05.02.2009 | Сергей Маркедонов

Кавказский тест для США и России

Похоже, российско-американские отношения в период легислатуры нового президента США, снова пройдут проверку «кавказским экзаменом». В ближайшее время России и США придется отвечать на вопрос билета «Военное присутствие в Грузии и в Абхазии». В конце января в СМИ стали активно обсуждаться перспективы подписания Соглашения между Москвой и Сухуми о размещении военно-воздушной базы в Гудауте. Там была база еще в советский период, а во время грузино-абхазской войны 1992-1993 гг. она служила площадкой для взлета и посадки «неопознанных летающих объектов», которые с воздуха поддерживали абхазские силы и волонтеров Конфедерации горских народов Кавказа. В Соглашении будет также идти речь о военно-морской базе в Очамчире. В советское время в Очамчире (расположен в 60 км. восточнее Сухуми) находилась база кораблей пограничной службы. В известном сочинении советского наркома ВМФ Николая Кузнецова «Курсом к победе» в главе «Эскадра возвращается в Севастополь» Очамчира упоминается, как одно из мест дислокации бригады подводных лодок. Отмечается ее роль в успешной операции по освобождению Крыма весной 1944 года. В условиях непростой динамики российско-украинских отношений новая база для Черноморского флота станет некой «страховкой», хотя, она, конечно же, не заменит собой Севастополь даже частично.

Таким образом, речь будет идти, скорее не о создании, а о восстановлении баз, которые успешно зарекомендовали себя еще до распада Советского Союза. Сегодня предполагается размещение в Абхазии порядка 20 самолетов (разного назначения, от истребителей и штурмовиков до транспортной авиации). Со стопроцентной точностью сегодня трудно определить количество боевых кораблей.

По словам официального представителя президента Абхазии Кристиана Бжания, «подписание Соглашения ожидается в ближайшие месяцы. Нам нужно оговорить технические вопросы». Основой для окончательной выработки конкретного текста станет Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, заключенный ранее. Напомним, что 29 октября 2008 года нижняя палата российского парламента ратифицировала Договоры с Абхазией и Южной Осетией, что стала очередным шагом к институционализации новой государственности некогда непризнанных образований. В октябре 2008 года начальник Генштаба вооруженных сил России генерал Николай Макаров также заявил, что военные базы РФ будут окончательно введены в строй в 2009 году.

В январе нынешнего года руководитель Абхазии Сергей Багапш заявил, что «абхазская сторона, исходя из Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Республикой Абхазия и РФ, готова к практическому сотрудничеству в этой сфере и, соответственно, к официальному оформлению сотрудничества с Черноморским флотом».

Следовательно, Москва делает новые шаги по формальному закреплению своего нового статуса, сложившегося после «пятидневной войны». Одним из последствий «горячего августа» 2008 года стало не только признание Кремлем независимости двух бывших грузинских автономий. Кардинальным образом изменилась роль России в Абхазии и в Южной Осетии. Это изменение стало одним из закладных камней в фундамент нового статус-кво, который формируется на основе разрушенного старого (московско-дагомысского). При старом статус-кво Москва выступала в роли миротворца и посредника в урегулировании двух конфликтов. Эта роль признавалась ООН, ОБСЕ, миссиями двух упомянутых организаций. До 2004 года и Тбилиси признавал за Москвой этот статус. Более того, мандатами Миссии ОБСЕ в Грузии и Миссии ООН по наблюдению в Грузии предполагалось содействие российским миротворческим операциям. Но в 2008 году Россия перестала быть миротворцем. Она стала гарантом безопасности и независимости Абхазии и Южной Осетии. Из посредника она превратилась в участника конфликта на стороне двух бывших грузинских автономий.

В этом смысле мы можем говорить о повторении «кипрского сценария». Согласно Договору о гарантиях 1960 года Турция вместе с Грецией и Великобританией являлась гарантом единства острова и сохранения модели консоциальной демократии, основанной на принципах этнического представительства. Несколько раз статус-кво, основанный на Договоре 1960 года, пытались нарушить и турецкая, и греческая общины острова (1963, 1967 гг.). Однако масштабный конфликт 1974 года привел к тому, что Анкара просто поддержала в межэтническом противостоянии своих соплеменников. Турция осуществила военную операцию «Аттила» и взяла под контроль северную часть Кипра, признанную в качестве независимой республики только Анкарой в 1983 году. Сегодня наряду с так называемыми Силами безопасности Турецкой Республики Северного Кипра (NHCR) на этой части расколотого острова дислоцирован 11 армейский корпус вооруженных сил Турции (его численность составляет порядка 40 тыс. человек). То есть в количественном смысле, по крайней мере, пока российские силы в Абхазии даже близко не приближаются к турецкому присутствию в северной части Кипра. Заметим, что в Анкаре своих военных до сих пор считают «миротворцами». В случае с Кипром мировое сообщество многие годы говорит об оккупации, независимость ТРСК не признается. Но в то же время реально (кроме утопичного изначально плана Аннана) предложить не может.

Теперь пришло время говорить об «оккупации Абхазии». Впрочем, в Грузии уже принят закон об оккупированных территориях. Российским военным присутствием явно недовольны ЕС и США. Однако смогут ли изменить существующий порядок ведущие международные игроки? Вашингтон уже предложил свои контрмеры. 1 февраля 2009 года представитель Госдепартамента США Мэттью Брайза (известный своими предложениями по «сдерживанию России» на Южном Кавказе) уже заявил, что Вашингтон может открыть американские базы в Грузии. По его словам, «в качестве сдерживающего фактора может выступить «анти-план»». Брайза также посоветовал Москве не мешать Миссии ООН в Грузии и отказаться от военных планов в Абхазии.

Официальный Тбилиси считает, что отказ от американского военно-политического присутствия возможен только в случае пересмотра Москвой своих абхазских проектов. Между тем, такой пересмотр видится крайне сомнительным. Пока же информационное агентство «Кавказ-пресс» сообщает о том, что США и Грузия начали переговоры о создании американских военных баз в Поти (также портовый город) и Марнеули (который, расположен недалеко от Тбилиси, также как Очамчира от Сухуми, на расстоянии 50 км). В годы Великой Отечественной войны подводные лодки Черноморского флота из Поти совершали переходы (до 600 миль) для действий против германских коммуникаций. В советское же время в Марнеули был построен военный аэродром. Здесь базировался авиационный полк, входивший в состав авиационной дивизии Закавказского военного округа и отдельная эскадрилья ПВО. В начале 2000-х гг. его помогли модернизировать турки, а после «розовой революции» американцы давали «ценные советы» по оптимизации его работы. Во время же «пятидневной войны» 8 августа 2008 года марнеульский аэродром был подвергнут бомбардировке российских ВВС. Следовательно, и в случае с американским участием в Грузии речь не будет идти о создании военных объектов с «чистого листа». Как бы то ни было, в конце января в ходе визита в Грузию американской делегации во главе с генералом Картером Хэмом тема военного сотрудничества обсуждалась. Впрочем, данный аспект предполагается и положениями Вашингтонской Хартии, подписанной США и Грузией в начале прошлого месяца.

Однако даже в самой Грузии некоторые эксперты смотрят со скепсисом на перспективы «американского ответа» на абхазские военные инициативы Москвы. Слишком памятны многим события «горячего августа», когда Вашингтон, не желая вступать в открытую конфронтацию с Россией, не пошел на наращивание своего военно-политического присутствия в Грузии. Военный эксперт Коба Ликликадзе считает, что «после войны в августе «в США поняли, с кем имеют дело, и вряд ли пойдут на такой шаг. Возможно, грузинские власти через подконтрольные СМИ пытаются выдать желаемое за действительное».

Как бы то ни было, размещение американских баз вряд ли помогут Грузии в решении территориальной проблемы. Напротив, если таковое состоится, то это лишь укрепит новый статус-кво, то есть сработает на более сильное обособление Абхазии и Южной Осетии от Тбилиси. Военный потенциал США не будет использован против РФ (как и наоборот). Присутствие же военных «кулаков» Москвы в Абхазии, а Вашингтона в Грузии станет фактором сдерживания Тбилиси с одной стороны, Сухуми и Цхинвали с другой от «необдуманных действий». Все это объективно будет работать на консервацию того порядка, который сложился после августовской войны. В Тбилиси же упорно не хотят понять очевидного: ни НАТО (который также возмущается размещением российских баз в Абхазии, о чем уже заявил споуксмен Альянса Джеймс Аппатурай), ни США не пойдут на новую масштабную конфронтацию с РФ. Слишком много других боле важных со стратегической точки зрения точек в мире (Афганистан, КНДР, «малый Ближний Восток»), где интересы Москвы и Вашингтона требуют согласования. Таким образом, военное партнерство с США может быть и будет способствовать модернизации грузинской армии и всего блока безопасности, но не вернет контроля над Абхазией и Южной Осетией. Следовательно, новой американской администрации надо подумать, стоит ли размениваться в отношениях с РФ на «сохранение лица» в Грузии, если есть неразрешенные «иранский» или «афганский» вопрос.

Между тем, военное усиление РФ в двух бывших грузинских автономиях создает сложности для самой Москвы. Размещение баз, с одной стороны - это улучшение внутренней инфраструктуры в Абхазии (в которой сегодня туризм заканчивается фактически на Сухуми, к востоку от столицы он развит крайне слабо). Новые гарантии безопасности со стороны Москвы (равно, как и обустройство подъездных дорог) помогут Абхазии. Но в то же время приход военных из большой соседней страны - это не тот фактор, который способствует развитию национальной государственности. Думается, что усиление военного компонента вкупе с элементами «суверенной демократии» (с ее экономическими составляющими в виде «честного контроля» над энергетикой и другими выгодными отраслями) создаст для России немало новых проблем. Впрочем, это уже другая история.

Сергей Маркедонов - заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Версия для печати