 8 января нынешнего года) стало ясно: готовится новая площадка для обсуждения актуальных для Ингушетии проблем. Нынешний Пятый Съезд проходил и после неожиданного визита Дмитрия Медведева. Сам президент России отправил свое приветствие участникам форума. По мнению Медведева, Съезд «послужит делу достижения общественного согласия в республике, а также укреплению единства народов Северного Кавказа и всей России». Так цитируют его слова государственные информационные агентства РФ. Таким образом, за последние годы произошло редкое событие, когда федеральная власть и ингушские правозащитники сошлись в определенной общей точке.

«Самое важное в съезде - это то, что он состоялся. За последние 6-7 лет это первое такое общественно-политическое событие в республике, где собрались не только официальные лица, но и представители общественных неправительственных организаций. Кроме того, простые люди - делегаты, выдвинутые населенными пунктами, также могли выразить свое мнение. Люди самых разных убеждений обсуждали важные вопросы, касающиеся общественного уклада в республике. Это была первая возможность вообще высказаться. Такой площадки раньше не было». Такое мнение высказал корреспонденту известного веб-сайта «Кавказский узел» руководитель правозащитной организации «МАШР» Магомед Муцольгов. Заметим, этот общественный деятель в период президентства Мурата Зязикова критиковал власть достаточно жестко. Следовательно, Пятый Съезд народа Ингушетии снова доказал простой тезис. Представители оппозиции (и гражданского общества в целом) могут переходить к конструктивному диалогу, если их голос власть готова услышать. Для этого не нужно сверхмощных усилий, достаточно только создать диалоговые площадки. В то же время, их отсутствие гораздо быстрее способствует росту экстремистских воззрений (и практик).

Юнус-бек Евкуров высказался за необходимость проведения таких площадок (то есть Съездов республиканского уровня) регулярно. Была даже озвучена дата следующего форума- 2010 год. Организаторы Съезда пригласили на форум двух бывших президентов республики Руслана Аушева и Мурата Зязикова. Сам по себе данный факт чрезвычайно важен. К сожалению одна из наиболее негативных постсоветских традиций - отказ от преемственности и выстраивание легитимности на полном отрицании предшественников. Но оба приглашенных не приняли участие в форуме, имея на то свои резоны, которые лучше них вряд ли кто-то сможет объяснить. Здесь также присутствовала еще одна постсоветская традиция- нежелание спорить со своими последователями и отвечать на неприятные вопросы граждан, полагая, что собственная управленческая миссия выполнена. Таким образом, съезд дал почувствовать жителям республики, что власти готовы воспринимать их требования (даже если такое восприятие осуществляется из соображений политических инстинктов). Более двадцати делегатов получили возможность открыто озвучить свои позиции. Вообще же число делегатов составило 346 человек. Поддержка Съезда Москвой также сыграла свою позитивную роль.

Однако самые сложные проблемы, обозначенные 31 января, предстоит решать уже далеко не в столь благоприятной обстановке всеобщего единения. Начиная с февраля, те призывы и резолюции, которые были заслушаны и приняты на форуме, придется просеивать сквозь сито сложных политических реалий. В первую очередь это касается такой чувствительной проблемы, как Пригородный район. На Съезде была зачитана Резолюция, принятая на конференции неправительственных организаций Ингушетии 15 января 2009 года. Основной пафос документа не оставляет сомнений. Ингушские интеллектуалы и активисты гражданского общества прямо ставят вопрос о территориальных изменениях, то есть возвращении Пригородного района в состав их республики. Президент Евкуров в этом вопросе намного более осторожен. В своем выступлении он заявил, что «однажды нарушенное внутреннее единство наших народов, восстановить очень трудно», однако необходимо «заботиться о бережном отношении к понятиям дружба народов, братство народов и максимально ограничить себя от провокационных лозунгов и высказываний». Накануне Съезда в прямом эфире Евкуров также высказался весьма осторожно по этой проблеме. Заметим попутно, что сам нынешний руководитель Ингушетии родился в селе Тарское Пригородного района. Этот факт эмоционально-психологического свойства также нельзя игнорировать.

Следовательно, нельзя не ожидать определенного давления активистов-общественников на «своего президента», в том числе и в вопросе о Пригородном районе. Сегодня ингушские интеллектуалы по-прежнему, считают проблемы Пригородного района едва ли не первостепенной, полагая, что без ее решения нельзя говорить о полном преодолении сталинского наследия. Таким образом, «обратная связь» не будет касаться только выработки новых правил игры между властью и обществом. К ее возможным негативным издержкам можно будет отнести актуализацию территориальных требований. И здесь придется, наверное, с кем-то ссориться, кому-то что-то доказывать. И, кто знает, возможно, и навязывать свое понимание проблемы.

Между тем, самая маленькая республика российского Кавказа граничит не только с Северной Осетией и имеет территориальные проблемы не только с ней. Современной границей между Чечней и Ингушетией формально считается граница 1934 года (до объединения Чечни и Ингушетии в один субъект), однако демаркация её до сих пор не проведена из-за территориальных споров. Переходный период, установленный Законом РФ в 1992 году, фактически продолжается до сих пор, а на официальных картах Роскартографии граница между Чечней и Ингушетией не показана. В этой связи риторическим кажется вопрос о том, стабилизирует ли Северный Кавказ пересмотр границ между Ингушетией и Северной Осетией? И вообще насколько перспективна с политической точки зрения «привязка» территориального вопроса к проблеме стабилизации Ингушетии? Думается, что здесь возможны совсем другие результаты. Вряд ли прецедент по изменению республик Кавказа станет шагом к демократии и отказом от сталинской национальной доктрины (которая как раз и ставила проблемы территории и коллективных прав важнее прав человека и гражданина). Другой вопрос- обеспечение гражданских прав для возвращающихся вынужденных переселенцев, гарантии для тех ингушей, кто уже вернулся в Северную Осетию. Но эти проблемы будут решаться уже не в формате Съезда.

Сергей Маркедонов - заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати