10.06.2009 | Алексей Макаркин

Мир Хосейн Мусави – основной соперник Махмуда Ахмадинежада

12 июня в Иране состоятся президентские выборы, к которым были допущены четыре кандидата. За пределами страны хорошо известно имя лишь одного из них – действующего президента Махмуда Ахмадинежада. Что касается остальных, то Мир Хосейн Мусави покинул пост премьер-министра в 1989 году, когда эта должность была упразднена, и с тех пор активно в политической деятельности не участвовал (хотя политикой и интересовался). Бывшие спикер парламента Мехди Кярруби и командующий корпусом стражей исламской революции Мохсун Резаи безуспешно участвовали в прошлой президентской избирательной кампании (Резаи даже снял свою кандидатуру из-за отсутствия шансов на успех); нет никаких данных, чтобы их поддержка с тех пор выросла.

Проблема конкуренции

Ахмадинежаду перед выборами удалось консолидировать вокруг себя представителей почти всех консервативных сил страны, включая и влиятельных политиков, которые относятся критически к его экономическому курсу – таких как спикер парламента Али Лариджани и мэр Тегерана Мохаммад Багер Калибаф. Их называли возможными кандидатами в президенты, но они предпочли не вносить раскол в ряды консерваторов, из которых лишь Резаи решил бросить вызов действующему президенту. Однако Резаи не только недостаточно популярен, но само избрание его президентом могло бы вызвать громкий международный скандал: он официально разыскивается Интерполом по подозрению в причастности к организации взрыва в еврейском центре в Буэнос-Айресе в 1994 году. В результате абсолютное большинство депутатов контролируемого консерваторами парламента подписали заявление в поддержку Ахмадинежада.

Чрезвычайно важно и то, что президент пользуется поддержкой лидера страны аятоллы Хаменеи, который в период кампании не подвергал его даже умеренной критике. Это не гарантирует ему победу, но обеспечивает поддержку большей части духовенства страны. Ахмадинежад активно использует в своих интересах всплеск патриотических настроений, связанный с ядерной программой Ирана. На этом фоне, как он рассчитывает, отступят на второй план экономические проблемы страны – высокие инфляция (25%) и безработица (12,5%), значительная зависимость экономики от нефтяных доходов.

В то же время среди оппонентов Ахмадинежада из реформаторского лагеря не было видно сильных фигур, способных составить реальную конкуренцию президенту. Наиболее вероятным его соперником из числа реформаторов казался бывший президент Мохаммад Хатами, но он отказался от участия в выборах еще до старта избирательной кампании. Некоторые СМИ утверждают, что ему не дал соответствующую санкцию аятолла Хаменеи, а без его решения кандидат теряет всякую электоральную перспективу. Впрочем, неучастие в выборах Хатами носит для президента противоречивый характер. С одной стороны, он лишился соперника, дважды избиравшегося на пост президента и пользующегося широкой известностью в стране и за ее пределами; Запад связывал с возможной победой Хатами надежду на более конструктивный подход Ирана к ядерной проблеме. С другой стороны, имя «аятоллы Горбачева» (так западные журналисты называли Хатами) в Иране связывается с политической слабостью, неспособностью проводить последовательный реформаторский курс как в политике, так и в экономике, с уступками во внешнеполитической сфере. Сама победа Ахмадинежада в 2005 году стала следствием утраты популярности реформаторами, возглавлявшимися Хатами. Представляется, что в случае своего участия в выборах Хатами стал бы удобной «мишенью» для резкой критики со стороны харизматичного президента.

В любом случае, еще недавно казалось, что Ахмадинежаду обеспечена победа уже в первом туре выборов, однако сейчас ситуация изменилась. Серьезную конкуренцию президенту составил Мусави. Согласно опросу Press TV, его поддерживают 38% избирателей, тогда как Ахмадинежада – 34%. По данным TV IRIB, соотношение 47% к 43%, также в пользу оппозиционного кандидата. Правда, опросы проводились иранскими СМИ в 10 крупнейших городах, что может несколько исказить электоральную картину – жители «глубинки» в большей степени поддерживают президента; к тому же там большее влияние на голосование имеют военизированные группы «басиджей» (ополченцев), которые на прошлых выборах сыграли значительную роль в победе Ахмадинежада. Кроме того, в провинции Мусави существенно меньше узнаваем, чем в столице. Однако, в любом случае, можно говорить о реальной конкуренции на президентских выборах.

Премьерство Мусави

Мир Хосейн Мусави родился в 1941 году в Западном Азербайджане. Окончил архитектурный факультет Тегеранского университета, участвовал в оппозиционном антишахском движении, подвергался преследованиям. Таким образом, он принадлежит к более старшему поколению деятелей Исламской республики, чем Ахмадинежад, чье становление как политика произошло уже в более позднее время – в период ирано-иракской войны.

Мусави принял активное участие в исламской революции 1979 года, свергнувшей шахский режим, после которой он стал главным редактором официального органа правящей Исламской республиканской партии (ИРП; в настоящее время партии в Иране официально распущены). Во время ожесточенной внутриполитической борьбы в 1980-1981 годах Мусави выступал в качестве последовательного сторонника духовного лидера страны аятоллы Хомейни. В 1981 году он стал министром иностранных дел, а осенью того же года – премьер-министром. Тогда это был весьма опасный пост – два политика, поочередно занимавших эту должность, были убиты леворадикальными террористами в августе 1981 года. В то время вооруженная оппозиция развернула настоящую охоту на иранских лидеров – в частности, в результате покушения был тяжело ранен тогдашний руководитель ИРП Хаменеи, нынешний фактический глава Ирана. Правда, это не помешало ему, оправившись от ран, той же осенью стать президентом страны. Хаменеи и Мусави работали вместе в течение восьми лет – двух сроков президентства Хаменеи – и публичных конфликтов между ними не наблюдалось. Сейчас, по некоторым данным, Хаменеи санкционировал выдвижение кандидатуры Мусави на президентских выборах – без такой неформальной санкции в иранских условиях оно было бы невозможным. В апреле нынешнего года состоялась встреча Хаменеи и Мусави, итоги которой последний расценил как позитивные.

В качестве главы правительства Мусави проявил себя последовательным дирижистом, сторонником активного вмешательства государства в экономическую жизнь. Он публично критиковал бизнес за то, что он инвестирует не в производственную сферу, а в торговлю, где уровень прибыли был значительно выше. В отношении торговцев, признанных виновными в спекуляции, при премьерстве Мусави применялись жесткие меры – от штрафов до публичной порки кнутом. Однако их эффективность была крайне мала – «черный рынок» продолжал активно действовать. Дирижизм Мусави привел к его конфликту с членами правительства, связанными с крупным торговым бизнесом, закончившемуся победой премьера, получившему поддержку со стороны Хомейни и Хаменеи. В 1983 году два его наиболее последовательных оппонента в правительстве были вынуждены уйти в отставку.

На политику правительства Мусави оказывал влияние ряд факторов. Во-первых, ирано-иракская война, делавшая безальтернативными многие дирижистские меры в рамках «мобилизационной экономики». Во-вторых, идеалистические представления многих участников революции о возможности создания справедливой социально-экономической системы, основанной на нравственных принципах ислама. В-третьих, отсутствие у них – в частности, и у Мусави - серьезного управленческого опыта, что приводило к волюнтаристским решениям. Необходимо отметить, впрочем, что Мусави достаточно быстро освоился со своими обязанностями, и уже в качестве премьера стал принимать прагматичные управленческие решения, хотя и оставался убежденным дирижистом.

Однако, наряду с негативными факторами, имелись и более обнадеживающие. В частности, начиная с 1982 года аналитики фиксировали первые признаки экономического подъема после масштабного спала, вызванного революционным хаосом. Произошел рост нефтяного экспорта при повышении мощности нефтеперерабатывающих предприятий. В страну, впервые после революции, начали поступать западные инвестиции – из ФРГ, Японии, Великобритании. В заслугу правительству Мусави можно поставить и успешную антиинфляционную политику – несмотря на ведение страной войны она была ниже, чем сейчас (5-10% в год). Все это сопровождалось, впрочем, резким ограничением потребительского спроса из-за военных действий.

Правительство Мусави действовало в обстановке политической стабилизации, последовавшего за жестоким разгромом оппозиционного подполья. Однако стабилизация не означала строительства жесткой вертикали власти – парламент критиковал многие действия правительства и затягивал принятие ключевых законов. Так, закон об аграрной реформе был принят лишь в 1985 году, причем в весьма умеренном варианте, на котором настояло консервативное большинство парламентариев – он лишь узаконил уже произошедший раздел земельной собственности сторонников шаха, казненных или эмигрировавших после революции. Лояльные новой власти землевладельцы сохранили свое имущество. Однако когда в 1985 году речь зашла о возможности смещения Мусави, большинство парламентариев выступили в его поддержку – но лишь после того как о нецелесообразности смены премьера заявил лично Хомейни (по данным известного российского ираниста С.Л.Агаева, Хаменеи проявлял колебания в этом вопросе – так что в отношениях между президентом и премьером были и свои проблемы). Но и в этой ситуации 73 депутата решились проголосовать против слишком «социалистичного» главы правительства, что вызвало негативную реакцию со стороны тогдашнего духовного лидера.

В 1989 году, после кончины Хомейни, конституция Ирана была изменена. Ликвидация поста премьера стала возможность для того, чтобы избавиться от Мусави, у которого сложились весьма непростые отношения с новым президентом Али Акбаром Хашеми-Рафсанджани, тесно связанным с предпринимательскими кругами. В этот период многие активные деятели революции, придерживавшиеся левых взглядов, стали «задвигаться» на второй план, лишаться постов в правительстве и депутатских мандатов. Не получил нового назначения и Мусави.

От «социализма» к прагматизму

Президентство Хашеми-Рафсанджани означало победу политических сил, не заинтересованных в социальных реформах – придя к власти, они считали своим приоритетом максимизацию прибылей иранского бизнеса, тесно связанного с государством. В связи с этим резко выросла коррупция, в которой обвиняют самого Хашеми-Рафсанджани и его окружение. Такая ситуация вызывала критику как со стороны консерваторов, так и сторонников реформ. Более того, в 90-е годы произошла идеологическая эволюция многих радикалов предшествующего времени, которые стали сторонниками политической либерализации, видя в ней единственную возможность для реальной электоральной конкуренции. Наиболее яркий пример – ходжат-оль-ислам Мусави-Хоениха, лидер радикальных студентов, захвативших осенью 1979 года в заложники американских дипломатов в посольстве США в Тегеране. В 90-е годы он стал одним из видных приверженцев расширения политических свобод в стране, сторонником президента Хатами. При этом, когда после победы Хатами на выборах 1997 года некоторые из «вошли во власть», то сохранили верность своей ориентации на более свободное общество.

Существенную эволюцию претерпели и взгляды бывшего премьера Мусави, который сейчас выступает за политическую либерализацию. Он остался сторонником более справедливой экономической политики по сравнению с проводившейся в 90-е годы, но при этом отказался от жесткого дирижизма, выступая за реформы в экономической сфере. Такая эволюция представляется закономерной – период мобилизационной экономики давно закончился, и большинство иранских политиков в той или иной степени выступают за развитие частной инициативы, сокращение государственного присутствия в экономической сфере посредством приватизации. Другое дело, что президент-консерватор Ахмадинежад, в предвыборной программе которого содержались соответствующие пункты (консерваторы в современном Иране традиционно являются большими «рыночниками», чем либералы), за свое четырехлетнее президентство почти ничего не сделал в этом направлении, отдавая приоритет ядерной программе, вызвавшей конфронтацию с Западом, и «закручиванию гаек» в политической сфере. Экономические реформы оказались объективно несовместимы с антидемократической и антизападной политикой. В то же время, в случае победы на нынешних выборах сторонника политических реформ свой шанс может получить и либерализация экономики.

Несмотря на уход из большой политики, Мусави в течение последних двух десятилетий оставался членом иранского истеблишмента. Он является президентом Иранской академии искусств, членом Высшего совета культурной революции, Совета по целесообразности принимаемых решений (последний орган возглавляет Хашеми-Рафсанджани). В 1997 году он рассматривал возможность своего участия в президентских выборах, но отказался, не получив поддержки ни консерваторов (они были его оппонентами еще в 80-е годы), ни реформаторов, которых отпугивала его ярко выраженная репутация дирижиста, в то время сохранявшая свою актуальность. После победы на выборах Хатами Мусави стал его главным советником - эти два политика имеют опыт тесного сотрудничества (Хатами долгие годы был министром в правительстве Мусави). В начали нынешнего года рассматривался вопрос о создании неформальной «связки» Хатами-Мусави, при которой бывшему премьеру отводилась роль кандидата в первые вице-президенты. Формализация «связки» была невозможна, так как вице-президенты в Иране назначаются президентом уже после выборов.

Кандидат в президенты

В ходе нынешней избирательной кампании Мусави позиционирует себя как реформатор как в политической, так и в экономической сферах. Он выступает за расширение прав женщин, прекращение деятельности «полиции нравов», создание частных телеканалов, борьбу с коррупцией и большую степень открытости правительства для общества, либерализацию и диверсификацию экономики, которая не должна зависеть от «милости» (мировых цен на нефть). Мусави считает необходимым расширение полномочий президента за счет передачи ему контроля за правоохранительными органами (в настоящее время они курируются лидером страны). Во внешней политике он является сторонником диалога: на одном из митингов он заявил, что Иран протянет руку всем зарубежным друзьям. В своем интервью The Times Мусави выразил желание встретиться с Бараком Обамой, если отношения между Ираном и США улучшатся. Кандидат публично осудил отрицание Холокоста нынешним президентом, которое негативно сказывается на имидже Ирана.

В особенно важной для страны ядерной сфере Мусави придерживается консенсусной для иранского общества линии, поддерживая право Ирана на мирный атом и подчеркивая заслуги собственного правительства в данной сфере («мы прекрасно помним, сколько усилий было положено на это, чтобы возобновить реализацию проекта по сооружению АЭС в Бушере»). Он выступает против приостановки ядерной программы (эта идея крайне непопулярна в стране), но за создание системы гарантий ее мирного характера. При этом представитель его избирательного штаба Хасан Шахсевар предложил использовать для обогащения урана «услуги другой страны, к примеру, Австралии». Напомним, что именно отказ Ахмадинежада одобрить подобный вариант привел к неудаче переговоров по ядерному вопросу с Западом и Россией (Россия тогда предлагала производить обогащение иранского урана на своей территории). Неудивительно, что Запад рассчитывает на победу Мусави.

Во время кампании бывший премьер показал себя хорошим оратором и полемистом – по мнению аналитиков, он победил на теледебатах с Ахмадинежадом, несмотря на то, что президент вел себя на них весьма агрессивно, перебивая собеседника. Фигура Мусави стала центром притяжения для абсолютного большинства реформаторских сил, и лишь меньшинство поддерживает Кярруби. В случае двухтуровых выборов голоса сторонников Кярруби с высокой долей вероятности перейдут к Мусави. Несмотря на свою бытность советником Хатами, он не связывается в общественном сознании с неудачами реформаторского правительства.

Мусави нельзя упрекнуть ни в отсутствии управленческого опыта, ни в отсутствии патриотизма. Восьмилетнее пребывание на посту премьера в военное время опровергает оба этих положения, последнее из которых является в последние годы ключевым аргументом сторонников Ахмадинежада в полемике с реформаторами (наиболее радикальные приверженцы действующего президента вообще считают сторонников реформ американскими агентами). Кроме того, его нельзя обвинить в коррупции, к которой оказались причастны многие реформаторы и умеренные консерваторы. Во время дебатов Ахмадинежад не смог прямо связать кандидата с коррупционными делами, лишь упрекнув его в связях с Хашеми-Рафсанджани и Хатами, которых президент назвал коррупционерами. В ходе кампании растет узнаваемость Мусави – в ее разгар портреты экс-премьера стали привычным атрибутом внешнего вида улиц Тегерана. Появился еще один, более осторожный, способ выражения поддержки экс-премьера – дома и машины его сторонников украшаются зелеными ленточкам (зеленый – цвет ислама).

Основными электоральными группами, к которым апеллирует Мусави, являются следующие.

Во-первых, средние слои населения, раздраженные некомпетентной экономической политикой Ахмадинежада и его авантюрным внешнеполитическим курсом. Впрочем, роль средних слоев в электоральных процессах в Иране не следует преувеличивать – в 2005 году они проголосовали за Хашеми-Рафсанджани, проигравшего «кандидату бедняков» Ахмалинежаду.Во-вторых, женщины. Мусави, как отмечалось выше, намерен «пересмотреть все дискриминационные и несправедливые правила в отношении женщин в сфере правовой и судебной безопасности». Впервые в истории Ирана активное участие в избирательной кампании принимает супруга кандидата Захра Рахнавард, являющаяся деканом факультета архитектуры Тегеранского университета и выступающая за повышение роли женщин в обществе (в Иране ее даже сравнивают с Мишель Обамой). Она уже подверглась нападкам Ахмадинежада, заявившего, что супруга его соперника «получила ученую степень, не ходя на экзамены в университет». Мусави парировал обвинение, назвав свою жену «известным интеллектуалом», десять лет работавшим над своей диссертацией, и намекнул на проблему в правительстве самого Ахмадинежада, в котором министр внутренних дел был уличен в использовании фальшивого диплома Оксфорда.

В-третьих, молодежь. К этой части своего потенциального электората Мусави было «пробиться» наиболее тяжело. На момент начала кампании она не знала этого политика, чья активная деятельность относилась к 80-м годам. Для диалога с молодежью Мусави использует не только традиционные способы (митинги, телевизионные выступления, наглядная агитация), но и Интернет, в том числе сеть Facebook. Попытка правительства Ахмадинежада ограничить доступ иранцев к этой сети вызвала общественные протесты и была быстро дезавуирована. Многие иранские блогеры поддерживают Мусави, видя в его успехе на теледебатах с президентом «победу рассудительности над ложью».

В-четвертых, национальные меньшинства, в первую очередь, азербайджанцы. Эта значительная часть населения страны (около 24%) обычно проявляет повышенный абсентеизм, но Мусави стремится привлечь ее на избирательные участки. Для азербайджанцев он, как родившийся в Западном Азербайджане, является более близким кандидатом, чем его соперники. Мусави обещает им наполнить реальным содержание статью конституции, разрешающую национальным меньшинствам получать образование на родном языке. На первый же избирательный митинг Мусави в Тебризе, в котором проживают этнические азербайджанцы, собралось 30 тысяч человек, причем без всякого административного ресурса (им сопровождается организация митингов Ахмадинежада).

Вопрос о поддержке Мусави беднейшими слоями населения и сельскими избирателями носит сложный характер. С одной стороны, это электорат Ахмадинежада, привлекающего его своей риторикой, а иногда и просто «подкупающего» (так, в начале кампании беднякам было направлено 400 тыс. тонн картофеля) и широко применяющего административный ресурс. Им импонирует и жесткое антизападничество президента. Но дело не только в этих факторах. По словам известного востоковеда Георгия Мирского, «люди мистическим образом чувствуют, что в первые годы, когда только победила революция, когда великий старец Хомейни управлял страной, жизнь была чище, лучше, была другая атмосфера. Потом все испортилось, как всегда и бывает после революции. Люди хотели бы вернуться в первоначальную эпоху, и для них Ахмадинежад – олицетворение тех суровых, пуританских, аскетических, чистых, честных времен». В этом вопросе Мусави, жесткий премьер революционного и военного времени, не вписавшийся в политические реалии 90-х годов, имеет определенные возможности для конкуренции с президентом, которых не было ни у Хашеми-Рафсанджани, ни у Хатами.

Острая политическая борьба придает интригу иранским выборам. Их результат будет зависеть не только от административного ресурса, но, возможно, в большей степени, от электоральной мобилизации. На прошлых президентских выборах Ахмадинежад во втором туре получил поддержку 17 млн избирателей, при том, что лишь 10 млн проголосовали за Хашеми-Рафсанджани, но около 20 млн проигнорировали выборы. Среди последних было много разочарованных сторонников реформаторских сил. Если Мусави сможет добиться повышения явки – что он сейчас стремится сделать – то у него появляются реальные шансы на успех. В то же время не стоит преувеличивать возможности иранского президента по проведению реформаторской политики. Они ограничены не только лидером страны, но и парламентом (в котором доминируют консерваторы), реакционной судебной системой, силовыми структурами, включая командование ополченцев-«басиджей». Во многом именно с этим были связаны неудачи президентства Хатами.

Алексей Макаркин – вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати